15 декабря в Киевском академическом театре драмы и комедии на левом берегу Днепра состоится премьера новой работы режиссера — «Высшее благо на свете» по пьесе Ивана Тургенева «Месяц в деревне». И это будет уже первая работа Билоуса не как молодого постановщика, а, так сказать, как «зрелого», ведь в этом году Андрею исполнилось 35 лет (а по международному стандарту, молодыми считают режиссеров до 35-ти).
Нынче на творческом счету Андрея Билоуса 16 спектаклей, которые были поставлены на сценах разных театров. Среди них пять — в репертуаре Киевского театра драмы и комедии, по две — в Киевской мастерской театрального искусства «Сузір’я», Киевском театре «Ательє 16», Театральной мастерской Андрея Билоуса «А.Бетка», Николаевском академическом украинском театре драмы и музыкальной комедии и по одному — в Киевском ТЮЗе на Липках, Киевском новом театре на Печерске и Севастопольском академическом русском драматическом театре им. Луначарского. Билоус — лауреат Государственной премии имени Александра Довженко (за главную роль в фильме «Мамай», 2004 г.), трех премий «Киевская пектораль» (в 2004 г. — «Веселитесь! Все хорошо!?» в номинации «за лучший режиссерский дебют», в 2005 г. — «Женщина в песках» и в 2010 г. — «Счастье» в номинации «за лучший спектакль камерной сцены»), победитель конкурса молодых художников «Старт» («Веселитесь! Все хорошо!?», 2004 г.) и «Биеналле актуальных искусств» («Украденное счастье», 2005 г.). С 2003 г. режиссер штатно работает в Киевском академическом театре драмы и комедии на левом берегу Днепра, а в 2009 г. стал художественным руководителем и продюсером театра «А.Бетка» («Театральной мастерской Андрея Билоуса»). Кроме этого, с 2005 г. работает преподавателем режиссуры и мастерства актера в Киевском национальном университете театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого (поставил три режиссерские работы — «Безталанна» по пьесе Карпенко-Карого, «Валентин и Валентина» по пьесе Михаила Рощина и «Горе от ума» по пьесе Александра Грибоедова).
— Андрей, чувствуете профессиональные изменения, которые произошли с вами, скажем, за 5 — 10 лет?
— Да, конечно, чувствую. Когда я работал над «Украденным счастьем» еще в студенческие годы, мне казалось, что я — гений и то, что я делаю, настолько талантливо и интересно, что я еще могу так много рассказать и показать людям. А теперь, чем дальше ставлю спектакли, тем больше начинаю отдавать себе отчет в том, что ничего не умею, ничего не знаю, то есть я — полный нуль! Происходит все наоборот, как с древнегреческим философом Сократом, который сказал, «я знаю только то, что ничего не знаю». Каждый раз я ставлю перед собой все более трудные задачи — и чем дальше, тем мне сложнее их решать. Я чувствую, что в данное время немного остановился в развитии, ведь для меня 3—4 спектакля в год было нормой. Я начал много себя «тратить», а времени «пополнять» — влюбляться, отдыхать, читать, общаться — не хватает. Поэтому сейчас делаю большие паузы, чтобы сделать отдых и обновить потраченное. Очень много мне дают студенты — постоянно питают, ведь я преподаю еще с тех пор, когда сам учился на актерском курсе.
— По вашему мнению, с чем связана проблема отсутствия в театрах молодых украинских режиссеров?
— На мой взгляд, главной причиной является то, что профессию «театральный режиссер» у нас сознательно сделали непривлекательной и непрестижной. Раньше, когда в университете (на режиссерском курсе) училась одна девушка, — это было событием, а теперь, если есть хотя бы один парень, — то такой курс уже считается удачным. Я убежден, что режиссура — это мужская профессия, потому что она жесткая и жестокая по своей сути. А еще потому, что создание спектакля — это процесс «оплодотворения», и режиссер — «главный оплодотворитель», а эта функция присуща только мужчине, который и должен оплодотворять драматургию, актеров и т.п. Сегодня умный мужчина не будет заниматься театральной режиссурой, потому что хорошо знает о неприбыльности, непопулярности и невостребованности этой профессии. А также об абсолютной незаинтересованности нашего государства в поддержке и развитии театрального искусства в целом. Что касается учебы, то в Киевском национальном университете театра, кино и телевидения имени И. К. Карпенко-Карого пока еще есть преподаватели высокого уровня, которые могут дать хорошее образование. Но не забываем, что педагоги этой специальности могут только направлять, а студенты должны самостоятельно копать собственную «нору» в этом направлении. Еще одной преградой является то, что выпускникам не дают возможности хотя бы «зацепиться» в театре. Поэтому большинство режиссеров-выпускников идут на телевидение снимать сериалы, за которые платят стабильные деньги, или вообще меняют профессию. Единственный театр на сегодняшний день, который продолжает помогать молодежи, — это Киевский академический театр драмы и комедии на Левом берегу Днепра во главе с Эдуардом Марковичем Митницким. Я тоже ныне пытаюсь собственными усилиями помочь выпускникам заявить о себе в созданной мной Театральной мастерской «А.Бетка», хочется простимулировать молодежь и дать ей возможность понять, что этой профессией можно жить, творить и любить.
