Почти треть доходов белорусского бюджета составляли таможенные сборы от потока автофургонов с грузами из Европы в Россию, теперь трасса Брест — Москва пустынна
Беларусь по распоряжению президента Александра Лукашенко реанимировала упраздненную полтора года назад таможню на границе с Россией, тщетно пытаясь защититься от кризиса в РФ и надвигающегося на страну дефицита.
В Оршу, приграничный с Россией железнодорожный узел, на этой неделе брошены таможенники со всей страны, в том числе с украинской границы, призванные остановить поток вывозимого дешевого белорусского продовольствия в Москву и Смоленск — в госторговле исчезли дотируемые сахар, мука, масло, дешевая колбаса. Появляются длинные очереди.
«А что, разве здесь есть таможня?» — удивляется проводница ночного поезда Брест — Москва при виде семи таможенников и милиционеров, заглядывающих в сумки сонных пассажиров.
Молодые таможенники ворчат: белорусские власти и мас-медиа утверждают, что продовольствия нет из-за того, что все уходит в Россию, но на самом деле несколько первых рейдов по ночным поездам приводят к нулевому результату: поток белорусских «мешочников», совсем недавно переполняющий вагоны местных поездов, иссяк.
«Еще в августе мы силой не могли сдержать толпы «мешочников» на Россию — одних снимали с поезда, другие втискивались. Из-за разницы в ценах и курсах валют барыши были очень большими. Сейчас все урегулировал рынок: российский рубль упал, наши цены возросли», — говорит начальник Оршанской железнодорожной милиции Анатолий Бохан.
Падение российского рубля стало потрясением не только для россиян, но и для белорусов, особенно живущих в приграничье, — сотни местных жителей остались без привычного заработка. В обменном пункте вокзала российский рубль — единственная иностранная валюта, появившаяся в продаже банковских «обменников», где со времен госрегулирования жили только «зайчики». Но теперь все пытаются избавиться от второй после «долларов-марочек» валюты, ожидая углубления кризиса в РФ.
«Купите рубли лучше у нас, а не в банке», — жалобно попросили меня два белорусских омоновца, охраняющих местное отделение Внешэкономбанка от валютчиков.
За полночи ударной работы усиленной таможенной бригаде удалось поймать только одну «мешочницу», которая в одиночку с помощью сумки-тележки пыталась перевезти в Москву 100 килограммов творога. «Что такое Шварценеггер против наших белорусских женщин?» — смеется дежурный милиционер над плачущей женщиной в спортивном костюме, составляя протокол. Он уверен, что творог украден с местного завода. — Теперь нет никакой выгоды покупать в магазине продукты и везти в Россию. Ну, если только в помощь братскому народу».
Накануне введения таможни и обещанных самых жестких мер за спекуляцию Лукашенко сказал в Речице, нефтедобывающем районе: «Россияне — наши братья, и мы должны с ними поделиться последним куском хлеба».
Но уже через четыре дня его же распоряжением в Орше реанимирована таможня и обещаны самые суровые наказания за вывоз продуктов. В Беларуси два года назад восстановлена уголовная ответственность за спекуляцию, как это было в советские времена, с лишением свободы до 6 лет и конфискацией имущества, хотя «мешочники» — самая массовая профессия в стране регулируемых цен и 20—30-долларовых заработков в обнищавшей провинции.
Оршанские магазины пустеют, на рынке появляются новые цены — за три дня они выросли вдвое. На привокзальной торговой площади выстроились очереди бедно одетых людей, ждущих государственные крупы, хлеб, сало. Они растеряны и подавлены, видя новые ценники.
Белорусы, как и россияне, создают продовольственный запас, несмотря на призывы государственные мас-медиа не покупать впрок, и заверения, что в отличие от России власти контролируют ситуацию. Но за полмесяца американский доллар, теперь единственный ориентир торговли, взвился вдвое на наличном рынке, и втрое на безналичном, несмотря на удерживаемый официальный курс «зайчика», который оказался в четыре раза выше свободного. Власти запретили безналичную торговлю — все дорогостоящие товары в госторговле помечены табличкой «продано».
«Наверное, не в ту лодку мы сели. Да что делать, вместе суждено ко дну или всплыть. Россия — большой корабль: потонет — и нас в воронку затянет. Выбора нет. Спасет нас только десантный генерал, как Лебедь например. Лукашенко тоже правильный, только он не диктатор, а колхозник», — размышляет 74-летний оршанец Николай Серафименко, бывший военный моряк Дальневосточного флота, на плечах которого до сих пор надет обветшалый засаленный военный мундир.
