Главной проблемой политической жизни Ирана после убедительной победы Мохаммада Хатами на президентских выборах (за него проголосовало почти 80% избирателей) стал вопрос — сможет ли он использовать полученный им мандат доверия для решительных действий.
Речь идет не только о его политическом наследии. Судьба иранской революции, ход исламской реформы и то, в каком направлении будет двигаться главное исламское движение во всем мире, в большой мере зависит от того, что предпримет президент Хатами в течение следующих четырех лет. В четвертый раз на протяжении последних четырех лет иранцы подавляющим большинством проголосовали за демократические реформы и реформаторов — дважды за президента, один раз за парламент и один раз при выборах в местные советы.
Однако в течение первого президентского срока Хатами наблюдались как успехи реформы, так и откаты назад. Было закрыто большинство газет, открытых после разрешения руководства получать лицензии независимым изданиям. Десятки журналистов и редакторов, в том числе ведущие обозреватели и репортеры, проводящие независимые журналистские расследования, были отправлены за решетку догматичными представителями духовенства.
Многие верные президенту члены его команды, в том числе вице- президент Абдулла Нури, министр культуры аятолла Мохаджерани и мэр Тегерана Голамхоссейн Карбасчи, были вынуждены уйти в отставку или предстали перед судом. Нури был осужден и приговорен к тюремному заключению после процесса, ставшего самой большой сенсацией со времен свержения шаха духовенством. Главный архитектор реформы Саид Хаджариан чудом остался жив после покушения.
Студентов, являющихся наиболее решительными сторонниками перемен, бросали в тюрьмы, избивали, принуждали замолчать или преследовали как зачинщиков выступлений протеста, самых массовых со времен революции 1979 года. Признание президентом Хатами своих неудач было центральной частью его 20-дневной избирательной кампании. «В управлении государством были определенные слабые места и недоработки», — сказал он на своей единственной пресс-конференции, состоявшейся за неделю до голосования. Он назвал свой первый президентский срок «туннелем кризисов» и осудил «трусов», противодействующих его реформам.
Многие из целей, поставленных президентом Хатами на его второй срок, остаются теми же, что и четыре года назад, — предоставить больше свобод личности и прессе, добиться большей подотчетности в судебной системе, открыть страну для зарубежных инвестиций, чтобы придать новый импульс испытывающей трудности экономике и обеспечить работой 700 тысяч молодых людей, ежегодно пополняющих рынок рабочей силы.
Президент Хатами откровенно признает, что устранить «остатки диктатуры» будет нелегко. Но приверженность общества идее открытого Ирана «необратима».
Два фактора будут работать против Хатами, когда он этим летом официально вступит в полномочия президента на свой последний, согласно конституционному ограничению, срок. Первым из них является двоевластная структура управления Ирана. Каждый традиционный государственный институт власти имеет в Иране своего двойника — религиозный институт, за которым обычно и остается последнее слово. Президент имеет двойника в лице верховного духовного вождя, который считается непогрешимым, обладает наивысшей властью над всеми институтами государственной власти и назначается пожизненно. Двойником парламента является Совет хранителей — комиссия из 12 экспертов ислама, которая может отклонить кандидатуру любого претендента на любую выборную должность и наложить вето на законы. Двойниками гражданских и уголовных судов являются религиозные суды, которые в соответствии со своими полномочиями могут арестовать любого человека за «несовместимую с исламом деятельность» и проводить закрытые судебные заседания.
Ожесточенная борьба за господство в Иране разворачивается между этими двумя ветвями власти. Во всех религиозных учреждениях Ирана преобладают догматики, полагающие, что в словах «исламская республика» акцент следует делать на слове «исламская». Их цель заключается в том, чтобы не дать Ирану стать республикой — государством, в котором духовенство может оказаться отстраненным от власти. Чтобы воспрепятствовать переменам, исполнители их воли готовы использовать почти любые средства, в том числе убийство. Несмотря на бесспорную поддержку со стороны общества, президент Хатами, однако, располагает ограниченными возможностями, чтобы сдерживать религиозные институты власти или противодействовать им.
Вторым фактором является время. Президент Хатами отдает предпочтение эволюционным переменам. «Мой совет иранцам — проявлять терпение, умеренность и стойко переносить трудности на пути к высоким целям. Единственный способ достигнуть того, к чему мы стремимся, — это умеренность, умеренность и еще раз умеренность», — сказал он перед открытием голосования. Но четыре года — это короткий срок, а Ирану нужны большие перемены, чтобы смягчить растущую неудовлетворенность населения, недовольного всем — от дискриминации женщин в отношении одежды до низкого дохода на душу населения (более низкого, чем перед революцией). Президент Хатами признает, что без реформ в Иране может произойти «революционный взрыв».
Существует и третий фактор, который может подорвать реформистское движение на следующих президентских выборах. Это будет зависеть от того, насколько больших перемен добьется президент Хатами. Дело в том, что, независимо от общественной популярности, в списке кандидатов на следующих выборах может не оказаться серьезных реформаторов.
На выборах 1997 года президент Хатами был «темной лошадкой», и консерваторы ошибочно полагали, что победит бывший спикер парламента Али Натек Нури. Но на следующих выборах в 2005 году влиятельный Совет хранителей может дисквалифицировать реформистских кандидатов, как уже было сделано во время выборов в другие органы власти. Или исламские судебные органы могут привлечь к суду радикальных реформаторов за «деятельность, несовместимую с исламом», что произошло в прошлом году на парламентских выборах.
Поэтому президенту Хатами нужно осуществить не только конкретные реформы. Перед ним стоит более трудная задача — обеспечить реформистскому движению жизнеспособность в будущем. Если президент Хатами потерпит неудачу, то он, возможно, войдет в историю всего лишь как временная фигура, правившая между двумя насильственными революциями.
Робин Райт — ведущий дипломатический корреспондент «Лос-Анджелес Таймс», автор книги «Последняя великая революция: волнения и преобразования в Иране»
