Наше мнение об Ираке по большей части сформировано в результате ежедневных сообщений о насилии, которое свирепствует в стране. В конце прошлого года я был организатором основного национального опроса иракского общественного мнения, который продемонстрировал сложность отношений между общинами в стране. Безусловно, жители Ирака с разным этническим или религиозным происхождением расходятся во мнениях по многим вопросам, но при этом они принимают общую национальную принадлежность, а также стремление к демократии.
Для начала мы попросили жителей Ирака поразмышлять над поражением Саддама: действительно ли Ираку лучше без него? Среди суннитов так считали только 23%. Однако среди шиитов 87% полагали, что Ираку лучше без Саддама. Курды превысили это количество, т.к. 95% заявили об улучшении.
В то же время подавляющее большинство курдов, суннитов и шиитов — более восьми из каждых десяти человек — предпочитали, чтобы их считали в первую очередь иракцами, полагая, что «Ирак будет лучшим обществом, если люди будут считать друг друга иракцами». Сильное большинство также поддерживает идею демократической системы для Ирака.
Важные разногласия вновь появляются в социальных вопросах. Курды имеют гораздо более эгалитарное представление об отношениях между полами, чем сунниты или шииты. На вопрос о том, правда ли то, что университетское образование важнее для мальчиков, чем для девочек, 78% курдов ответили отрицательно. Среди шиитов не согласились с этим 50%. Среди суннитов число несогласных составило меньшинство: только 44% верили в одинаковую важность высшего образования для девочек и мальчиков. Точно так же 78% курдов отвергли многобрачие по сравнению с 49% шиитов и суннитов.
В то время, как эти данные показывают разные оттенки мнений среди доминирующих сообществ Ирака, они не объясняют отношений, которые, возможно, стоят за продолжающимся насилием, уродующим иракскую жизнь. Самые радикальные различия во мнениях встречаются у разных общин в том, как они воспринимают контроль над будущим — возможность построения лучшей жизни в Ираке после Саддама — и безопасность.
Мы попросили опрашиваемых указать, насколько они распоряжаются своей жизнью и насколько оптимистичным они видят свое будущее, используя шкалу от очень оптимистичного чувства контроля и до глубокого уровня беспомощности и пессимизма. У курдов было самое высокое ощущение контроля и оптимизма, 19% указали самый высокий уровень контроля над своей жизнью, и 17% — высшую степень веры в будущее. Для сравнения: те же цифры среди шиитов были 10% и 14% соответственно, но только 4% и 5% соответственно — среди суннитов. Результаты крайнего пессимизма менялись в противоположном направлении: 14% суннитов думали, что дела обстоят настолько плохо, насколько это возможно, в то время как только 2% курдов и 3% шиитов разделили это мнение.
Смысл локализованного насилия также прояснился во время опроса: 17% курдов, 41% шиитов и 77% суннитов полагали, что жизнь в Ираке непредсказуема и опасна, что является явной демонстрацией результатов продолжающегося сопротивления, которое сосредоточено в суннитском треугольнике. Такое различие в отношениях к будущему могло бы определить, что, в конечном счете, случится в Ираке. Широко распространенное политическое насилие как в Иране, так и в Латинской Америке в 1960-х и 1970-х гг. продемонстрировало связь между народным чувством беспомощности и ростом городских партизанских движений. Лидеры этих групп часто защищали терроризм, настаивая на том, что насилие было единственным способом вернуть надежду деморализованным людям. Этот аргумент, опровергаемый в течение долгого времени, резонирует в действиях иракских повстанцев и их фанатических союзников.
Это не значит, что небезопасное и деморализованное общество поддерживает насилие. В результате своего бездействия, однако, такое общество может просто быть слишком пассивным, чтобы противостоять людям, совершающим акты насилия, действуя от его имени. Если иракский лидер шиитов Моктада аль Садр и его последователи решили остановить свое собственное насилие, это произошло не просто из-за превосходящей огневой мощи сил коалиции. Это произошло потому, что религиозное руководство шиитов почувствовало себя вполне правомочно, оптимистично и безопасно, чтобы заставить садристов прекратить свой мятеж.
Если руководство суннитов почувствовало бы, что оно может повлиять на исход политических событий, разворачивающихся в настоящее время, оно тоже могло бы остановить мятеж. Именно поэтому политические переговоры — открытые и тайные — которые, по сообщениям, идут в настоящее время, являются жизненно важными. Они предлагают суннитскому сообществу возможность участвовать в новой системе.
Возглавляемая американцами коалиция может помочь, принимая больше мер, которые укрепили бы надежду и оптимизм у опустошенных и деморализованных иракских суннитов. Одни военные действия могут только ухудшить положение.
Мансур МОАДДЕЛ — главный исследователь Национального опроса общественного мнения в Ираке, профессор социологии в университете Восточного Мичигана.
