Если следовать логике президента Саркози, Запад сделал все, чтобы сберечь территориальную целостность Грузии. Пусть будет так. Хотя, если свести речь французского президента в Ницце к общему знаменателю, то по поводу признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии было слышно лишь его робкое несогласие, утонувшее в том, что пауза в отношениях Европы и России закончилась, а политика кардинальных санкций против России давно себя исчерпала, ибо она, эта политика, — всего лишь искусство возможного.
Когда месяц назад мировые банки начали сыпаться, как карточные домики, российская пословица «своя рубашка ближе к телу» стала подходить и к французу Саркози, да и не только к нему. Все просто и ясно. Ну зачем, например, немцам ругаться с Россией из-за Грузии, когда Кремль, рассердившись, одним росчерком пера может отказаться от германских заказов и отдать предпочтение симпатичным французам или весельчакам-итальянцам? И зачем французам слишком высовываться с критикой в адрес России, если она одним росчерком пера может отдать свои заказы добросовестным немцам?
Времена, когда Запад ставил свои идеологические принципы выше экономических, ушли в прошлое. Свой безбрежный прагматизм его сегодняшние лидеры оправдывают боязнью возвращения к временам холодной войны или формулой Саркози «мы все в одной лодке».
Президент Франции говорил на этой пресс-конференции много и ловко. Но, как сказал мне один знакомый австрийский журналист, непонятный привкус от его речей все же остался. Саркози так и не сумел расставить точки над «і», потому что он не решился сказать прессе или высказать своему российскому коллеге, называвшему его по-дружески просто «Николя», самое главное. А именно, что голосовать одной рукой за отделение Абхазии и Южной Осетии, а другой — до сих пор усмирять Чечню, — аморально. Особенно если мы все «в одной лодке».
