Каковы сейчас темпы роста экономики США? Проницательные инвесторы бьются об заклад, что во втором квартале нынешнего года, в соответствии с последними экономическими отчетами, темпы роста годового ВВП составят 3%. Они также готовы поспорить, что в текущем третьем квартале темпы роста могут составить до 5% в год. В июле наблюдался скачок промышленного производства на полпроцента, и компания Intel, крупнейший производитель микропроцессоров, сообщила о сильном увеличении спроса на свои основные изделия, что позволяет сделать предположение о том, что наконец-то произошло ускорение роста расходов, связанных с инвестированием в производство.
Хотя в Японии все еще наблюдается застой, и Западная Европа зависла на краю рецессии, устойчивое восстановление «роста объемов производства» в США может в значительной степени способствовать увеличению спроса в остальной части мира. Но этим хорошим новостям о промышленном цикле США сопутствуют плохие новости о занятости. Количество отработанных американскими работниками часов во втором квартале упало на 2,7% относительно годового уровня. Занятость также сократилась в июле, особенно занятость в производящих отраслях. Очень вероятно, что уменьшение количества отработанных часов будет наблюдаться и в третьем квартале.
Чем можно объяснить такое большое различие? Как Америка может разумным образом понять феномен одновременного быстрого роста объемов производства и безработицы? Ответ заключается в том, что в американской экономике сохраняется исключительно положительная тенденция роста производительности труда. 5,7% в год прироста производительности, о которых сообщалось в отчетах за второй квартал, вероятно, сохранятся и в июле— сентябре. И поскольку американские работники производят больше за меньшее время, то не стоит удивляться, почему одновременно к нам приходят (хорошие) новости об растущих объемах производства и (плохие) новости о растущей безработице.
В краткосрочном плане быстрый рост производительности труда ставит дилемму перед управлением макроэкономикой, поскольку то, что в остальных отношениях будет рассматриваться как сильный рост спроса, окажется недостаточным для того, чтобы удерживать безработицу на низком уровне. Но краткосрочный аспект этой проблемы не имеет большого значения. В долгосрочном плане быстрый рост производительности труда может считаться хорошей новостью для Америки: экономика с высокой производительностью труда в большей степени способствует улучшению благосостояния людей. В долгосрочном плане это также хорошие новости для торговых партнеров Америки: торгуя с богатой экономикой, можно заработать больше, чем торгуя с бедной.
Непрекращающийся рост производительности труда в США на протяжении последней рецессии и последующего «низковаттного» восстановления является сильным свидетельством в пользу того, что долгосрочные темпы роста ВВП и производительности труда в Америке имеют постоянную тенденцию роста, а если и не постоянную, то по крайней мере на период времени, который, по-видимому, будет измеряться десятилетиями.
Америка, конечно же, не одна среди промышленных держав, где наблюдается ускорение роста производительности труда, начиная со второй половины 90-х годов. В Австралии, Ирландии и скандинавских странах также наблюдались длительные всплески неожиданно быстрого роста. Но в остальных странах Западной Европы и в Японии этого не происходило.
Западная Европа и Япония имеют энергичные сектора экономики, связанные с высокими технологиями, способных руководителей и культуры, до такой же степени, как и культура США, способные воспользоваться благами экономического бума, которые обещают резкое падение цен на информационные технологии. Поэтому можно было бы предположить, что такая же революция в сфере производительности труда должна произойти и в этих странах. Однако на это нет даже и намека. Почему это так?
Существующая в данный момент точка зрения, которую больше всего поддерживает американский экономист Роберт Гордон, заключается в том, что всплеск роста производительности труда, наблюдающийся в данный момент в Америке (и который превратится в полностью оперившийся экономический бум, как только в достаточной степени возрастет спрос), обусловлен одновременным действием нескольких факторов. В соответствии с этой точкой зрения, США занимают исключительно удачное положение, позволяющее им получать выгоду от стремительно падающих цен на информационные технологии, что обеспечивается за счет их открытости конкуренции и новым подходам в ведении бизнеса, особенно в сфере распределения.
Сравнение ситуации, сложившейся в конце 90-х и начале 2000-х в Америке и Западной Европе, заставляет нас подумать о том, насколько в действительности хрупкими являются базовые институциональные механизмы, необходимые для поддержки быстрого экономического роста. И США, и Западная Европа являются постиндустриальными демократиями. И там, и там существует рыночная экономика. В обоих регионах имеются обширные и мощные системы социального страхования. Естественно, определенные институциональные различия между Америкой и Западной Европой существуют: в регулировании труда, в ограничениях на землепользование и реконструкцию, в том, как органы обеспечения конкуренции относятся к поддержанию розничных цен, и в сопутствующих практиках. Но действительно ли эти различия настолько велики, чтобы оказывать такое сильное воздействие на макроэкономические показатели? Согласно оценкам Роберта Гордона — и моим, — корни охватывающего всю экономику высокотехнологичного бума производительности труда наподобие того, что наблюдается в США, настолько хрупкие, что они могут разрастаться в американской почве, но не в почве континентальной Европы.
Дж. Брэдфорд ДеЛОНГ — профессор экономики Калифорнийского университета в Беркли и бывший помощник министра финансов США.
