Очередной раз события в Сирии привлекли внимание мировой общественности, которое и без того не сбавляло давления на президента Башара Асада. На днях, несмотря на первый день священного для мусульман месяца Рамадан, правительственные войска штурмом взяли город Хама, один из центров восстания. По сообщениям Би-Би-Си, в результате танкового обстрела, погибло около 140 человек. Неутешительные новости поступают и из других городов. Между тем Италия и Германия требуют созвать Совет Безопасности ООН для обсуждения сирийской ситуации. В частности, министр иностранных дел Италии Франко Фраттини заявил, что Совет Безопасности должен занять «очень жесткую позицию. Речь идет о последнем ужасном акте, который сопровождался насилием и репрессиями против манифестантов, которые уже много дней проводят мирные демонстрации». Интересно, что на днях и Россия выразила обеспокоенность кровопролитием в стране и призвала к прекращению насилия. Между тем, стало известно, что Москва уже выступила против введения санкций Совбеза ООН в отношении Сирии. А вот Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен заявил, что пока еще не видит оснований вмешиваться в конфликт между сирийской оппозицией и силами президента страны Башара Асада. Последний, кстати, в недавнем обращении к военным, приуроченном к 66-й годовщине создания сирийской армии, заявил, что Сирия стала жертвой международного заговора. «День» попросил директора Центра Ближневосточных исследований Игоря СЕМИВОЛОСА прокомментировать ситуацию, сложившуюся в Сирии.
— Мы видим изменение российской риторики. Россия дала понять, что больше не будет закрывать глаза на жертвы. Это уже говорит о том, что сирийский режим пересек грань, после которой с моральной и этической стороны его уже невозможно поддерживать. Это переломный момент, как для России, так и для Башара Асада как российского союзника. Вместе с тем европейцы пока что не готовы осуществлять более серьезные шаги в направлении Сирии. Поскольку есть негативный пример Ирака, да и проблема Ливии далека от решения. Поэтому более серьезное давление, в том числе — возможность применения силы в сирийском конфликте, вряд ли возможно. Европейские усилия будут направляться на увеличение политического и экономического давления на режим. Сирийское правительство будет болезненно их воспринимать. Но даже это не дает никаких оснований считать, что сирийский кризис закончится быстро, что режим Башара Асада в ближайшее время трансформируется или исчезнет. Пока что остается поддержка со стороны сирийской буржуазии, которая, очевидно, боится прихода исламистских сил. Играют важную роль этнические и религиозные факторы: режим Башара Асада опирается на алавитское меньшинство, более всего представленное в силовом блоке, который не будет переходить на сторону повстанцев или занимать нейтральную позицию, как это было в Египте. Алавиты сплочены не только политическими факторами, но и еще этническими и религиозными. Они также чувствуют опасность от прихода к власти суннитского большинства. Очевидно, что ждать быстрых изменений и трансформаций не придется, но сам факт этого давления может быть эффективным оружием против Асада. Его правительство не готово на длительное пребывание под европейскими санкциями. Турки, кстати, также отрицательно высказываются против него.
— Почему президент Асад не идет на уступки оппозиции?
— Потому что на Ближнем Востоке уступки оппозиции — это демонстрация слабости. Демонстрация слабости — четкий сигнал неумения руководить страной — шаг к политической катастрофе режима. Сопротивление против Асада возникло там, где оно и существовало — это и экономические причины, которые связаны с проблемой земли и разделения ресурсов. Одновременно есть и ограничения, которые налагал режим на деятельность политических партий и движений, в том числе и турок. В свое время отец Башара Асада — президент Сирийской республики Хафез Асад — подавил восстание в городе Хама такими же танками. Это движение возникло не спонтанно, оно уже имело причины и историю сопротивления режиму семьи Асадов. Когда мы говорим об арабском революционном движении, то мы имеем в виду также мультипликационный эффект, который был в успешных революциях в Тунисе и Египте. Однако наряду с этим нужно четко понимать внутренние причины этих народных выступлений.
— Достаточной ли была мировая реакция на то, что происходит в Сирии?
— Нет, недостаточной! Но здесь нужно понимать, что реакция мировых лидеров была ограничена тем, что Россия однозначно и твердо блокировала любые инициативы по Сирии. Именно из-за позиции России и стала возможной трагедия, которая сейчас происходит на наших глазах в Сирии. Так или иначе, но сейчас Россия опосредовано виновата в том, что сирийские танки убивают людей.
— Как эти события повлияют на Ближневосточный регион?
— Трудно сказать, потому что все радикализируется. Сначала люди могут выходить с лозунгами в защиту правых свобод с требованиями демократии. Но когда они сталкиваются с насилием и ситуация выходит из-под контроля — можно прогнозировать эскалацию насилия, появление радикальных лидеров и групп. Приход к силовым методам борьбы, террора — не единственный случай в мировой истории, когда именно по такому сценарию происходит рост политического насилия. Подобным образом развивается не последнее социально-политическое движение. Появление очередной точки конфликта, с имеющимся очевидным насилием, — не улучшит ситуацию на Ближнем Востоке, тем более что Сирия до сих пор воюет с Израилем. В соответствии с этим правящий режим не был готов идти на переговоры, заключая кардинальное соглашение с Израилем, который был не готов вернуть Сирии Голанские высоты. Очевидно, что в случае изменения режима и прихода к власти оппонентов Асада — говорить о каких-то переговорах или примирениях на Ближнем Востоке тоже не придется. Поведение оппонентов власти свидетельствует о том, что люди могут использовать эту проблему для консолидации своих сторонников. В любом случае ситуация на Ближнем Востоке будет ухудшаться — не только из-за сирийского фактора, но и из-за того, что Ближний Восток входит в эру турбулентности, эру изменений и трансформаций. Они очень болезненны, а их последствия — абсолютно непредсказуемы.
— С вашей точки зрения, коснется ли это Украины?
— Думаю, что Украина может принимать в этом участие — предпринимать какие-то символические действия, в том числе и голосовать, поддерживать мирное урегулирование ситуации. Если такие призывы будут раздаваться, то они не повлияют на внутриполитическую ситуацию на Украине. Однако мы также являемся свидетелями того, что процессы, происходящие на Ближнем Востоке, через определенные диаспорные каналы находят свое продолжение и на территории Украины. Это, в частности, появление разных политических групп и партий ближневосточного направления. Тем не менее какого-то серьезного влияния эта ситуация на Украину иметь не будет.
