Как и предсказывали эксперты, на «Марш миллионов» собралось гораздо меньше участников. Накануне писатель Борис Акунин написал: «Четыре причины не ходить завтра на демонстрацию: 1. Раздражает дурацкое название «Марш миллионов». 2. Митинги и демонстрации ничего не дают. 3. Не хочется слушать все те же речи все тех же ораторов. 4. Вообще надоела болтовня. И одна причина пойти: если выйдет мало людей, значит, кремлевские были правы, когда решили: достаточно нас слегка припугнуть, немножко посажать — и мы притихнем». Российская оппозиция не притихла, но децибелы ее голоса явно уменьшились, и на то есть объективные и субъективные причины.
Первые проявились еще зимой. Протестное движение захватило только Москву, в какой-то мере также Санкт-Петербург. В остальных крупных городах число выходивших на митинги измерялось от нескольких сотен до десятков. Остальная провинция оставалась глухой к протестам, хотя живет гораздо хуже, чем сытые по российским меркам две столицы. Иными словами, протестное движение не имело тогда и тем более теперь массовой поддержки.
Без этой питательной почвы оно рано или поздно должно было начать сворачиваться. Во-первых, несколько перепуганный вначале Кремль быстро пришел в себя, начал аресты и угрозы, чтобы напугать самых слабонервных. Надо прямо сказать, что в чем-то своих целей достиг. И по мере того, как становилось ясно, что быстрого отступления власти ожидать не приходится, более того, она огрызается и готова к массовым репрессиям, участвовать в митингах и демонстрациях люди просто не хотели. И нельзя их за это осуждать, они ведь не профессиональные борцы с режимом. У них совершенно другие специальности.
Во-вторых, и это представляется самым главным, протестовать против подтасовок и нечестных выборов можно. А что дальше? Вот на этот вопрос лидеры российской оппозиции ответа и не дали. Клеймить, писать сатирические плакаты на Владимира Путина и партию жуликов и воров — дело приятное и интересное. Но этот вид творчества не заменяет идеологии и четкой программы действий после свержения, если оно еще произойдет, бандитской власти. И на вопрос: «Если не Путин, то кто?» внятного ответа так и не последовало. Дело даже не в персонификации будущего оппозиционного лидера, а в его политическом профиле. Нет такого лидера и нет его профиля. И большая часть российских граждан это прекрасно понимает, даже если откровенно и не высказывает. Это молчаливое большинство просто не ходит на митинги и не голосует за оппозиционных кандидатов.
Теперь о субъективных причинах. Оппозиционное движение сильно раздроблено. В нем представлены все, кто недоволен нынешней российской властью — от либералов до националистов и ортодоксальных большевиков. Естественно, что они больше озабочены борьбой друг с другом, чем противостоянием с властью. Им практически невозможно договориться даже ради одной цели — свержения режима. О какой позитивной программе в таких условиях может идти речь. Тем более, что каждый лидер оппозиционной группки — другого слова и не подберешь — не желает уступать другим. Ничего не напоминает из нашей недавней истории? Кстати, этот негативный результат в Украине хорошо известен в России, и многие опасаются его повторения.
По мере того, как митинговая волна перевалила свой гребень и пошла по заднему фронту, на передний план все более выходят радикалы. А это первый признак того, что оппозиционное движение утрачивает позитивный ориентир. В результате, от него начинают отворачиваться те, кого так громко называют креативным классом. Относящиеся к нему люди — прагматичны и чужды любому виду радикализма хоть левого, хоть правого. Им революции не только не нужны, но и прямо противопоказаны.
Кризис российского оппозиционного движения стал очевидным и его лидерам. Борис Немцов в Санкт-Петербурге, представляя свою новую книгу, признался: «Мне 53 года, я уже не мальчик. Мне, честно говоря, уже надоело бегать по улицам от ОМОНа. Пора идти в парламент и там работать, как это принято в цивилизованных странах». Еще более резко высказалась в эфире радиостанции «Эхо Москвы» журналистка Юлия Латынина. Она высказала мнение, что «на сегодняшний день митинги себя изжили, потому что мы не бараны».
В попытке изменить такое положение некоторые лидеры, в том числе Ксения Собчак, предлагают перейти от митингов к другой форме политического противостояния. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» она говорила об участии в местных выборах, чтобы так называемыми малыми делами заработать авторитет у народа. В частности, оппозиция поддерживает на выборах мэра города Химки под Москвой экологическую активистку Евгению Чирикову. И сейчас все усилия московских оппозиционеров направлены на противодействие фальсификациям, подтасовкам и продвижение кандидатуры Чириковой.
Однако есть один очень большой вопрос. При всей кажущейся выигрышности такой стратегии она изначально обречена на провал. Мало быть избранным в мэры, в депутаты местного органа власти. Надо действительно что-то сделать. А вот этого как раз власть и не даст. Будет использован самый простой метод — финансового удушения. Ведь все деньги сходятся в Москве, а затем в ручном порядке распределяются. Кому хотим — даем, а на нет и суда нет. В результате, оппозиционные мэры и депутаты ничего не смогут сделать, если не сдадутся власти, произойдет еще большее разочарование в оппозиции.
Так получилось, что в России и Украине у оппозиции нет другой возможности сменить власть, как победить на парламентских выборах. Нужно четко показать, чем она отличается от жуликов, воров, бандитов и, наконец, заниматься не политиканством, а черновой и трудной работой по сплочению всех оппозиционных сил. Внушить массам, что борьба за украинский язык, против удушения свободы слова не менее важна, чем за льготы чернобыльцев или нормальный Налоговый кодекс. Не заявлять, как на Налоговом майдане, что мы политикой не занимаемся, а, наоборот, в первую очередь выдвигать политические требования. Как в царской России, борьба за восьмичасовой рабочий день была не экономической, а политической.
И самое главное — единство. Если выходят к Верховной Раде чернобыльцы, то там же должны быть и афганцы, мелкие торговцы. Если забастовал один рынок из-за наездов рейдеров, то из солидарности должны бастовать и другие. Завтра и за их рабочими местами придут. Как в Западной Европе. Такой язык власть понимает. И когда поймет, что против нее борются не одиночки, а сотни тысяч, то сама сбежит с одной мыслью — поскорее проскочить хутор Михайловский или Казачью Лопань.
Тогда появится возможность на очередных, а вероятно, и досрочных парламентских выборах действительно что-то изменить. Во всяком случае, в Украине.
