Независимо от того, преуспеет ли демократизация на «новом Ближнем Востоке» или авторитарные формы правительств возобладают вновь, одно коренное изменение уже стало очевидным: никто не будет в состоянии управлять, не принимая во внимание мнение общественности внутри страны.
Эта перемена изменит параметры внешней политики ближневосточного конфликта (как израильско-палестинского конфликта, так и конфликта между израильтянами и арабами в более широком смысле). Несмотря на войны в Ливане и Секторе Газа, а также интифады на оккупированном Западном берегу реки Иордан, эти параметры оказались удивительно устойчивыми в течение многих десятилетий, будучи закрепленными мирными соглашениями с Египтом и Иорданией и соглашениями в Осло с палестинцами.
Но все это вскоре изменится. И хотя тектонические сдвиги в регионе были вызваны «Арабским пробуждением», его игроки не ограничены арабским миром или границами ближневосточного конфликта. Соединенные Штаты, Европа, Турция и, в некотором смысле, Иран — все играют в этом свою роль, некоторые более непосредственно, чем другие.
Давайте начнем с США. Речь президента Барака Обамы в Каире два года назад стала поводом для больших ожиданий, но лишь немногие из них были (а то и вообще не были) выполнены. Вместо этого США позволили формироваться политическому вакууму в отсутствии любых действий со стороны правительства Израиля. Этот вакуум теперь заполнен Арабским пробуждением.
Тем временем Европа озабочена своим собственным кризисом. Но в последние несколько лет европейцы, во главе с немецким канцлером Ангелой Меркель и французским президентом Николя Саркози, де-факто хлопнули дверью перед лицом Турции относительно ее вступления в Европейский союз. В результате Турция начала проводить «неооттоманскую» внешнюю политику, в которой центральная роль отводится арабскому миру — даже в большей степени, чем Кавказу, Средней Азии и Балканам.
Конечно, Турция, в соответствии с ее интересами безопасности, а также политическими и экономическими интересами, не имеет иного выбора, кроме как обращать пристальное внимание на своих южных соседей, и вынуждена попытаться предотвратить там хаотическое развитие событий. Турция столкнулась бы с теми же рисками, даже будучи интегрированной в европейский контекст, но тогда бы ее приоритеты были абсолютно другими.
В ответ на близорукость Европы Турция оставила свои устремления к членству в Европейском Союзе и выбрала неооттоманский проект, направленный на то, чтобы она стала главной силой на Ближнем Востоке — изменение политики, которое отражает и интересы, и идеологию. С одной стороны, Турция рассматривает региональное господство как стартовую площадку для более значимой глобальной роли; с другой стороны, она рассматривает себя как образец для подражания для успешной модернизации Ближнего Востока на исламско-демократической основе.
Эта ставка на региональное преимущество рано или поздно приведет Турцию к серьезному конфликту с соседним Ираном. Если Турция будет преобладать, то Иран и радикалы в регионе останутся на проигрывающей стороне истории — и они знают это.
В то время как правительство турецкого премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана пытается поддержать хорошие отношения с Ираном, его стремление стать ведущей суннитской державой означает, что Турция должна рано или поздно оспорить влияние Ирана в Ираке, так же как в Сирии и Палестине. И это означает конфликт.
Существенное ухудшение отношений Турции с Израилем связано с этой, находящейся на стадии становления, иранско-турецкой конкуренцией. Безусловно, у этой конкуренции также есть положительная сторона с израильской точки зрения — ослабление Ирана и других региональных радикалов. Но для Турции, как для честолюбивого регионального лидера, интересы палестинцев естественно более важны, чем ее отношения с Израилем. Это стало еще более очевидным в свете революционных изменений в арабском мире и в корне переориентировало внешнюю политику Эрдогана.
В результате Израиль оказывается во все более и более трудной ситуации. Без собственной стратегической переориентации, так как оставаться пассивным в быстро изменяющемся мироустройстве — опасное решение, Израиль еще больше терял бы свою легитимность, и изолировал бы себя на международном уровне. Жизнеспособный израильский ответ на разительные перемены в регионе (и их уже обозримые последствия) может только принять форму серьезного предложения о продолжении переговоров палестинскому правительству Махмуда Аббаса с целью подписания всестороннего мирного соглашения.
К вопросам безопасности нужно отнестись серьезно, но они становятся все менее весомыми, потому что может пройти достаточно длительный период времени между заключением соглашения и его полным выполнением, для того чтобы можно было их решить по взаимному согласию. Но текущая пассивность Израиля — со всеми ее отрицательными долгосрочными последствиями для страны — вероятно, продолжится, пока премьер-министр Биньямин Нетаньяху считает, что выживание своей коалиции более важно, чем убедительная мирная инициатива.
В то же самое время, давление арабских революций преобразовывает палестинцев в динамичный политический фактор. Например, ввиду вырисовывающегося падения президента Сирии Башара аль-Ассада, давления египетской революции и новой роли исламизма в регионе, союз Хамаса с Ираном становится все более и более проблематичным. Еще неизвестно, будет ли в конечном итоге «турецкий курс» преобладать над радикалами в Секторе Газа или нет.
В любом случае Хамас столкнулся с необходимостью принятия некоторых опасных решений, влекущих для него серьезные последствия, — особенно если его главный конкурент, Палестинская Автономия Аббаса, преуспеет в своей текущей дипломатической кампании в Организации Объединенных Наций. Обама обещал создание палестинского государства в течение одного года, и Аббас теперь действует исходя из этого обещания.
И здесь очень важно, что же будет происходить дальше. Будет ли Аббас в состоянии удержать палестинцев на дипломатическом пути, или ситуация снова ухудшится до насилия и других бедствий? И на что будет похожа палестинская дорога к миру после решения ООН признать некоторую форму государственности для Палестины?
Учитывая текущий темп перемен на Ближнем Востоке, нам, возможно, не придется долго ждать ответов или возможности задать больше вопросов.
Йошка ФИШЕР — министр иностранных дел и вице-канцлер Германии в 1998 — 2005 гг. На протяжении почти 20 лет был лидером германской Партии зеленых.
