На мадридском саммите НАТО в 1997 году, когда принималось решение о приеме в Альянс Польши, Чехии и Венгрии, царила почти праздничная атмосфера. НАТО вошло в Центральную Европу, интегрировавшись со странами, которые Запад последовательно не защищал от советских танков и советского давления, блюдя священность ялтинских договоренностей со Сталиным. Именно Мадрид 1997 стал логическим концом Ялты. А происходившее в Праге — скорее будничные протокольные заседания, чем великий праздник продвижения на Восток. НАТО расширяется скорее по инерции, чтобы доказать миру, что остается ведущей и безальтернативной системой безопасности на континенте — хотя со стратегической точки зрения балтийские страны или Словения мало что изменят. Российская дипломатия возмущается скорее по инерции — после того, как было принято решение о новом формате отношений с Альянсом, совершенно непонятно, почему Москва считает принятие в него новых членов угрозой собственной безопасности, а не, напротив, включением новых государств в этот самый новый формат. Но понять российских дипломатов можно: если сейчас перестать возмущаться, тогда придется признать, что ошибочной была вся внешняя политика примаковских времен, что неправильно оценивались реальные угрозы, что вероятными соперниками объявлялись вероятные партнеры, а партнерами — спонсоры радикальных террористов, дошедших маршем от Грозного до Москвы. В этом смысле российскую внешнюю политику недавнего прошлого, откровенно антизападную и подчеркнуто маргинальную, можно назвать реальным ударом по национальным интересам страны. Но признать это вряд ли хватит смелости сегодня. Тем более, что у многих влиятельных представителей российской политической элиты еще существует иллюзия, что «после Чечни» можно будет вновь плюнуть в лицо Западу и броситься в объятия какого-нибудь внеочередного Саддама.
Но поскольку «после Чечни» наступит еще очень не скоро, можно предсказать, что к этому моменту Россия вообще может оказаться единственной европейской страной, не являющейся членом НАТО — за исключением стран традиционно нейтральных, как Швейцария или стран, традиционно карликовых, как Лихтенштейн. Поэтому вряд ли шутил Генеральный секретарь Альянса лорд Робертсон, заметивший, что, хотя «президент России пока не намерен подавать от имени своей страны заявку на вступление в НАТО, таких планов в Москве нет. Но наш мир меняется так быстро, что я бы в будущем ничего не исключал».
