В начале этого месяца президент Кыргызстана Курманбек Бакиев поехал в Москву с протянутой рукой — просить финансовой помощи. Чтобы скрасить свою просьбу, Бакиев объявил о том, что он потребовал, чтобы Соединенные Штаты закрыли свою авиабазу в Кыргызстане, которая пополняет запасы войск НАТО в соседнем Афганистане. Точно так же в конце прошлого года правительство Исландии попросило Россию о помощи, чтобы вывести из кризиса свою банковскую систему, в то время как пакистанский президент Азиф Али Зардари посетил Китай в надежде обеспечить крайне необходимое вливание наличных.
Некоторые наблюдатели цитируют эти эпизоды как доказательство падения международного влияния Америки. Но суть вот в чем: пока, за исключением относительно небольших сумм, предложенных киргизам, Россия и Китай никому не предложили оказать крупную помощь.
Посреди шума о «постамериканском мире» многие наблюдатели видят сдвиг от международного порядка, в котором главная роль отводится США, к многополюсной системе, в которой такие страны, как Китай, Россия и несколько других, соперничают за глобальное лидерство по ряду общих проблем и рисков.
Более пяти лет назад президент Китая Ху Цзиньтао объявил о том, что «тенденция к многополюсному миру является необратимой и центральной». Когда в прошлом году на конференции в Мюнхене Владимир Путин пожаловался, что американская односторонность разжигала конфликты по всему миру, оскорбленный сенатор Джон Маккейн ответил, что конфронтация в «сегодняшнем многополюсном мире» является излишней.
Когда в сентябре прошлого года Путин принимал в России венесуэльского президента Уго Чавеса, он отметил, что «Латинская Америка становится значимым звеном в цепи многополюсного мира, формирующегося в настоящее время». Чавес согласился: «Многополюсный мир становится действительностью».
Все они ошибаются. Господство США явно идет на спад, но многополюсный порядок подразумевает, что у нескольких зарождающихся держав противоположные взгляды на то, как следует управлять миром, и что они готовы действовать для того, чтобы продвинуть свою глобальную программу действий. Этого не происходит.
Вместо этого мы являемся свидетелями рождения неполярного порядка, в котором главные конкуренты Америки слишком заняты проблемами у себя дома и в своем непосредственном соседстве, чтобы взваливать на себя самое тяжелое международное бремя. Ни одна из зарождающихся держав даже не начала использовать свое растущее политическое и экономическое влияние для продвижения подлинно глобальных амбиций — или для того, чтобы взять на себя обязанности, которые больше не может позволить себе Вашингтон.
Начнем с России. Несмотря на ее растущие связи с Венесуэлой и попытки скоординировать энергетическую политику со странами Северной Африки, богатыми природным газом, у Кремля нет никаких стремлений заново построить влияние советского масштаба в Латинской Америке, Африке или Юго-Восточной Азии. Нет у него также и идеологической привлекательности в советском стиле. Вместо этого руководители России заняты защитой российских рынков, банков и компаний от наихудших последствий глобального финансового кризиса, укрепляя государственный контроль во внутренних экономических секторах и расширяя свое влияние во внешней политике по всей бывшей советской территории.
Потребность Китая удовлетворить свою жажду импортированной нефти и других товаров широкого потребления предоставила ему международное присутствие. Но его влияние является скорее коммерческим, нежели политическим. Руководители Китая должны уделить все свое внимание ошеломляющему множеству неотложных проблем у себя в стране: предотвращению экономического спада, который может лишить миллионы людей работы и выбросить их на улицу, нежелательным последствиям реформы сельского хозяйства и попыткам справиться с огромными экологическими проблемами и проблемами со здоровьем.
Индия должна оставаться верной своим собственным убеждениям в расширяющейся тени Китая. Накануне выборов в следующем году правящая Партия Конгресса тратит время и деньги правительства на субсидии для потребителей, увеличение заработной платы государственным служащим и списание долга фермерам.
Бразилия также поглощена собой и, кажется, не имеет в ближайшем будущем никаких великих стремлений способствовать стабильности в Латинской Америке, бороться с последствиями глобального финансового кризиса и вдохновлять других в развивающемся мире.
Словом, налицо вакуум глобального лидерства именно в тот момент, когда оно крайне необходимо. Внимание президента Барака Обамы в настоящее время сконцентрировано на стимулировании анемичной экономики США, разработке сокращения налогов, реформе энергетической политики и политики в сфере здравоохранения и восстановлении доверия к американским финансовым учреждениям. Европейский Союз продолжает свои внутренние дебаты о том, как лучше всего вывести из кризиса свои бедствующие банки и отрасли промышленности, справиться с нежелательными последствиями расширения ЕС и зоны евро и регулировать все более шаткие отношения с Россией.
Кто же тогда может взять на себя инициативу в попытке создать новую глобальную финансовую архитектуру, отражающую сложности торговли в XXI веке? Кто может добиться согласия по многостороннему ответу на изменение климата? Кто сменит устаревший режим нераспространения ядерного оружия, обеспечит коллективную безопасность в возникающих международных горячих точках и подтолкнет переговоры о мире на Ближнем Востоке?
Международный саммит в Вашингтоне в ноябре 2008 года подчеркнул эту проблему. Самые богатые страны мира — большая семерка — обратились к зарождающимся державам внутри Группы двадцати с просьбой помочь согласовать ответ на глобальный финансовый спад. Как бы трудно ни было для семи стран договориться о чем-либо, представьте себе проблему добиться согласия 20 стран. Рассмотрите противоположные взгляды внутри этой группы на демократию, прозрачность, надлежащую экономическую роль правительства, новые правила для финансовых рынков и торговли и на то, как лучше всего гарантировать, чтобы ООН, Международный валютный фонд и Всемирный банк справедливо отражали сегодняшнее глобальное равновесие сил.
В течение следующих нескольких лет, когда те, кто оказались в кризисном положении, обратятся к США за помощью, они все чаще будут слышать слово «нет». И совсем не ясно, захочет ли и сможет ли кто-нибудь еще сказать «да».
Ян БРЕММЕР — президент группы «Евразия» и старший научный сотрудник Института мировой политики.
