Ведущий научный сотрудник Московского центра Карнеги, член Научного совета, доктор исторических наук Лилия Шевцова хорошо известна в российских и международных экспертных кругах. Ее книги «Ельцинская Россия» и «Россия Путина» изданы на английском языке. Она занимается политологией, политическими и институциональными трансформациями в России, новейшей историей России. Может ли Россия восстановить свою бывшую роль и позиционировать себя как новый полюс мира в противостоянии со США? Возможно ли возрождение двухполюсного мира, и какую роль при этом будет вынуждена играть Украина. Об этом «Дню» рассказывает российский эксперт.
— Существует ли угроза восстановления двухполюсного мира в связи с тем что Россия превращается по сути в энергетическую сверхдержаву?
— Я думаю, что в ближайшее время, несмотря на все неудачи Соединенных Штатов, в частности в Ираке, несмотря на то, что гегемонизм Америки поколеблен, я не вижу никаких оснований говорить о том, что структура мира, единственный порядок мира, который основывается на одном полюсе — американском — разрушен. Мы можем говорить о будущем, когда не исключено, если Европейский Союз почувствует в себе гораздо больше амбиций и решит свои внутренние проблемы, я не исключаю, что через какие-то пятнадцать—двадцать лет, начиная с нынешнего момента, мы увидим двухполярную систему мира, которая будет состоять из Америки и Европы. Но серьезно говорить о том, что Россия с ее энергетическим потенциалом может претендовать на второй полюс, я думаю, было бы не просто наивно, а было бы серьезным заблуждением. И кстати, я не знаю серьезных людей даже в Москве, которые считают, что Россия с ее энергетическим ресурсом, даже с претензиями на роль энергетической сверхдержавы может быть реально вторым мировым полюсом. Есть разговоры о том, что Россия — энергетическая сверхдержава, но вот такой увязки с биполярностью до этого, мне кажется, не додумаются даже смелые националисты и державники. Если же державность России оценивать количеством месторождений нефти и газа, а также ее способностью производить энергоресурсы, в таком случае гораздо больше оснований для сверхдержавы будет иметь не Россия, а Саудовская Аравия, которая производит нефти, по крайней мере, гораздо больше, чем Россия.
— Вы наверное знаете, что французский президент Жак Ширак любит много говорить о многополюсности мира...
— У Ширака своеобразная концепция миропорядка. Она является известным продолжением голлизма, когда Франция имела свои особые интересы внутри атлантического сообщества. И даже на какой-то момент приостанавливала свое членство в некоторых структурах НАТО. Поэтому Ширак продолжает, скажем так, особый путь Франции внутри атлантического сообщества. Но, речь идет о различиях интересов, которые не затрагивают реально стратегические интересы Запада. И поэтому его разговор о многополюсности очень часто является формой поиска Францией решения тактических проблем. Например, именно Ширак в свое время в 2003 году соблазнил Путина присоединиться к так называемой коалиции нежелающих (Франция, Германия и Россия). Именно французский президент предпринял массу усилий для того, чтобы вовлечь Путина в эту коалицию. И в результате именно Ширак и Шредер использовали Россию для осуществления своих внутренних интересов. Ширак — для осуществления своих внутрипартийных проблем, консолидации своей власти за счет антиамериканизма, а Шредер закончил победой на выборах тоже за счет антиамериканизма. Но не известно что получил Путин. Россия и Путин от этой коалиции ничего не получили.
— А как вы думаете, Индия Китай, могут ли эти страны как- то повлиять на формирование многополюсного мира?
