Латвия, которая помимо воли полвека пробыла в составе СССР, сегодня уверенно становится демократическим государством. Тройка балтийских держав — Латвия, Литва, Эстония все более интегрируется в западное общество, уровень жизни жителей этих стран повышается. Как удалось Латвии достичь этих успехов? Как у нее развиваются отношения с Украиной? Об этом — в интервью с министром иностранных дел Латвийской Республики Индулисом Берзиньшем, который пребывал в Киеве с двухдневным официальным визитом.
— Во время вашего визита в Киев прозвучала фраза, что Латвия будет способствовать вступлению Украины в Европейский Союз. Каким образом ваша страна собирается это делать?
— Во-первых, наши страны имеют действительно дружественные отношения, во внешней политике у нас есть общие цели. Во-вторых, Латвия, которая уже вошла в финальную фазу переговоров с ЕС, может делиться накопленным опытом. Например, у Франции, Германии или Британии другой путь по сравнению с теми странами, которые в прошлом не по своей воле были частью бывшего Советского Союза. И у нас есть определенные успехи — в одном докладе Еврокомиссии было отмечено, что из шести стран, с которыми сейчас начинаются переговоры о вступлении в ЕС, только две страны — Латвия и Мальта имеют полностью функционирующую рыночную экономику. Я думаю, что наш опыт полезен. Можно учиться и на наших ошибках, чтобы их не повторять. В-третьих, Латвия может стать в каком-то смысле адвокатом Украины. То есть поддерживать ее, разъяснять процессы, происходящие в вашем регионе европейским странам. Других механизмов у такой маленькой страны, как Латвия, нет. Но у нас есть самое главное — желание.
— В политическом смысле между Украиной и Латвией недоразумений нет. А как у нас развиваются экономические отношения?
— В последние годы товарооборот, к сожалению, упал. Этому есть две причины. Во-первых, это связано с российским кризисом, его влиянием на Украину и в какой-то мере на Латвию — хотя мы уже справились с последствиями этого кризиса. Нашему экономическому сотрудничеству с Москвой мешают моменты политические. В результате 63 процента нашей торговли приходится на страны Евросоюза. Мы этому не рады, нам бы хотелось иметь выход на российский рынок. Но Москва волей-неволей сама подтолкнула нас в Европу. Спасибо ей за это. Но российский кризис в определенной степени повлиял на покупательную способность в Украине. Вторая причина — надо признать, что мы не до конца воплотили в жизнь задуманное. Например, наш парламент уже вошел в финальную стадию ратификации договора о свободной торговле сельскохозяйственными продуктами. К сожалению, Верховная Рада пока не ратифицировала этот документ. Потом нам надо идти еще дальше — договариваться о дополнительных квотах, дополнительном протоколе о торговле зерном, в чем заинтересована Украина, и рыбными продуктами, в чем заинтересована Латвия. В результате оздоровления экономик дело пойдет лучше. В Киев со мной приехала группа бизнесменов, которые встречаются здесь со своими партнерами.
— Затрагивался ли на переговорах с украинскими руководителями вопрос о сотрудничестве наших стран с НАТО?
— Да. Латвия хочет стать членом НАТО. На вашингтонском саммите в прошлом году Латвия, Литва и Эстония были названы кандидатами в члены НАТО. Там был разработан план подготовки к членству, предусматривающий для каждой страны создание национальной программы на каждый год. Как и Латвия, Украина успешно сотрудничает со странами НАТО и Альянсом как организацией. Военное сотрудничество между Латвией и Украиной развивается тоже хорошо. У нас есть специальный договор (приблизительно такой же, как Латвия имеет со странами НАТО). В рамках этого договора у нас идет успешное сотрудничество.
Вообще каждая страна сама вольна выбрать, в какую организацию она хочет войти. Украина говорит об интеграции в Европу и пока не объявила своей цели стать членом НАТО. Мы относимся к этому с большим пониманием. В какие организации входить, выбирает только сама страна.
— Насколько готова ваша страна, ее вооруженные силы к вступлению в НАТО?
— Может быть, только США или Великобритания по-настоящему готовы быть в НАТО — если взять все стандарты, бюджет и так далее. Вхождение в НАТО — это не обязательно наличие танковых дивизий или штурмовых самолетов. Поведение страны должно соответствовать поведению стран — членов НАТО. А это Латвия уже доказала. Мы были обеспокоены косовским кризисом и не видели другого выхода, как повлиять на Милошевича, и Латвия поддержала тогда НАТО. Мы посылали в регион гуманитарную помощь, наши медики были там — в военных действиях мы, конечно, не участвовали. То есть если говорить о политической стороне дела, то мы готовы к вступлению в НАТО. Сейчас мы делаем все, чтобы подготовить себя к существующим в НАТО стандартам. Например, мы поставили себе четкую цель — к 2003 году на оборону должно тратиться 2 процента из нашего бюджета. Сейчас мы выделяем около 1,05 процента. Проходит и очень серьезная программа подготовки к НАТО — начиная с таких «мелочей», как изучение английского языка, и кончая чисто технической, тактической подготовкой. На этот год запланировано около 600 мероприятий, проходящих со странами НАТО или в рамках натовской программы «Партнерство ради мира».
