«Охотники на ведьм» в Польше высекли сами себя

Одним из методов освобождения общества от социального наследия тоталитарного прошлого является люстрация — законодательное отстранение от политической жизни лиц, работавших в прошлом в органах госвласти или сотрудничавших со спецслужбами. К фразе типа «он же бывший коммунист» или призывы обнародовать архивы спецслужб периодически звучат и в украинском политикуме. Поэтому для украинского читателя может быть интересен опыт применения закона о люстрации в Польше, которую многие ставят в пример Украине. Особенно, если принять во внимание то, что в Польше реформы не подменяются разговорами о них вообще и словесной политизацией прошлого — в частности.

ВАРШАВА: Контролируйте прошлое, и вы будете управлять будущим. Коммунизм десятилетиями вдохновлялся этим афоризмом Оруэлла. Теперь он пустил корни в посткоммунистической Польше. Но антикоммунисты в правительстве, стремящиеся его применить, преуспели лишь в том, что расправились со своими собственными сторонниками.

Недавно польский вице-президент Януш Томашевский был уволен по той простой причине, что особый судья направил его дело в суд по делам о «люстрации». Томашевский был и остается прекрасным человеком, принадлежащим к бывшей оппозиции, и его сотрудничество с коммунистическими спецслужбами представляется маловероятным. Сам он отвергает любые обвинения в сотрудничестве. Тем не менее, он был вынужден уйти в отставку, поскольку его коллеги из правого крыла посткоммунистической партии Солидарности, ныне находящейся у власти, решили, что любой, просто обвиненный особым судьей (даже до признания виновным), должен покинуть свой пост в правительстве, парламенте или в органах правосудия.

Люстрация в Польше — дело новое. Парламент принял этот странный закон годом ранее. Теперь люди должны заявлять о своем сотрудничестве с секретными службами до 1990 года, если оно имело место. Особый судья затем проверяет правдивость их заявлений. Если же кто-то лжет или существуют двусмысленности, то дело отправляется в особый суд. Но единственный приговор, который может быть вынесен особым судом, — это насильственное отстранение от общественной жизни на определенное время. Этот закон применим к членам парламента и правительства, к судьям и прочим сотрудникам правоохранительных органов, которые добровольно соглашаются на проверку.

С момента принятия закон подвергался резкой критике. Он был введен в действие через десять лет после перехода к демократии, и архивы спецслужб очевидным образом неполны и не обязательно правдивы. Более того, закон не сумел дать адекватного определения составляющим коллаборационизма.

Мне бы хотелось добавить еще два возражения. Позвольте начать с сотрудничества. Польша не являлась Восточной Германией с ее вездесущей Штази. В Польше случаи коллаборационизма были довольно редки и сомнительны. Члены коммунистической партии по определению не могли быть коллаборационистами, а мелкая рыбешка из оппозиции, которая занималась сотрудничеством с органами спецслужб, знала недостаточно много для того, чтобы представлять опасность.

Но новый закон гласит, что любой, состоявший в контакте с тайной полицией, является коллаборационистом. Поэтому я также должен заявить, что состоял в контакте со спецслужбами, и не только во время тюремного заключения в 1968 году. В 1966 году сотрудники тайной полиции сделали мне предложение, от которого, по их мнению, я не мог отказаться: если я соглашаюсь на сотрудничество, то они сбросят меня с парашютом в Англии и организуют мое обучение в Оксфорде. В дальнейшем они связались бы со мной и объяснили бы, что делать в роли секретного агента. Я просто рассмеялся им в лицо, и этим дело и кончилось. Но я общался с ними, и, таким образом, мне не следует пытаться стать министром или членом парламента. С моей точки зрения, сейчас это кажется смешным, но это не смешно для политиков, которые не знают, занимались ли они, согласно закону, сотрудничеством или нет.

Придумывая данное чудовище, люди из бывшей оппозиционной Солидарности (породившие этот закон) смешали воедино два разных понятия: декоммунизацию и люстрацию. После 1989 года поляки не видели реальной декоммунизации, и это терзает многих в AWS (Избирательном Альянсе Солидарности), являющемся крупнейшей группировкой в польской правящей коалиции. Но теперь просто слишком поздно переводить назад стрелки часов и начинать громить коммунистов. Если верить опросам общественного мнения, то наиболее популярной правой партией страны ныне является партия бывших коммунистов. Польский президент, победивший Леха Валенсу по результатам голосования, — также бывший коммунист.

Однако катализатором попыток люстрации является не просто чувство мщения. Это политика, и ирония судьбы заключается в том, что принятый закон теперь обращается против его создателей. У молодых политиков только по возрасту не имелось возможности для сотрудничества, посткоммунистов нельзя обвинять в сотрудничестве, поскольку невозможно критиковать человека за связь с его (или ее) собственной партией. Поэтому единственными политическими жертвами этого закона будут члены относительно небольшой группы активистов Солидарности — как это и происходит сейчас.

Когда бы правительства ни начинали копаться в прошлом потерпевших поражение диктатур, везде, от Южной Африки до Чили и Восточной Европы, встает более общая проблема. Во всех демократических странах люди ссорятся, затем они вступают в переговоры и идут на компромиссы. Во всех демократических странах некоторых тем избегают или, по крайней мере, считают их личными проблемами, как раз потому, что они неразрешимы путем компромиссов. Такими темами являются история и память. И Германия и Франция были свидетельницами подобных дебатов после окончания Второй мировой войны, но политики (по большей части) пытались удержать их вне политики (а иногда даже и вне судебного преследования). Комиссия по Доверию и Примирению (элегантное решение проблемы, выработанное в Южной Африке) также пыталась, весьма героически, деполитизировать расследование политических преступлений прошлого.

Будучи историком, я знаю, что прошлое никогда не бывает однозначным; и самые неопределенные суждения касаются человеческого поведения. В обществе, в котором подавляющее большинство населения сотрудничало пассивно, активное сотрудничество трудно отличить от пассивного. Считается, что демократия должна защитить нас от раздора внутри общества; политизация памяти толкает к таким раздорам.

Принятый закон о люстрации дал молодым политикам в руки кнут, которым можно бить более старших коллег за их поведение в период сталинизма — и, возможно, продвигаться по службе, лишая постов более старых конкурентов. Действительно, воспоминания прошлого начинают привлекать все больше внимания. Серьезные газеты надоедливо толкуют о зверствах ГУЛАГа. Телевидение использует встречу между польским и немецким президентами, встречу примирения, для того, чтобы вновь некритично представить немцев в виде кровожадных животных. Политики, интеллигенция, журналисты сосредоточиваются на прошлом, в то время как общество думает о будущем и о том, как заработать денег. В Польше такой раскол растет и становится угрожающе недемократичным.