Последняя попытка президента Уго Чавеса продвинуть свою революционную социалистическую программу с помощью референдума потерпела неудачу, хотя он и набрал почти 50% голосов. Ситуация в его богатой нефтью стране, по- прежнему стремящейся «поставить на место» США, весьма поучительна для понимания сегодняшних тенденций в мире, поэтому я предлагаю вам восемь правил современной политической жизни — на опыте Венесуэлы.
1. Торговля важнее политики. Пусть Чавес и называет президента Буша «дьяволом», экономические связи между США и Венесуэлой бурно развиваются. В результате в Западном полушарии возник своеобразный аналог китайско-тайваньских отношений: политические противники активно сотрудничают в бизнесе. В этом году объем товарооборота между двумя странами достигнет примерно $47 млрд., превысив показатели 2006 года, из них на долю венесуэльского экспорта (в основном, нефти) приходится 37 млрд., а из США страна импортирует товаров почти на 10 млрд. Чавес сколько угодно может насмехаться над «этими маленькими янки», но его «страна социализма XXI века» обладает неукротимым аппетитом на американские машины и одежду. Подобные связи ослабляют опасность конфронтации.
2. Глобализация порождает национализм. Глобальные финансовые потоки и технологии ограничивают реальную власть политиков, и те компенсируют это единственно возможным способом: разыгрывая карту национальной идентичности. В последней речи Чавеса в ходе неудачной кампании за превращение Венесуэлы в государство с «официально» социалистической конституцией о самих социалистических идеях ничего не говорилось, зато неоднократно упоминались «наш подлинный враг — американская империя», антиколониализм, величие Боливара и угроза, которую якобы представляют для страны ЦРУ и CNN. Радикализация политического дискурса — как, кстати, показала и предвыборная кампания 2004 г. в США — важнее его реального содержания.
3. Нефть ведет к централизации власти. Венесуэльская нефть стоит дешевле большинства других марок, поскольку ее труднее перерабатывать, и тем не менее, по разным оценкам, ежемесячно в карман Чавеса ложится от $4 до 6,7 млрд. Если речь идет не об открытом, а о непрозрачном обществе, достаточно дать любому сотню миллионов долларов, и он начнет, подобно Чавесу, бредить о том, чтобы остаться у власти до 2050 г. «В «нефтегосударствах» существует тенденция к рецентрализации, укреплению и персонификации власти», — отмечает политолог Маргарита Лопес Майя; долгое время она поддерживала Чавеса, но теперь разочаровалась в нем. Такое происходит везде — от Москвы до Луанды или Каракаса.
4. Антиамериканские альянсы — это всерьез и надолго. Нефтедолларами, получаемыми его «государством-трубопроводом», Чавес швыряется направо и налево, пытаясь наладить связи не только с «товарищами» на Кубе, в Никарагуа и Боливии. Активизируются контакты с Ираном, Россией, Китаем, Аргентиной, Эквадором и странами Карибского бассейна. И неважно, что в Китай нефть надо везти три недели, а в Америку — три дня: с помощью своих сырьевых доходов и псевдореволюции Чавес хочет превратиться в борца с Америкой мирового масштаба. Россия продает ему оружие, Китай — все, что может продать. Эта ситуация сохранится и после ухода Буша. Высокие цены на нефть будут лишь обострять долгосрочную тенденцию к ослаблению американской гегемонии.
5. Сегодня в моде идеологический «винегрет». Чавес говорит, что у него одна цель с кубинской революцией. При этом он позирует на фоне плакатов с изображением Иисуса Христа и называет его первым революционером. Вот вам и коммунистический тезис насчет того, что религия — опиум для народа! Венесуэльский лидер любит поговорить о правах женщин, но аборты в стране остаются под запретом. Что ж, если китайский коммунистический режим можно назвать капиталистическим, а российская демократия отдает ленинизмом, то почему бы вдохновленному кубинцами венесуэльскому социализму не быть католическим? Главное — сохранить власть.
6. Демократия подвергается серьезному испытанию на прочность. За девять лет пребывания у власти Чавес провел уже несколько референдумов, хотя лишь в ходе последнего голоса разделились почти поровну. Когда оппозиционным телеканалам «подрезают крылья», когда свидетельства о рождении и удостоверения личности покупаются за несколько сотен долларов, когда из госбюджета неизвестно куда исчезают десятки миллиардов, когда судебная власть угодлива, а коррупция превращается в образ жизни, для демократии возникают серьезнейшие проблемы. Тот факт, что Чавес признал поражение, обнадеживает, но его готовность строить открытое общество с подотчетной народу властью по-прежнему вызывает сомнения. Российской «суверенной демократии» и чавесовской «социалистической демократии» нужна в первую очередь транспарентность.
7. Утопизм весьма живуч. Путь чавесовской «революции», обещающей социалистические кооперативы, совершенствование системы здравоохранения и образования и участие народа в управлении государством, проложило многолетнее пренебрежение венесуэльской правящей элиты к нуждам бедняков. В некоторых областях, например в здравоохранении и образовании, Чавес выполняет обещания. Но помимо этого «Эль команданте» пытается расширить контроль государства над обществом в целях собственного возвеличения. Созданная президентом «иллюзорная экономика» с контролируемыми ценами, валютным курсом и нереальными субсидиями выгодна лишь его приятелям из числа капиталистов. Когда наступит крах, больше всего пострадают бедняки, и помощи им будет ждать неоткуда. Но, похоже, катаклизмы XX столетия не уменьшили тягу людей к утопическим иллюзиям, а потребность в «анти-Буше» столь велика, что уравнение «Чавес=Че», при всей его абсурдности, находит у них отклик.
8. Телевидение побеждает все. В барах Каракаса люди смотрят баскетбольные матчи НБА и свою любимую игру — бейсбол. Йохан Сантана — великолепный венесуэльский питчер, который, очевидно, очень скоро переберется в клуб Yankees, — считается национальным героем. В американском посольстве людям, подавшим документы на визу, назначают собеседование только в апреле будущего года. Авиарейсы в США переполнены, магазины забиты американскими товарами. У потребителей выбора все больше, у политиков — все меньше. И даже Чавесу вряд ли удастся перевести время назад настолько далеко, чтобы это изменить.