— Каким, с вашей точки зрения, должен быть театр будущего?
— Если заглянуть в будущее, где-то на лет 50 вперед, я убежден, что театр как искусство, а режиссура как наука пойдут путем осложнения: театр впитает в себя все возможные стили и направления, которые известны человечеству за всю историю его развития. То есть режиссер будет выстраивать спектакль, как «многослойный пирог». И, возможно, в будущем появится такой зритель, который сможет охватить все слои этого «пирога» и «съесть» его с восторгом. В нашу эпоху постмодернизма открыть что-то новое в театре невозможно — все уже открыли до нас.
— Есть ли у вас своя режиссерская тема?
— Никогда над этим не задумывался. Но когда меня неоднократно спрашивают, о чем мои спектакли, я говорю: о любви. Мои учителя когда-то говорили, что каждый спектакль мы ставим о себе и для любимой женщины. Поэтому я соглашаюсь, что все мои спектакли обо мне. Каждая моя постановка — это я. Поэтому любовь у меня разная: и сентиментальная, и мелодраматическая, и порочная, и жестокая, и такая, которая выворачивает душу. Весь спектр. Бывает порой настолько жестокая, что даже жить не хочется, а бывают абсолютно платонические чувства, которые лишены какого-либо секса, пошлости или вульгарности, просто — небесная любовь, чистая и неземная.
— С какими актерами вам интересно работать?
— Мне интересно и удобно работать с тем актером, с которым неудобно, который спорит, игнорирует или подтрунивает надо мной. Из актеров Нового театра на Печерске интересно было работать с Екатериной Кистень, из Театра на левом берегу Днепра — с Николаем Бокланом, Натальей Озирской, Алексеем Тритенко, Александром Кобзарем. С последним как раз трудно работать, потому что он, как и я, также по образованию режиссер. Поэтому я (сознательно или неосознанно) в спектакль «Высшее благо на свете» взял в работу Кобзаря, Саминина, Сомова и Кибальникову — четырех режиссеров по образованию. Думаю, что наша работа получилась интересной, потому что у каждого из них есть своя точка зрения на это произведение, на персонажей и так далее. Репетиции немного напоминали мне мазохизм. Но это стимулирует: и страшно, и интересно одновременно. Моя задача — убедить актеров, склонить их на свою сторону, а результат увидите 15 декабря.
— Есть ли то, что объединяет все ваши спектакли?
— Не могу найти что-то похожее между всеми спектаклями. С самого начала себе ставил задачу овладеть как можно большим числом художественных стилей и поставить абсолютно разные спектакли. Но когда сделал десять постановок, то понял, что есть еще много других направлений, в которых я еще себя не попробовал. Лесь Курбас, в свое время, тоже пытался всем этим овладеть и познать. После первых 10-ти спектаклей захотелось дальше овладевать новыми стилями. И когда уже работал над новыми спектаклями, задумался: а когда уже я начну их все совмещать и использовать приобретенный опыт. Вот я хочу ныне попробовать в спектакле «Месяц в деревне» каким-то образом все объединить. Первая попытка была в «Опасных связях», где я совмещал разные стили, жанры и направления. Поэтому спектакль вышел таким эклектическим и непонятным. Возможно, уже пришло такое время...
— В каком театре вам более интересно работать: в классически-традиционном или экспериментальном?
— С уважением отношусь к экспериментальным проектам. Но я сторонник профессионального репертуарного, то есть классического стабильного театра. Мне нравится театр-школа, с традиционным актерским воспитанием. Эксперимент — это хорошо, я уважаю этот метод, ведь часто свои спектакли ставлю именно экспериментальным путем (например, спектакль «Счастье»). Но работать в нормальных условиях традиционного театра намного удобнее и интереснее.
Театр — это кривое зеркало, которое берет жизнь и видоизменяет ее под своим углом зрения. Я хочу, чтобы зрительный зал всегда был полон, и те люди, которые в нем находятся, сопереживали, открывали для себя что-то новое, чтобы они испытывали новые эмоции, чувства.