— Насколько способствует продвижению Латвии в евросообщество ваш президент Вайра Вике-Фрейберга, которая до недавнего времени обладала канадским паспортом и имеет репутацию грамотного западного политика?
— Наш президент не только получила хорошее западное образование, но и хорошо понимает механизмы действия демократии, рыночной экономики. Она имеет очень высокий рейтинг, действительно заслужила уважение народа. Как министр иностранных дел, я очень рад такому выбору. Я видел, как госпожа Вике-Фрейберга действует как президент — например, в Нью- Йорке, когда мы были на Генеральной Ассамблее ООН. Думаю, что она представляет нашу страну очень хорошо. Ведь от имиджа страны зависит очень много. В этом смысле президент только благотворно влияет на нашу интеграцию в Европу. Если посмотреть программы наших бывших правительств, то все заявляли о намерениях вступить в Евросоюз и НАТО. Может быть, в начале 90-х у нас не было реального понимания, что такое — евроинтеграция. Но политическая воля к этому уже была. Да, у нас получалось не все гладко — скажем, банковский кризис, российский кризис повлияли на экономику, на наши возможности интегрироваться в Евросоюз. Потому что все требует не только моральных или политических усилий, но и средств.
— Как вы оцениваете перспективы балтийско-черноморского сотрудничества?
— Во-первых, в будущей Европе у регионов будет очень большое значение. Сейчас идет очень серьезная работа по созданию регионов вокруг Балтийского моря. Это очень динамичный регион, стремительно развивающийся. Формула «5+3» предусматривает участие балтийских стран и северных. В Совет балтийского моря входят 11 стран — кроме названных, туда входят Россия, Польша, Германия. Это тоже очень важная формула для сотрудничества.
Но каждый регион не может жить своей отдельной жизнью. У вас тоже создается очень сильное региональное сотрудничество, в которое входит опять-таки Польша. То есть тут прямая связь, между этими регионами не будет каких-то границ или заборов. Во- вторых, между странами этих регионов есть хорошее сотрудничество на двустороннем уровне. Латвия и Украина — один из хороших тому примеров. Эти регионы связывает транзит энергоресурсов, развитие нового каспийского энергетического района и т.д. Так что это не просто желание построить новый санитарный кордон между Европой и Россией. Совсем нет. Тем более если посмотреть на долгосрочное развитие, то Россия тоже будет вовлечена во все эти проекты развития и экономического сотрудничества.
— Вы уже сказали, что вашим экономическим отношениям с Россией мешают политические разногласия. Как бы вы прокомментировали недавнее осуждение Москвой приговора жителю Латвии, бывшему партизану Василию Кононову за убийство мирных жителей?
— Да, мы не осудили его как бывшего партизана. Если человек не совершил преступление, то его причастность к какой-либо организации — Компартии, КГБ или другой не является причиной для суда над ним. А там была реальная причина — убийство. Есть доказательства, есть свидетели. Наша прокуратура сейчас расследует дело Озолса — это бывший офицер СС, которого подозревают в подобном преступлении. В Ригу была приглашена серьезная группа экспертов — из Великобритании, Израиля, Германии, США, Канады, Австралии. Если мы соберем все необходимые доказательства, то попросим у Австралии, где ныне живет Озолс, его выдачи и будем судить.
Я надеюсь, что новое руководство России после выборов президента будет намного прагматичнее. Что оно сможет переступить через обиду, что нет больше империи. Мы должны считаться с Россией как с реалией — я надеюсь, что в будущем она будет развитой демократической страной. Но и Россия должна считаться с тем, что, например, балтийские страны вступают в ЕС, что мы уже не часть империи. Я думаю, большая проблема в отношениях России и балтийских стран — нехватка какой-то ментальной революции, то есть понимания того, что жизнь намного изменилась. Сейчас Украина очень заботится о своем языке, и я очень высоко это ценю. Мы уже добились своего — наш латвийский язык является государственным, он реально везде функционирует. Никто не может себе представить, что, например, в парламенте кто-то говорит по- русски. Вот если к нам приедет российский президент, то, конечно же, он будет выступать на русском языке — через перевод. Русский язык, которым я владею, рассматриваю как инструмент общения. У меня нет никакой вражды к нему.
