12 июня отмечается первая годовщина спорного избрания Махмуда Ахмадинежада на второй срок в качестве президента Ирана. Несмотря на продолжающиеся усилия иранской оппозиции опротестовать их итоги и ускорить политическую либерализацию, Ахмадинежад и его сторонники добились значительных успехов по удержанию власти в своих руках, используя грубую силу для подавления движения за проведение реформ. Надежды на то, что народное восстание сможет свергнуть режим, угасли.
В то же время обостряется кризис вокруг ядерной программы Ирана. Иранский режим продолжает игнорировать попытки международного сообщества по недопущению разработки им ядерного оружия. В ответ администрация президента США Барака Обамы ведет работу с Советом безопасности ООН по установлению более жестких экономических санкций. Несмотря на это, Иран продвигается к овладению процессом обогащения урана до уровня, необходимого для производства оружия. Чем ближе Иран подходит к разработке ядерного оружия, тем больше вероятность атаки со стороны Израиля, как при поддержке США, так и без нее, на ядерные объекты Ирана.
Непримиримость иранского правительства, его очевидные попытки ввести в заблуждение инспекторов по ядерному оружию, его одиозные призывы к разрушению Израиля, жесткое подавление им политических оппонентов — все это предоставляет Обаме законное основание «хлопнуть дверью» и прекратить диалог. В связи с провалом дипломатических усилий по обузданию ядерных амбиций Ирана, критики достижения договоренности заявляют, что настало время для перегруппировки и применения силы, пока Иран не перешел «ядерный Рубикон». Нарастают голоса сторонников совместных усилий для принуждения руководителей Ирана, настаивающие на том, что режиму пришло время уйти.
Прекращение диалога с Ираном было бы опрометчивой и опасной ошибкой. Как подтверждает моя новая книга «Как враги становятся друзьями», даже ожесточенные противники могут урегулировать разногласия путем переговоров. Существует четыре непреодолимых причины, по которым США и их союзники должны «держать дверь открытой» для диалога до самой последней минуты.
Во-первых, более жесткие санкции могут иметь смысл только в качестве инструмента дипломатии, а не грубого инструмента принуждения. Новые санкции являются недостаточно жесткими для того, чтобы заставить Иран подчиниться, а санкции, предусматривающие большие ограничения, не найдут поддержки среди членов Совета безопасности. Таким образом, если более жесткие санкции будут признаны целесообразными, то они скорее поставят Иран в конфронтацию с объединенным дипломатическим «фронтом», чем вынудят его правительство пойти на сделку с целью прекращения изоляции страны. Введение новых санкций обосновано, но только в качестве дополнения, а не альтернативы дипломатическим усилиям.
Во-вторых, затраты, связанные с отказом от дипломатических усилий, настолько значительные, что продолжение взаимодействия будет иметь смысл, даже если Иран откажется изменить свою позицию. Прекратить дипломатические усилия — значит оставить международному сообществу два ужасных выхода из ситуации: смириться с ядерным Ираном либо нанести превентивный военный удар по иранским ядерным объектам.
Если у Ирана появится «абсолютное оружие», то это может привести к новому сдерживанию его внешней политики. Государства, обладающие ядерным оружием, должны быть особенно осторожны в связи с тем, что они могут столкнуться с ответным ядерным ударом. Однако иранский режим — это необычное правительство, он может не соблюдать нормальные практики в области ядерных ограничений. Если даже он будет их соблюдать, то наличие ядерного оружия у Ирана может положить начало гонке вооружений в регионе и содействовать иранскому правительству, которое уже поддерживает экстремистские движения на Ближнем Востоке. Американский «зонтик безопасности» над Персидским заливом и Израилем может успокаивать нервы, но он мало поможет в противостоянии увеличивающейся иранской поддержке исламистским радикалам.
