Накануне презентации книжной серии «Бронебійна публіцистика» во Львове мы коротко пообщались с доктором философских наук, профессором Национального университета «Острожская Академия» Петром КРАЛЮКОМ, который тоже стал автором предисловия к публицистике Николая Костомарова в новой книжной серии «Дня».
— Многие обращают внимание на то, что украинская публицистика ХIХ—ХХ веков до сих пор актуальна. Чем это обусловлено, с вашей точки зрения?
— Публицистика в Украине всегда была и остается актуальной. Если говорить об известных украинских писателях, то мы видим, что часто они выступали именно как публицисты. Это касается и Николая Костомарова, и Пантелеймона Кулиша, и в значительной степени Ивана Франко (мне кажется, что Франко больше всего раскрывался не как писатель и научный работник, а именно как публицист). Если говорить о конце ХІХ — начале ХХ веков, то авторитетом среди украинцев был Михаил Драгоманов, завоевавший славу именно публицистикой. Можно говорить и о других периодах. Например, межвоенном. Дмитрий Донцов известен не только как теоретик, литературный критик, а в большей степени как публицист. Это касается и Уласа Самчука, и Евгения Маланюка, и многих других деятелей культуры того периода.
Почему в Украине эта публицистика и в дальнейшем актуальна? Как по мне, потому что мы не были государственным народом. И именно публицистика мобилизовала на освободительную борьбу. А в нынешних условиях, хоть мы и имеем независимость, но она, скажем так, несовершенна. Публицистика, концентрируя в себе определенные научные знания, все же рассчитана на ученую широкую общественность — поэтому она оказывается действенной.
— Но почему она не оказалась действенной в течение последних 20 лет? В ХХ веке она не была усвоена по объективным причинам. А вот почему ею так и не прониклось общество в течение последнего времени, когда для этого, казалось бы, были все условия?
— Я бы не давал такую однозначную оценку. Давайте вспомним шестидесятников. Многие из них занимались публицистикой. Это касается и Вячеслава Чорновила, и Леонтия Лукьяненко, и Евгения Сверстюка, и многих-многих других. И говорить, что их публицистика, ставшая доступной во времена независимой Украины, не произвела надлежащего эффекта, было бы несправедливо. Она имела эффект, как и их деятельность в целом.
С другой стороны, безусловно, в Украине было сформировано особое информационное пространство, доступ к которому публицистике преимущественно закрыт. Возьмем даже современное положение вещей — книги выходят мизерными тиражами. Вы в «Дне» публиковали последние данные: в Украине издается одна книга на одного человека в год. Соответственно, от публицистики отказываются и ориентируются на примитивные вкусы.
— Когда мы выбирали, кого именно публиковать в серии «Бронебойная публицистика», было довольно много дискуссий по этому поводу. Например, в последний момент мы заменили Донцова на Липинского. И, кажется, не ошиблись. По состоянию на вчера (разговор происходил в прошлую пятницу. — Ред.) наибольшим спросом пользовалась именно книжечка с публицистикой Липинского.
— Это неслучайно. Как по мне, Липинский — один из наиболее знаковых украинских мыслителей ХХ века. И, кстати, Чижевский в своих трудах по истории украинской философии это подтверждает. Мысли, озвученные Вячеславом Липинским, остаются актуальны и сегодня. Что же касается Донцова, то (кстати, он позаимствовал немало идей у Липинского), как по мне, Липинский намного оригинальнее и интереснее, нежели Донцов. Другое дело, что политические ориентации Липинского были не совсем перспективными. Его зацикленность на монархическом правлении, на том, что нужно делать ставку на род Скоропадских, оказалась, скажем так, не совсем хорошей. Деятельность Донцова в политическом плане на первый взгляд кажется более эффективной. Но спрос на Липинского свидетельствует о том, что интеллектуальная часть украинского общества пребывает в поиске интересных идей, которые могли бы прояснить для нее положение вещей в стране и подсказать, каким образом можно было бы влиять на ситуацию.
— Если Франко, Драгоманова, даже Донцова более-менее знают, то Иван Лысяк-Рудницкий, Евгений Маланюк остаются в неком андеграунде. Почему, на ваш взгляд?
— Если говорить о Франко, то он был популяризируем даже в советское время. Его книги выходили огромными тиражами. Его изучали в школе. То есть это было Имя. Почему советская власть делала ставку на него — тоже понятно. Кстати, обратите внимание, сколько населенных пунктов названо в честь Ивана Франко. Даже больше, нежели в честь Шевченко. Учебных заведений, названных именем Франко, тоже достаточно. Это, в известной степени, также наследие советских времен. Я не хочу сказать, что это плохо. Ведь популяризировался действительно интересный украинский писатель. Иван Франко принадлежал к социалистам, только в последние годы своей жизни он отошел от этой идеологии, даже был критиком марксизма, но, разумеется, советские идеологи об этом не говорили. Подавали Франко таким, каким он был им нужен. Таким образом, Иван Франко — достаточно раскрученная личность. То же самое можно сказать о Лесе Украинке и других украинских писателях. Что касается Маланюка, Липинского и других националистически ориентированных писателей, то, само собой разумеется, о нем в советское время никто не знал. А во времена независимой Украины, к сожалению, государство ничего не сделало, чтобы популяризировать эти имена. Необходимо было, по крайней мере, издать их произведения, ввести их творческое наследие в программы школ и вузов. Если нет соответствующей государственной политики, то на одном энтузиазме далеко не заедешь.
— А на какую публицистику, как вы считаете, стоило бы еще обратить внимание?
— На публицистику шестидесятников. Потому что их и знают, и не знают. Например, у Ивана Дзюбы, кроме известной работы «Интернационализм или русификация», есть и другие заметные и стоящие внимания публикации. Все же стоит обратить внимание на фигуру Донцова, но на произведения не только националистического характера (они в принципе публиковались в Украине — их найти не так сложно), а именно на его литературоведение, произведения на грани публицистики и литературоведения. У него есть чрезвычайно интересная работа о Елене Пчилке — почти забытой у нас личности. Возможно, стоит обратить внимание также на некоторые публицистические произведения Елены Пчилки, послевоенную публицистику в диаспоре.
