« Мы все — американцы», — писала Le Monde 12 сентября 2001 года. И так же считали большинство людей в мусульманском мире, потрясенные, как и все человечество, последствиями террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Действительно, когда Америка нанесла ответный удар, почти никто не оплакивал падение «Талибана», которых осуждали за их фанатизм.
Однако такого единодушия больше не существует. За пять лет, прошедших с момента террористических актов, у так называемой войны против терроризма появились две аудитории. Действительно, в ходе этой «войны» аудитория, находящаяся ближе к месту действий, начала видеть разворачивающуюся борьбу в диаметрально противоположном свете, нежели в Соединенных Штатах и на Западе.
Для американской администрации каждое действие в драме войны с терроризмом было отдельным и независимым от других: Афганистан, Ирак, Палестина и «Хизбалла» в Ливане. Администрация Буша, объявив войну терроризму, предприняла вторжение и оккупацию других стран, однако оказалась не в состоянии понять, что эти события являются взаимосвязанными в глазах жителей региона. В не сходящих с «Аль-Джазиры» и других арабских спутниковых каналов различных битвах «войны против терроризма» увидели единую цепочку событий в грандиозном плане, направленном против ислама.
Что еще хуже, Америка вела свои войны под знаменем демократии. Однако надежды людей региона на демократию, светскую или исламистскую, были погребены под руинами Багдада, Бейрута и Кандагара.
Многие мусульмане, так же как и люди на Западе, понимают причины, лежащие в основе отчуждения, разжигающего исламский радикализм и насилие. Они знают, что жесткие диктатуры в странах региона парализуют их население. Только тем, кто охвачен пламенем собственной ярости, кажется, удается расплавить кандалы авторитарного общества.
Но ценой такого «спасения» является внутренняя деформация. Ожесточенные, фанатичные, охваченные жаждой мести, восставшие против статус-кво, вступают в широкий мир в поисках возмездия, направленного не только против режима, деформировавшего их, но и против Запада, поддерживавшего авторитарные режимы региона в интересах «стабильности».
Многие мусульмане также понимают, что проблема Палестины, остающаяся нерешенной в течение трех поколений, выходит за рамки страданий палестинского народа. Они знают, что диктаторы региона использовали Палестину, чтобы оправдать свое плохое управление и избежать политической и экономической либерализации.
Так что, когда Америка призвала к демократии, в сердцах многих людей в регионе загорелась надежда, что наконец-то настает время реформ. Но Америка, как и много раз до этого, не оправдала этих ожиданий. В то время, как люди начали надеяться на создание более либерального и порядочного общества, США продолжали поддерживать угнетающие их режимы. Америка просто оказалась не в состоянии придерживаться собственного сценария распространения демократии.
После свержения талибов в Афганистане, Соединенные Штаты переключили свое внимание на светский диктаторский режим Саддама Хусейна в Ираке. Вместо поощрения реформы саудовского/ваххабитского режима — системы, породившей 15 из 19 угонщиков самолетов в террористических актах 9/11 — средний мусульманин видел, что Америка ведет войну против режима, не имевшего никакого отношения к этому преступлению.
Многие мусульмане молча примирились с этим отступлением от цели, рассматривая вторжение в Ирак как часть процесса перехода от диктатуры к демократии. Но кровавая бойня американской оккупации заставила Америку отказаться от распространения демократии в регионе. Чем глубже увязала Америка в иракском болоте, тем меньше внимания обращала на оставшиеся в регионе диктатуры, в частности, в Саудовской Аравии, Сирии, Египте и Пакистане.
Действительно, последнее, что хотят видеть диктаторы региона — это демократический Ирак. Почти с самого момента падения Саддама в Ирак практически беспрепятственно потянулся поток саудовских ваххабитов-джихадистов. Что еще хуже, мусульмане, поддерживавшие проект демократизации Ирака, подозревают, что суннитское сопротивление, разжегшее гражданскую войну в Ираке, финансируется саудовскими нефтедолларами. (Терроризм также помешал иракской нефти создать серьезную конкуренцию Саудовской Аравии).
Таким образом, стремление демократизировать Ирак и в целом весь американский план демократизации региона начал вызывать глубокие подозрения даже у самых умеренных мусульман. Они считают, что Америка желает только демократии, отвечающей ее интересам. Если палестинцы свободно голосуют за ХАМАС, то их выбор вызывает активное сопротивление. Систематически подрываются достижения «кедровой революции» в Ливане, всколыхнувшей Запад так же, как оранжевая революция в Украине.
Тогда как в большинстве стран региона установление демократии остается очень отдаленной перспективой — возможно, гораздо более отдаленной сегодня, чем пять лет тому назад — госсекретарь США Кондолизза Райс продолжает повторять, что погибшие жители Бейрута, Сидона, Тира и Газы представляют «боль рождения» нового Ближнего Востока. Но до тех пор, пока Запад не перестанет считать мертвых младенцев политическим реквизитом, мы не сможем понять, как в мусульманском мире воспринимают все, что произошло с 11 сентября. Только тогда мы сможем понять, почему в существовавшем пять лет тому назад единодушии появились столь глубокие трещины.
Маи ЯМАНИ — автор книги «Колыбель ислама».
