Европейцы, которые стремятся возродить процесс объединения континента, недавно обратили свое внимание на основание Соединенных Штатов. Однако много из них отбрасывают прецедент США на основе того, что проблемы настоящего слишком не похожи на те, с которыми столкнулись тогда основатели Соединенных Штатов. А те, кто воспринимает тот факт, что федеральные принципы могут прекрасно подойти для решения проблем европейского общего рынка, впадают в отчаяние от того, что нет «европейского народа», который мог бы создать такую новую политическую структуру.
Однако существуют поразительные параллели между годами основания Америки и современным продолжающимся политическим и экономическим в Европейском Союзе. На самом же деле создание Конституции США и рождение американского народа дают нам причины для надежды, что некоторые из тяжелейших проблем, с которыми столкнулась Европа, однажды могут решиться.
Годы после Войны за независимость США были тяжелыми. Согласно Статьям Конфедерации, тринадцать бывших британских колоний создали общий рынок с общими институтами, включая центральный банк. Несмотря на это, они потратили много времени в спорах относительно фискальной политики, в дрязгах относительно кредиторов и дебиторов, в ссорах относительно валюты. Возник раскол между северными и южными штатами, а также между большими и малыми штатами.
Складывалось впечатление, что молодая страна вот-вот разорвется на куски.
В 1780-е годы небольшая группа американских политических лидеров полностью переформулировала эти проблемы. Их понимание проблем является актуальным и для сегодняшней Европы так же, как это было для США в те годы. Проблемы, с которыми столкнулась страна, не были результатом того, что политики действовали неправильно или граждане плохо проинформированы либо безграмотны, а были прямым следствием неподходящей политической структуры.
Согласно Статьям Конфедерации — как и в современном ЕС — политика была сугубо локальной. Отдельные штаты проводили выборы своих должностных лиц, но не существовало избранных чиновников (или партий), которые бы выдвигались на платформе или с программой, которые бы выходили за рамки суверенитета штатов. Такие лидеры, как Александр Гамильтон, Джон Джей, Джеймс Мэдисон и Джордж Вашингтон поняли, что эта структура поощряла местничество и провинциальность за счет «национального интереса» — общих интересов штатов-членов союза.
Для решения этих проблем разработчики Конституции США предложили создать национальное правительство, которое было бы подотчетно народу США, уполномочено заботиться об интересах всего союза и быть посредником в решении конфликтов между штатами-членами. Чтобы достичь этого, они наделили суверенитетом народ США, что было абсолютно новой концепцией.
Однако, заложив национальный суверенитет в «народ», они не настаивали на едином принципе суверенности. Вместо этого они изобрели идею коллективного суверенитета — систему федерализма, которая бы позволила многочисленным уровням власти и местным, государственным и национальным сообществам сотрудничать, а не конкурировать.
Хочется подчеркнуть, что никто не предлагает ЕС просто скопировать Конституцию США. Но принципы, изложенные ее разработчиками, до сих пор достаточно актуальны для тех, кто пытается решить проблемы, с которыми Европа столкнулась сегодня.
Конфликт между Грецией и ее кредиторами выдвинул на первый план несоответствие между все более интегрированной континентальной экономикой и европейской политической структурой, построенной главным образом вокруг интересов суверенных государств. При отсутствии транснационального правительства, которое имело бы стимул, легитимность и способность решить конфликт, Греция и другие страны еврозоны прибегли к испытанию суверенности друг друга.
Греция сначала попробовала — но неудачно — использовать референдум, чтобы навязать свои преференции кредиторам, которые, в ответ, воспользовались собственной системой рычагов, чтобы поставить под сомнение результаты референдума. В соответствии с последней договоренностью между двумя сторонами, правительство Греции должно просить у своих кредиторов одобрения всех законопроектов, перед тем как консультироваться с народом и даже подавать на рассмотрение в собственный парламент.
Откройте почти любую европейскую газету, и вы найдете критику министров и политиков, которые так или иначе причастны к кризису в Греции. Однако, как и в первые годы создания США, проблема заключается не в качестве европейских политиков, а в самой политической структуре ЕС. Пока никакие политики или партии не предлагают программы, которые бы могли посоревноваться за голоса в Германии и Греции, Финляндии и Франции, и на всем европейском континенте, будущие кризисы неизбежны. Европе нужны европейские политики.
Кто-то может поспорить, что призыв к созданию европейского национального правительства в разгар текущих потрясений является нереалистичным. Другие могут настаивать на том, чтобы подождать возникновения европейской индивидуальности, прежде чем придумывать способы создания единого европейского государства. Но и в этом ранняя история Америки дает основания игнорировать тех, кто сомневается.
Первые слова Конституции США таковы: «Мы, народ Соединенных Штатов». Еще в своей книге «Квартет: Организация Второй американской революции», американский историк Джозеф Дж. Эллис указывает на то, что во времена, когда писалась эта фраза, мало у кого в стране была сильная американская индивидуальность. Большинство граждан страны прожили всю свою жизнь в радиусе тридцати миль от места, где родились; их политическая преданность, если таковая вообще была, была направлена на их штат, а не на весь союз.
Чтобы изменить это, пришлось создать национальное правительство. Конституция США, возможно, и определяется «Народом Соединенных Штатов», но уже только после ее создания этот народ начал думать о себе таким образом.