— Чем вызван скандал вокруг латвийского правительства в связи с обвинениями премьер-министра, министра юстиции и руководителя службы доходов в педофилии? Это политический шаг?
— В Латвии до этого случая очень хорошо функционировала презумпция невиновности. То есть сначала предоставляются доказательства, а потом — обвинения. Сейчас произошло наоборот. Тем более, что и обвинений не было. С трибуны было очень четко сказано, что эти люди упоминались по делу педофилии, но не было сказано, что они сделали что-то криминальное. Я не хочу быть ни обвинителем, ни адвокатом. С этим разберутся наши соответствующие органы. Я вижу тут два момента. Да, во всей Восточной Европе есть явление педофилии, случаи покупки детей. С этим надо бороться самым решительным образом. Это одно из самых страшных преступлений, которые я вообще могу себе представить. Я, например, не хочу смотреть «Титаник». Только потому, что увидел один фрагмент — корабль тонет, и ребенок плачет. Это — игра. Я ненавижу, когда в фильмах, чтобы вызвать какие-то эмоции, используют детей. Тем более — в жизни. Несомненно, кто-либо, даже очень высокопоставленный чиновник, причастный к преступлению, должен быть наказан. Но скандал в Латвии оброс чисто политическими играми. Виноваты эти политики или нет, но к ним этот ярлык уже приклеен. В этом шуме забывают о проблеме, которая состоит в том, что надо бороться с преступниками реальными.
Есть еще один момент. У нас подходит к концу процесс приватизации. Если бы я мог как политик заказать что-нибудь у золотой рыбки, то я бы пожелал, чтобы приватизация уже закончилась. Очень уж много бед у нас было вокруг приватизации. Естественно, люди хотят добиться тут какой-то выгоды. Сам процесс приватизации прошел довольно гладко. Эксперты высказались очень позитивно об этом процессе в Латвии. В частных руках находятся более 95 процентов предприятий. Но еще осталось несколько больших государственных предприятий — Латвэнерго, Латтелеком, пароходная компания. В какой-то мере скандал связан с этим — у всех есть свои интересы. Но я уверен, что правовая страна Латвия справится с этой проблемой. Трудности возникают у всех стран. Но вопрос в том, не как ты упал в яму, а как ты оттуда вылез, как ты справился с проблемами.
— Какие пережитки советского прошлого у вас еще остались?
— Самые большие пережитки — в сознании людей. Ведь сознание меняется намного медленнее, чем реальная жизнь. То время не вернуть. Можно говорить, что разрушено сельское хозяйство — но нельзя было жить этими колхозами. Даже колхозы стран Балтии — а их хвалили — жили на дотациях. Европейская Комиссия каждый год рассматривает ситуацию в Латвии и дает свои предложения. Во-первых, у нас недостаточно эффективно работают администрации всех уровней — начиная с правительства и кончая самоуправлением, другими институциями. Эти организации не в полной мере способны действовать в новых условиях. Вторая проблема — это региональный дисбаланс — например, между Ригой, где уровень безработицы очень низкий (около 2 процентов), и, в частности, восточным регионом, где этот уровень доходит до более чем 20 и даже 30 процентов. То есть жители Риги, Вентспилса, Лиепае живут довольно неплохо. Но есть районы, где люди живут очень бедно.
— Сколько процентов жителей Латвии являются гражданами?
— 74 процента. Остальные — это русскоязычные, которые приехали в советское время. Это могут быть не только русские, но и, к примеру, украинцы, сначала приехавшие в Россию, а потом переехавшие в Латвию. То есть эти люди приехали в Латвию, когда она была оккупированной территорией. Естественно, мы заинтересованы в интеграции этих людей. Все законодательство у нас полностью соответствует международным стандартам, об этом много раз говорил представитель ОБСЕ Макс ван дер Стул. Каждый имеет право натурализоваться — для этого он, естественно, должен знать язык. В противном случае — какая же это интеграция? Из более 25 тысяч подавших документы на натурализацию 95 процентов прошли все экзамены. Экзамен для получения гражданства — это не барьер. Напомню, что все, кто жил в Латвии до оккупации 1940 года, и их потомки получили гражданство сразу. Мы воссоздали существовавшее ранее государство, взяли старую конституцию. У нас есть много русских, которые приехали в Латвию еще в XVII веке. Они очень лояльны к латвийскому государству, знают язык. Конечно, такие люди сразу стали гражданами. Я бы очень хотел, чтобы украинское руководство призвало 64 тысячи украинцев, проживающих в Латвии и не имеющих гражданства, к натурализации. Чтобы эти украинцы стали лояльными гражданами Латвии — как украинцы стали лояльными гражданами, например, Канады.
