Светлана (имя изменено) и раньше видела на улицах города Людмилу, энергичную даму бальзаковского возраста.
— Людмила спросила, нет ли у меня часом желания потрудиться в Польше. По профессии, а как же. Обещала плату — 250 долларов в месяц, комфортные условия проживания. Говорила, что нормы выработки низкие, если же перевыполнять нормы, фабрикант будет давать премиальные. Уверяла, что в нашем городе много желающих принять ее предложение, но она всех не берет. Здесь, в Староконстантинове, 250 долларов — это очень большие деньги. У кое- кого из нас не было заграничных паспортов, так Паша, муж Людмилы, дал нам по 230 гривен, чтобы заплатили за документ, — вспоминает Светлана.
Когда же пришла весна, на деревьях набухли почки, все пятеро в сопровождении Людмилы отправились в путь: «До Львова — поездом, там, заплатив частному перевозчику по 30 гривен за пассажира, — до границы. Пешком перешли границу Родины и дальше, снова поездом, прибыли в город Лешно. Нас разместили в двухэтажном доме. На первом этаже — супермаркет, рядом с комнатой для нас, — стриптиз-бар. В той же комнате, кроме нас, уже были две женщины, тоже староконстантиновские же. В этих четырех стенах — и кровати, и все так называемые бытовые удобства. Вечером пришел хозяин фабрики и супермаркета со стриптиз-баром в одном лице, сказал, что завтра — за работу».
Документы, паспорта забрали. Вроде бы для легализации пребывания «заробитчанок» в Польше.
«Низкие нормы» оказались каторжной работой за швейной машинкой во вторую смену — с пяти вчера до пяти утра. Каждый день. В первую смену на фабрике работали местные.
Так прошла неделя. Потом меня вызвал в свой кабинет хозяин — пан Казик (имя изменено. — Авт. ). Заявил, что я понравилась его приятелю пану Томашу. И показал на неприятного типа, который сидел в этом же кабинете. Поэтому, дескать, у меня есть возможность сменить профессию на более привлекательную — стать проституткой, — говорит Светлана.
Паны смотрели на нее, как на какую-то вещь. Воспитанная в интеллигентной семье, она же не давала никакого повода для того, чтобы с ней разговаривали, словно с быдлом. Не она же виновата в том, что дома нет возможности зарабатывать себе на жизнь.
Услышав, что Светлана предпочитает остаться швеей, пан Казик крайне возмутился, заявил: она еще очень пожалеет, что отказалась от привлекательного предложения, опомнится, но уже поздно будет...
— Людмила говорила, что зарплату будут выдавать, как только у кого-то возникнет малейшая нужда в деньгах. Прошла еще одна неделя. Наша ночная смена спросила пана Казика о зарплате. Тот рассердился. Оказалось, что мы еще не отработали деньги, которые он якобы заплатил Людмиле, по 50 долларов за каждую из нас. Если, угрожал, кому-то это не нравится, то он никого не держит за полу. Идите, кричал, и продолжайте отрабатывать его расходы. А нет, так хуже будет. Тогда самые отчаянные из нас заявили, что так они домой не вернутся. Напомнили о правах и свободах человека, о полиции и всяком прочем, — продолжила Светлана свой горький рассказ.
«Заробитчанки» объявили, что выйдут на площадь Лешно и начнут голодать, привлекут внимание мировой общественности к делам пана Казика...
Наконец, достигли «консенсуса»: ночная смена завершит шитье изделий из ранее закупленной фабрикантом оптовой партии товара, получит расчет и идет на все четыре стороны. Для горемычных стало обнадеживающим обещание пана, что он пометит «нужной» датой приглашение на пребывание в Польше. «Чтобы в пути «назад» легально пересекли границу», —объяснила собеседница.
Еще неделю после этого шили, шили и шили. «Казик дал по сто злотых и выгнал прочь», — продолжила Светлана. Сделала расчеты: «За три недели изнурительного 12-часового труда ежедневно — 25 долларов, по десять центов за час. Мы даже не вернули деньги, которые взяла с нас Людмила, и за дорогу».
Городской голова Староконстантинова Николай Мельничук так прокомментировал ситуацию:
— Пострадали женщины. По моим данным, пять тысяч душ наших, староконстантиновских, за пределами Родины.
— В Староконстантинове — 35,2 тысячи населения. Статус безработного имеют шесть тысяч, фактически безработных вдвое больше. Вот грядет сокращение в дислоцированных на территории города воинских частях — еще две тысячи пойдут на «биржу труда». Я выступал на заседании коллегии облгосадминистрации, говорил и об остроте текущего момента, и о видении городской власти решения вопроса. Меня не услышали.., — говорит мэр Мельничук.
— Необходимо межгосударственное соглашение о трудоустройстве. Такое же, как, наконец, заключено с Португалией. Тогда будет какая-то ответственность за судьбу «заробитчан». Были бы межгосударственные соглашения, выполнялись бы и социальные программы в Староконстантинове, — считает городской голова Николай Мельничук.
