Недавний арест в Канаде 17 человек по обвинению в причастности к терроризму акцентировал внимание Запада на нарастающем ощущении страха и неизбежности, которое коренится во внутригосударственной природе угрозы. Но что мы в действительности знаем об этих убийцах, живущих среди нас?
Мы знаем, конечно, в общих чертах об их всеобъемлющем фундаментализме, и мы имеем некоторое расплывчатое представление об «Аль-Каиде» как о децентрализованной сети ячеек во многих странах, которая стремится обзавестись химическим, биологическим, а возможно, даже ядерным оружием. Мы знаем также, каковы долгосрочные цели их лидеров: захватывать власть в мусульманских странах и нападать на западные государства, которые поддерживают светские режимы в исламском мире. Наконец, мы знаем, что лидеры этого фанатического течения немногочисленны, но сейчас им сочувствуют миллионы простых мусульман.
Фанатики, готовые умирать и убивать во имя своей веры, существовали всегда. Но в настоящее время они выглядят намного более опасными в результате технических достижений, «демократизировавших» изготовление бомб. В конце концов, как продемонстрировали теракты в Лондоне и Мадриде, все, что необходимо для планирования времени взрыва (или ряда взрывов) со смертоносной эффективностью, это сотовый телефон.
Наши свободы и социальная мобильность также вносят свой вклад в угрозу. Люди перемещаются по земному шару без особых затрат и относительно легко. Иммигранты могут утвердиться в новых обществах, в демократических государствах они могут жить, совершенно не находясь под надзором. Наши свободы стали орудием в руках врага.
Так как же нам бороться с таким аморфным врагом?
Президент Джордж Буш продемонстрировал один из способов, как не надо делать это: вторжение в Ирак и его оккупация показывают, что прямая атака на мусульманские государства только подпитывает фанатизм. Конечно, цивилизованные страны не должны прекращать борьбу против исламских экстремистов из-за кровопролития в Ираке, но мы должны признать, что война, оккупация и принудительное подчинение военной силе просто вызвали массовое чувство унижения и негодования у многих рядовых мусульман, то есть эмоции, затем получающие свое воплощение в террористических сетях. Премьер-министр Тони Блэр может громогласно заявлять, что теракты в Лондоне в июле прошлого года не связаны с участием Великобритании в иракской войне, но сами террористы после ареста дали полностью противоположные показания.
Действительно, вот как один из мадридских террористов описал психологическую подготовку, которой он подвергался: по его словам, руководитель «заставлял нас смотреть DVD с картинами войны в Ираке, главным образом с изображениями женщин и детей, убитых американскими и британскими солдатами». Вполне достаточно имеется и фотографий издевательств над заключенными в тюрьме «Абу-Грейб» или в лагере военнопленных в бухте Гуантанамо, и эти снимки принесли исламским экстремистам больше новых сторонников, чем любая проповедь в радикальной мечети.
Проще говоря, бомбы, сброшенные с высоты нескольких тысяч метров, не менее неразборчивы в убийстве, чем заряды взрывчатки, помещенные в вагоны поезда. Признание этого факта — не попытка оправдать терроризм, а первый шаг к пониманию основных причин терроризма, и, таким образом, к их устранению.
В первую очередь, это — признание того, что демократические общества должны использовать и политические, и полицейские средства в борьбе с террористами-фанатиками. Политика необходима по той простой причине, что оккупационная армия и полиция не могут заставить сотни миллионов мусульман отказаться от враждебных чувств.
Политические меры, на самом деле, подразумевают быстрый уход из Ирака и нахождение справедливого решения палестинского конфликта, что, в свою очередь, требует прекращения оккупации всех палестинских территорий. Конечно, устранение этих горячих точек не разрушит фанатизма несгибаемых активистов- самоубийц, не избавит это нас и от неприкрытой алчности и ненависти лидеров исламского сопротивления. Но это лишит их массовой поддержки сочувствующих мусульман, которые рассматривают фанатиков как единственных людей, стремящихся защитить «исламские» ценности и угнетенные мусульманские народы.
Полицейские меры — вторая составляющая любой эффективной стратегии. Необходимо предпринимать больше усилий по внедрению в террористические сети, необходимо более глубокое знание социальных структур, созданных террористами, чтобы блокировать их финансовую поддержку. Это может означать устранение теневых «налоговых убежищ», прослушивание телефонных линий и выявление особо опасных индивидуумов. Полицейские меры должны быть беспощадными, даже если это означает усиление контроля и наблюдения. Эти действия направлены именно на предотвращение возникновения опасений за общую безопасность, что может пошатнуть равновесие между безопасностью и свободой.
Хотя Европейский Союз отстает от США в отношении обычного оружия, его возможности по борьбе с терроризмом, вероятно, более благоприятны. По историческим причинам Европа извлекает выгоду из политической зрелости. Эта зрелость позволила ей избежать черно-белого мировоззрения Буша, которое лишь укрепило, а, отнюдь, не подорвало фанатизм врага. Кроме того, по географическим причинам Европа лучше осведомлена о положении дел в арабских и мусульманских странах и очень хорошо знакома с их населением.
Запад может и должен взять верх в этой борьбе и защитить лелеемые им ценности. По ходу дела он может даже найти новый и безотлагательный стимул для укрепления своего слабеющего единства.
Цветан ТОДОРОВ — директор по исследованиям в Национальном центре научных исследований (CNRS) в Париже, его последняя книга называется «Надежда и память»