Сегодня сложно понять, насколько большой поддержкой можно заручиться в Европе — со всеми ее расколами, подозрениями и страстями, чтобы составить документ, который бы начинался словами «Мы, Народ Европы». Но ситуация на континенте не хуже, чем была в США в 1780-е годы. Тогда понадобились отважные политические шаги, чтобы изменить ход истории и положить начало новому стабильному союзу. От Европы сегодня требуются не менее отважные шаги.
Проект Синдикат для «Дня»
Ласло БРУШТ — профессор социологии, руководитель кафедры политики и социологии Европейского университета, Флоренция.
Дэвид СТАРК — профессор социологии Колумбийского университета.
КОММЕНТАРИЙ
«ЭТА СТАТЬЯ — ПРИЗЫВ К ОБЪЕДИНЕНИЮ, КОТОРЫЙ ОЧЕНЬ ВАЖНО ПОНЯТЬ ЕВРОПЕЙЦАМ»
Юрий ЩЕРБАК, общественный деятель, экс-посол Украины в США и Канаде, Киев:
— Идея объединения Европы в определенную конфедерацию или даже в федерацию высказывалась раньше. И она полностью может быть когда-то достигнута. Впрочем, не думаю, что это — дорожная карта на ближайшее время. Вряд ли Великобритания со своей монархией, или Германия со своим могучим политическим организмом и с канцлером, или Польша откажутся от своих традиции и амбиции, чтобы превратиться на части какого-то государства.
Надо отметить, что Европа имеет определенный институционный механизм объединения, хотя мы понимаем, что он недостаточен и не дает Европе быть единым целым, единым организмом.
Но я думаю, что сама идея здоровая и через 50 или 100 лет может быть реализована. Сегодня перед Европой стоит огромный вызов. С одной стороны, существует великан США, который за счет общих рынков с Канадой и с латиноамериканскими государствами создает мощный и огромный экономический организм. С другой стороны, это — Китай, который вышел на мировую арену и имеет огромные ресурсы, но главное — объединен единым правительством, единой идеологией. А Европа, которая на протяжении многих веков была лидирующим центром мира и продуцировала политические, научные и экономические идеи, сегодня становится достаточно слабой. И, несмотря на наличие экономического союза в структуре ЕС и военного в НАТО, она не может сегодня принять вызов истории, глобализации, Азии, Тихоокеанского региона. Европа приходит в упадок и демографически, и политически. Кроме того, политические амбиции некоторых государств-членов разъедают европейское единство.
То есть как идея создание основного документа, который начинается словами «Мы, народ Европы» является своевременным. Но мы знаем, как европейцы относятся к выраженным американцами идеям. В частности они отмечают, что американцы не понимают Европу и хотят навязать ей свои идеи. Возможно, так и есть, потому что фактически предлагается тот путь объединения, который прошли Соединенные Штаты. С другой стороны, Европа очень дифференцирована. Существует и «старая Европа», ядром которой является Франция, Германия и Великобритания, и — «новая Европа», лидером которой является Польша. И между ними существуют серьезные противоречия. В частности Польша и другие посткоммунистические страны прекрасно понимают угрозу России как шовинистической имперской потуги, которая сегодня претендует и на то, чтобы диктовать свою волю всем народам.
Объединение Европы может состояться через какие-то страшные испытания. Не дай Бог, чтобы они были, но не исключено, что какое-то потрясение, какая-то следующая мировая война может наконец объединить Европу. Или это будет происходить эволюционным путем, и постепенно экономическое объединение, которое существует в Европе, продиктует и политические условия правительствам. Ведь экономика во многом является условием объединения. Статью надо воспринимать как определенный манифест, определенное виденье будущего. Как мы знаем, манифесты тоже сбываются. Никто не думал в 1848 году, что через сто лет коммунизм может захватить почти полмира.
В принципе эта статья — призыв к объединению Европы, который очень важно понять европейцам. Потому что в действительности она может остаться стареющим слабым центром бывшей цивилизации.
Бесспорно, для реализации такой идеи является важной роль европейских лидеров. К сожалению, мы не видим сегодня в Европе лидеров большого калибра. Мы все время говорим о том, что Европе сегодня не хватает Черчилля, де Голля, Аденауэра, который был великим лидером своей нации. Посредственные лидеры приходят, уходят, и за ними не остается большого следа.
Мы должны помнить, что отцы- основатели Соединенных Штатов были не только государственными деятелями, но и философами. Это были невероятно образованные люди, которые вобрали в себя все лучшие тенденции, в частности французскую политическую культуру и французское виденье свободы и братства. Поэтому они имели возможность и право говорить североамериканской нации, которая формировалась, о своем виденье. Они создали конституцию, которая не переделывалась и является образцом высокого духовного документа. И этот основной документ не приспосабливался под конкретное лицо или ситуацию. Они были выше этого. Таких лидеров мы еще не видели. Думаю, что такие лидеры появляются, когда возникают большие кризисы. И мы помним, как на обломках старых идей, старых государств рождались новые лидеры, провозглашавшие новые рубежи для народов. Поэтому, я думаю, в Европе появятся новые лидеры, которые в конце концов смогут обратиться к европейцам и сказать: мы должны восстановить значение Европы в качестве политического, экономического и научного центра, центра новых социальных идей. Для Европы очень важно восстановить эти давние европейские традиции.
Подготовил Мыкола СИРУК, «День»