— Была единственная стратегическая концепция, в свое время высказанная Евгением Примаковым о многополярности. Он исходил из того, что Запад, а также Россия, Китай, Индия могут стать своеобразными полюсами в международной мировой системе. Но до сих пор ни Индия, ни Китай подобных амбиций не высказывали. И концепция Примакова канула в Лету, потому что больше в официальной риторике Россия никогда не возвращалась к идеям многополярности. Россия, правда, вернулась к идеям многовекторности. Но многовекторность — это другое. Это — политика кошки, которая ходит сама по себе. Многовекторность — это попытка найти компромисс между внешнеполитическими целями и скромными ресурсами. Многовекторность, это, собственно, политика своеобразного прагматизма — блуждание России в разных направлениях без претензий на полюс. Интересно высказывание Сергея Лаврова в прошлом году, сначала в начале весны перед питерским саммитом G8, а потом в декабре на пресс-конференции. Так вот, Сергей Лавров, а за ним и Сергей Иванов выдвинули несколько новых принципов. Первый принцип, когда в конце весны Сергей Лавров заявил, что Россия хочет быть мостом между различными цивилизациями и не принадлежать ни к одной цивилизации. А идеи, высказанные им в декабре, тоже не менее любопытны. «Россия является членом геополитического треугольника наравне с Европейским Союзом и Америкой»,— сказал он. И одновременно российский министр высказал еще более интересную идею, которая перечеркивает другие идеи: что сейчас время не для громоздких союзов, а для сетевой дипломатии. А сетевая дипломатия — это та же кошка, гуляющая сама по себе. Сегодня ты с одной страной, завтра — с другой. И кроме этого, потом они вместе с Сергеем Ивановым выдвинули идею о том, что Россия с ОДКБ (Организацией договора о коллективной безопасности) должна сотрудничать с НАТО. Россия выдвинула НАТО такое предложение: почему бы не наладить диалог, особенно при рассмотрении проблем Афганистана. Но о чем говорит весь этот ряд. Здесь и претензия на роль моста, здесь претензия на роль не полюса, я подчеркиваю, а члена треугольника наравне с Америкой и ЕС. И нигде нет претензии на абсолютную самостоятельность. Фактически можно сказать, что Россия сейчас ищет понятия, которые в какой-то степени обосновали ее провисание в цивилизационном пространстве, когда она не принадлежит ни к одному полюсу. У нее нет сил для того, чтобы претендовать на свой полюс открыто. Поэтому отсюда и появляются идеи моста и идея члена геополитического треугольника. Но на официальном уровне нигде нет претензий: ни Путин, ни Сергей Лавров, ни Иванов, никто любой другой не претендуют на то, чтобы высказать мысль о том, что Россия — опять полюс.
— Вы тоже, наверное, знакомы с идеями Жака Аттали, который пропагандирует мондиализм. Насколько реально воплощение в жизнь идей мирового управления?
— Да, Аттали давно и без особого успеха пропагандирует свою идею. Есть и другие сторонники мондиализма у нас в России. Но, это маргинальные концепции, которые скорее являются интеллектуальными упражнениями, не имеющими никакой связи с реальностью. В реальности же существует пока однопорядковый, однополюсный мир с ведущей ролью Америки, которая неэффективно и неуспешно выполняет эту роль. И которая имеет очень много проблем со своим гегемонизмом, что даже Европа, которая критикует Америку за гегемонизм, не собирается претендовать на роль второго полюса. И в чем это выражается? В том, что Европа не хочет брать на себя никаких обязательств, скажем, по НАТО, посылать войска в Афганистан. Она отдает это право Америке.
— Каким вы видите место Украины в таком геополитическом раскладе? Будет ли она ближе к Европе или вовлекаться под орбиту России?
— Вам, конечно виднее, что происходит с Украиной. Но, если мы возьмем и посмотрим гипотетически на ситуацию в Украине, на ее географическое положение, на ее последние политические тенденции, на то, что происходило, начиная с момента оранжевой революции в Украине, на то, как на Украину смотрит Запад и Европа. Если мы возьмем все эти факторы, то можем придти к выводу, что у Украины в геополитическом масштабе есть краткая перспектива и более длительная. В краткосрочной перспективе, я думаю, что Украина будет вынуждена колебаться и двигаться в пространстве между объединенной Европой и Россией, и проводить своего рода политику двухвекторности либо свою многовекторность. Это абсолютно рациональная и прагматическая политика. Она вызвана тем, что у вас нет окончательного единства по поводу того, хотите ли вы включаться в структуры ЕС либо НАТО. И у вас продолжается политическая борьба и еще не завершен поиск национального и исторического консенсуса. Но также это объясняется тем, что Украина находится еще в переходном состоянии и во многом зависит от России, по крайней мере, в энергетическом и экономическом смысле. Потому рациональной политикой для Украины будет одновременно двигаться в двух направлениях — проводить и осуществлять политику партнерства и в отношении России, и в отношении Запада. Но совершенно очевидно, что партнерство в отношении России является партнерством тактического плана, когда Украина, очевидно, будет консолидироваться для того, чтобы гораздо больше и глубже интегрироваться в европейскую общность. Возможно, вначале не обязательно в виде непосредственного членства. Существуют и другие формы ассоциации, интеграции. К примеру, есть форма, которую использует Швейцария. Это — форма ассоциативного членства. Поэтому я убеждена, что Украина вместе с Беларусью и Молдовой рано или поздно в дальнейшей перспективе будут больше вовлекаться в орбиту европейского сообщества. И здесь очень важная роль Украины в следующем. Было бы желательно, чтобы Украина не стала санитарным кордоном между Европой и Россией, чтобы Украина, напротив, облегчила России сближение с Европой. И поэтому, я не исключаю, что амбициозные украинские политики в случае, если у вас будет позитивно происходить развитие, могут поработать и поиграть с идеей: Украина — мост между Европой и Россией. Но мост, который сближает, притягивает Россию к Европе. Вот это, очевидно, одна из амбициозных целей, которая в будущем может быть у Украины.
