Не так давно американский политический аналитик сравнил потерю Францией влияния в Европе после того, как французские избиратели проголосовали против европейского конституционного договора на референдуме 2005 года, с капитуляцией Франции в 1940 году. Дерзкая аналогия, но удачная ли? Крах 1940 года обнаружил хрупкость французской демократии и потерю веры в способность страны противостоять внешним угрозам. Отвергнув Европейскую конституцию, Франция продемонстрировала страх перед глобализацией.
Гораздо лучшую аналогию для отказа от Европейской конституции представляет непринятие в 1954 году договора по созданию Европейского оборонного сообщества. В обоих случаях была сделана крупная историческая ошибка. Франция в значительной степени являлась инициатором обоих договоров, добилась их принятия своими европейскими партнерами и в конечном счете наложила вето на собственную инициативу.
Так почему в 1954 и 2005 годах французы — в одном случае Национальное собрание, а в другом электорат — отвергли предложения, начало которым положила Франция? Целью обоих проектов было создание поистине наднациональной Европы. Договор о создании Европейского оборонного сообщества привел бы к образованию единой европейской армии, в которую вошли бы даже немецкие войска. Оборонный договор был бы также подкреплен планами создания Европейского политического сообщества, главные черты которого должны были быть определены конституционной комиссией, укомплектованной членами национальных парламентов. Эта комиссия была бы предшественницей Конвенции по вопросам будущего Европы 2003—2004 годов, разработавшей под председательством бывшего президента Франции Валери Жискар д’Эстена конституционный договор.
Политическое сообщество 1950 хгодов, принять которое Франция убедила пятерых своих европейских партнеров, должно было поглотить Европейское объединение угля и стали и Европейское оборонное сообщество. Оно должно было иметь дипломатические и военные полномочия, а также законодательное собрание наподобие сегодняшнего Европейского парламента, также как конституционный проект ЕС 2005 года расширил бы полномочия Европейского парламента и учредил бы должность Европейского министра иностранных дел.
Но сегодня, как и тогда, страх и сомнения одержали верх. Политические партии, мобилизовавшие оппозицию Европейскому оборонному сообществу, опасались ремилитаризации Германии и угрозы суверенитету Франции. Сегодня тем, кто проголосовал против Европейской конституции, удалось заклеймить Европу как «угрозу». Они раздули тему нашествия «польских сантехников», поставив под сомнение два главных достижения Европы: создание единого рынка, что несомненно способствовало росту французской экономики, и расширение ЕС, способствовавшее демократическим преобразованиям в новых странах- членах.
Но отрицательный исход референдума во Франции будет иметь гораздо более серьезные последствия, чем отказ от Европейского оборонного сообщества. В 1950-х годах министры иностранных дел шести стран- основоположников этой идеи быстро обратились к своему бельгийскому коллеге Полю-Анри Спааку за свежими предложениями. В результате интенсивных дискуссий между шестью государствами и особенно Францией и Германией Римский договор был разработан и подписан через два года после фиаско с Европейским оборонным сообществом.
Для сравнения: через два года после референдумов во Франции и Нидерландах нет даже признаков «плана Б», несмотря на утверждения французских политиков, которые помогли мобилизовать оппозицию европейской конституции. Франко-германский локомотив Европы сломался, и процесс ратификации остановился, хотя страны-члены, которым еще предстоит ратифицировать договор, могли бы завершить процесс ратификации.
Утрата Францией влияния в Европе больше не поставлена на карту, потому что понятие влияния предполагает, что важнейшей заботой стран-членов ЕС является преследование собственных национальных интересов. Если бы главной целью в Европе было получение преимущества над остальными, это создало бы постоянный конфликт. Реальность заключается в том, что Европа движется вперед, но постепенно, шаг за шагом, путем взаимного компромисса.
Реальный вопрос заключается в сохранении доверия к Франции и ее способности оставаться движущей силой в Европе. Один журналист недавно выразил мнение, что особая роль Франции в Европе объясняется ее «центрированностью», имея ввиду, что французы в одинаковой степени открыты по отношению к миру и привязаны к собственной нации. Они успешно принимают участие в рыночной экономике, одновременно стараясь сохранить эгалитарную социальную модель.
Отказ от конституции ЕС запятнал этот образ сбалансированной Франции. Действительно, сами французы первые сетуют на свое безрадостное положение, изобретя новое понятие — la declinologie — для описания этой потери уверенности в себе.
Более того, непринятие конституции дало новое основание для евро- скептицизма в других странах-членах. Надо признать, что рост популизма в Европе — не дело рук французов; национализм уходит корнями глубоко в историю Европы и имеет много причин. Но результаты референдума во Франции усилили страхи правительств других европейских государств, что любое новое предложение с их стороны относительно возобновления процесса принятия Европейской конституции может потерпеть неудачу перед лицом внутренней и общеевропейской оппозиции.
Однако низведение европейских стремлений до целей Realpolitik не станет ответом на сегодняшний кризис. Европейцам необходимо признать, что сила в единстве и что европейскую интеграцию нельзя гарантировать без общей конституционной структуры, способствующей созданию общего самосознания. До тех пор пока мы не начнем мыслить понятиями европейского суверенитета, а не волноваться о риске для национального суверенитета, преодолеть сегодняшний кризис не удастся.
Ноэль ЛЕНУАР — бывший французский министр по делам Европы.
