Капитализм находится на низшей точке своего самого серьезного кризиса за многие десятилетия. Комбинация глубокого экономического спада, глобальной экономической разрухи и эффективной национализации крупных пластов финансового сектора в развитых экономических системах мира сильно нарушила равновесие между рынками и государствами. Все гадают о том, где будет найдена новая золотая середина.
Тем, кто предсказывает закат капитализма, придется сразиться с одним важным историческим фактом: капитализм обладает практически неограниченной способностью к обновлению. Действительно, его гибкость — это причина, по которой он справлялся с периодическими кризисами на протяжении веков и переживал критиков, начиная с Карла Маркса и по сей день. Реальный вопрос заключается не в том, может ли капитализм выжить — может — а в том, продемонстрируют ли мировые лидеры то руководство, которое необходимо для того, чтобы вывести его на его следующую ступень развития по мере того, как мы выходим из нашего сегодняшнего серьезного положения.
Капитализм не имеет равных, когда речь идет о выходе коллективной экономической энергии человеческих обществ. Именно поэтому все преуспевающие общества являются капиталистическими в широком смысле этого слова: они организованы вокруг частной собственности и позволяют рынкам играть важную роль в распределении ресурсов и определении материальных наград. Хитрость состоит в том, что ни права собственности, ни рынки не могут функционировать сами по себе. Им необходима поддержка других социальных учреждений.
Таким образом, права собственности полагаются на суды и принуждение к соблюдению законов, а рынки зависят от регуляторов для прекращения злоупотреблений и устранения рыночных неудач. На политическом уровне для капитализма необходимо, чтобы компенсация и механизмы передачи сделали его результаты приемлемыми. Как еще раз продемонстрировал текущий кризис, капитализму нужны стабилизирующие меры, например, кредитор последней инстанции и противоциклическая налоговая политика. Другими словами, капитализм не может сам создавать, поддерживать, регулировать или стабилизировать.
История капитализма была процессом изучения и переосмысления этих уроков. Идеализированному рыночному обществу Адама Смита необходимо было нечто большее, чем «государство ночного сторожа». Все, что требовалось от правительств для того, чтобы обеспечить разделение труда, — это укрепить права собственности, поддерживать мир и собирать кое-какие налоги, чтобы заплатить за ограниченный набор общественных товаров.
В начале двадцатого века капитализмом управляло узкое представление общественных учреждений, необходимых для его поддержания. На практике сфера влияния государства часто выходила за пределы этой концепции (как, скажем, в случае с введением Бисмарком пенсий по возрасту в Германии в 1889 году). Но правительства продолжали рассматривать свои экономические роли в ограниченном смысле.
Это стало меняться по мере того, как общества становились более демократичными, а профсоюзы и другие группы мобилизовывались против воспринимаемых злоупотреблений капитализма. Антимонопольная политика была инициирована в Соединенных Штатах. Полезность энергичной кредитно-денежной и финансовой политики была широко признана после Великой депрессии.
Послевоенная смешанная экономика была создана для государств-наций и работала на уровне государств-наций, и она требовала сдерживания международной экономики. Режим Бретон Вудс-ГАТТ повлек за собой «мелкую» форму международной экономической интеграции, которая подразумевала введение средств и систем контроля за международными движениями капитала, которые Кейнс и его современники считали решающими для внутреннего экономического управления. От стран требовалось предпринимать лишь ограниченную либерализацию торговли с большим количеством исключений для чувствительных в социальном отношении секторов (сельское хозяйство, текстильная промышленность, услуги). Это оставляло им свободу создавать свои собственные версии национального капитализма до тех пор, пока они следовали нескольким простым международным правилам.
Текущий кризис показывает, как далеко мы ушли от этой модели. Финансовая глобализация особенно разрушила старые правила. Когда капитализм в китайском стиле встретился с капитализм в американском стиле, в котором было мало защитных механизмов, это дало начало взрывной смеси. Не было никаких защитных механизмов для того, чтобы предотвратить развитие глобального перенасыщения ликвидностью, а потом — в комбинации с ошибками в регулировании, допущенными США — создание захватывающего подъема и обвала на рынке жилья. При этом не было никаких международных механизмов контроля для того, чтобы предотвратить распространение кризиса от его эпицентра.
Урок состоит не в том, что капитализм мертв. Он состоит в том, что мы должны переосмыслить его для нового века, в котором силы экономической глобализации гораздо сильнее, чем раньше. Так же, как минимальный капитализм Смита был преобразован в смешанную экономику Кейнса, нам нужно продумать переход от национальной версии смешанной экономики к ее глобальному аналогу.
Это означает воображение более эффективного равновесия между рынками и поддерживающими их учреждениями на глобальном уровне. Иногда для этого потребуется расширение учреждений за пределы государств-наций и укрепление глобального управления. В другое время это будет означать предотвращение расширения рынков за пределы зоны досягаемости учреждений, которые должны оставаться национальными. Правильный подход будет отличаться в разных группировках стран и по разным сферам вопросов.
Разработка следующего капитализма не будет легкой. Но история, действительно, на нашей стороне: единственное спасение капитализма заключается в том, что он является практически беспредельно гибким.
Дэни РОДРИК — профессор политэкономии в Школе правительства Джона Ф. Кеннеди при Гарвардском Университете, является первым получателем приза Альберта О. Хиршмана от Совета по исследованиям в области общественных наук. Его последняя книга — «Одна экономика, много рецептов: глобализация, учреждения и экономический рост».