Военный удар, скорее всего, будет иметь значительно худшие последствия. Даже если удар будет иметь оперативный успех, он лишь отсрочит ядерную программу Ирана на несколько лет, одновременно дав режиму новый стимул для получения ядерного сдерживающего средства, а также для создания более скрытых и защищенных ядерных объектов. В ответ на атаку Иран может приложить усилия к затруднению движения судов в Персидском заливе, что может привести к дефициту нефти и стремительному росту цен на нее.
Кроме того, Иран может нарастить свои усилия по финансированию и вооружению повстанцев в Ираке и Афганистане, подвергая опасности обе указанные страны. Он также может начать атаки на американские, европейские и израильские объекты по всему миру. Указанные перспективы делают продолжение дипломатических усилий, независимо от трудностей в достижении их успеха, обязательным.
Третьей причиной в пользу продолжения диалога является наличие соперничества между фракциями и политической интриги внутри иранского режима, что может привести к значительной политической гибкости. По общему признанию, беспорядки в Тегеране приводят к непостоянству внешней политики Ирана, предостерегая об осторожности в отношении перспектив многозначного дипломатического прорыва. Однако маневрирование на пути к власти также означает, что для разрешения ситуации путем переговоров может подойти объединение в коалицию.
В самом деле, сам Ахмадинежад в конце прошлого года с энтузиазмом высказался по поводу предложения Запада «сдвинуть дело с мертвой точки», экспортируя иранский уран для переработки за границу, но затем он выбрал противоположный путь. В прошлом месяце он опять изменил свою позицию, разрабатывая с Бразилией и Турцией несколько «разбавленную» версию первоначального предложения. Возможно, Ахмадинежад колеблется и отклоняется от своей точки зрения. Однако его переменчивая позиция делает вполне возможным тот факт, что он может посчитать политически выгодным заключить сделку по ядерному вопросу. Именно для такой возможности дипломатическая «дверь» должна оставаться приоткрытой.
И, наконец, даже если безвыходное положение, касающееся обогащения урана Ираном, продолжит оставаться таковым, совместные усилия могут предложить обходные пути по достижению соглашения в отношении ядерного вопроса. Диалог с США может быть ориентирован на такие регионы, как Ирак и Афганистан, в отношении которых у обеих сторон имеется общая позиция. Совместные усилия по борьбе с наркотрафиком в Афганистане, например, могут помочь ослабить взаимную вражду и недоверие, что принесет пользу при блокировании ядерного «фронта». Для освоения технологии, необходимой для создания ядерного оружия, Ирану требуется еще несколько лет, что предоставляет время для поиска вышеуказанных дипломатических возможностей.
Презрительное отношение Ирана к компромиссным предложениям Обамы делает для администрации США привлекательным отказ от продолжения диалога. Однако ставки слишком высоки. Даже несмотря на применение в самом ближайшем будущем новых санкций, диалог продолжает оставаться самым лучшим мирным средством разрешения, возможно, самого опасного спора в мире.
Чарльз А. КУПЧАН — профессор международных отношений в Университете Джорджтауна и старший научный сотрудник в Совете по внешним сношениям. Им написана книга «Как враги становятся друзьями: источники стабильного мира».
КСТАТИ
Совет безопасности ООН намерен ввести «всеобъемлющие» санкции, которые должны оказать «существенное воздействие» на Иран. Как заявила представительница США в Совбезе Сьюзан Райс, по иранской проблеме США остаются сторонниками двойного подхода: давление с помощью экономических санкций и одновременные переговоры. Госсекретарь США Хиллари Клинтон отметила, что санкции, подготовленные Совбезом, станут наиболее серьезными из тех, которым когда-либо подвергался Иран. У подготовивших резолюцию Германии и пяти постоянных членов Совбеза (России, Великобритании, Франции, США и Китая) нет сомнений, что она будет принята большинством голосов. Представители этих государств в ООН утверждают, что за санкции проголосуют более девяти членов совета из 15. Между тем Тегеран предупредил, что прекратит переговоры, если резолюция о санкциях будет принята, отмечает ВВС News. Ранее президент Ирана Махмуд Ахмадинежад призвал Россию не принимать сторону «врагов иранского народа» на голосовании.