Та же подавленность, но умноженная на злобу и отчаяние, — «за границей», в России, в близлежащем рабочем поселке Гусино, где в местном коопмагазине размели даже спички и соль, на прилавках — остатки батонов, водка и конфеты, на складах — ничего.
«Нет, пора браться за топоры!» — злобно бросает угрюмый рабочий в спецовке, услышав от растерянной продавщицы, что и сегодня не привезли сигареты. «Всех пора сметать — и президента, и Думу, и правительство. Им всем на нас наплевать!» — трое его товарищей (тоже в спецовках) молча согласованно кивают.
В поселке не получают зарплату третий месяц, на местном рынке исчезли привычные дешевые белорусские продукты, что тоже сказывается на кошельке. В тревожных разговорах в магазинах, на рынках по обе стороны границы чаще всего звучат злобные призывы мужчин браться за топоры и вилы и испуганный шепот женщин о войне. Кто-то призывает к власти Жириновского, кто-то Лебедя, кто-то верит в Лукашенко, вышедшего из народа и регулярно дающего зарплаты своему народу. Но большинство не видят ни выхода, ни спасителя, закупая впрок крупу, соль, муку и спички.
На рынке в Смоленске, где среди изобилия самых изысканных, но дорогих продуктов, ничто не напоминает о голоде и даже дефиците, жители возмущены на глазах растущими ценами. Но сегодня в пересчете на рубли эти цены такие же как в Беларуси, где заработки втрое ниже.
На задворках Смоленского рынка среди картофельных рядов все же удалось отыскать белорусов. Три женщины торговали сметаной, сделанной в Шклове, на родине Лукашенко.
«Не пишите фамилию, а то нам в Шклове жизни не будет, на своей родине Лукашенко нас точно достанет. Вот провезла 15 пачек сметаны, нас, «ридикюльщиков» таможня не трогает, на них куплю сыну куртку — здесь мануфактура дешевле, чем у нас. Выгодно отсюда везти одежду, да кто в Шклове купит — денег нет. Больше не поеду, невыгодно, и как жить теперь — не знаю», — говорит 47-летняя Татьяна.
«Раньше казалось, счастье — это получать российскую зарплату и жить в Беларуси. Люди здесь богаче, чем у нас — видите, почти все в коже ходят. А сейчас, не знаю, где лучше — наверное, там, где нас нет», — считает женщина.
На символической русско-белорусской границе в Редьках, где полтора года назад Лукашенко и Виктор Черномырдин после подписания таможенного союза помпезно выкорчевали пограничный столб, сегодня напрасно стоят усиленные белорусские кордоны.
«Что теперь проверять — мертвая дорога. Раньше за смену по 300 фур с импортом на Россию оформляли, а сколько шло прямиком. А сейчас все замерло, от силы 20 машин оформим. Экспорт на Россию остановился. Недели через две и у нас будет все так же, как и там», — грустно машет головой на восток таможенник.
Почти треть доходов белорусского бюджета составляли таможенные сборы от потока автофургонов с грузами из Европы в Россию, теперь трасса Брест — Москва пустынна. Под вопросом судьба и белорусских товаров на стратегическом восточном рынке, который «проглатывал» 70 процентов экспорта страны, а значит на грани кризиса оказалась и ожившая промышленность, и судьбы десятков тысяч рабочих.
В Редьках у пустой автострады желтеют листья на знаменитой символичной березке, посаженной в апреле прошлого года белорусским президентом и тогдашним российским премьер-министром.
«Не президентское это дело — столбы выкапывать», — отшутился тогда от церемонии Ельцин.
И все-таки удалось найти одного неунывающего человека на пространстве от Орши до Смоленска (Думские политики по «ящику» не в счет) — 80-летнюю бабу Лену, торгующую в Орше чесноком собственного производства и безакцизными импортными сигаретами не на прилавке, а прямо с разбитой грязно-розовой детской коляски, в которой вырастила семерых внуков. Милиция уже не трогает спекулянтку по старости, в виде компенсации иной раз беря ее табак по цене без учета инфляции.
«Я никогда не жила, а только существовала — и при «советах» я работала, но была и осталась нищей. В политиков не верю, чего нам только не обещали, но все обманут. Кормлю семью, хотя ноги разбиты, и каждый день обзывают спекулянткой. Но большие динозавры вымерли, а маленькие тараканы уцелели, выживем и мы», — считает баба Лена.
Минск — Орша — Редьки — Гусино — Смоленск
