Процесс создания Единого экономического пространства России, Беларуси, Украины и Казахстана, казалось бы, «пошел» окончательно. В минувшую пятницу Группа высокого уровня (Украину в ней представлял первый вице-премьер, министр финансов Николай Азаров) согласовала пакет, в который входят проекты концепции Единого экономического пространства, межгосударственного соглашения о создании ЕЭП и, как указывалось в сообщении пресс-службы Азарова, своего рода «дорожную карту» для участников процесса, а также для тех, кто, возможно, захочет присоединиться к ЕЭП. Наработаны, говорилось в сообщении, также концепции нескольких десятков соглашений, которые конкретизируют интеграционные процессы. Если же говорить о концепции создания ЕЭП, то она, подчеркивается в сообщении, будет базироваться на «киевской формуле», то есть, на принятой во время заседания Группы высокого уровня 20 июля 2003 года в Киеве идеологии «разноскоростного и разноуровневого присоединения стран-участниц» к полноинтеграционному экономическому объединению. Теперь предположительно 4 августа в Киеве эксперты поработают над тем, чтобы окончательно досогласовать согласованное и подготовить документы к их рассмотрению главами государств. «Решающий шаг», как его назвал вице- премьер российского правительства Виктор Христенко, запланирован на 15 сентября в Казахстане на очередной встрече Группы высокого уровня. Весь процесс займет, по его предположениям, от пяти до семи лет. Христенко также отмечал, как сообщает Интерфакс, что разноуровневый и разноскоростной характер экономической интеграции между этими четырьмя странами не должен вызывать никакой излишней настороженности, поскольку «самое продвинутое объединение — Евросоюз — также демонстрировало разноуровневую и разноскоростную интеграцию». Без комментариев, ибо сравнивать философию создания Европейского Союза с ЕЭП было бы как минимум дилетантством.
В ходе переговоров о создании ЕЭП наметилось, условно говоря, два подхода: один — со стороны «трех», другой — «украинский». Украинский заключался в том, что зона свободной торговли без изъятий (сегодня речь, однако идет о возможности как минимум двух изъятий — нефти и газа. — Ред. ), со свободой движения капиталов, товаров, услуг, рабочей силы (почти как четыре свободы ЕС. — Ред. ), с тем, чтобы это все базировалось на принципах Всемирной торговой организации (ВТО) — это хорошо. Глава НБУ Сергей Тигипко осторожно говорил о том, что о введении единой валюты, на чем настаивали в Москве, явно преждевременно. Таможенный союз, который подразумевался изначально — отдельная тема. Его наличие не подпадает под ограничения ВТО. Но категорически закрывает путь в Европейский Союз, вступление в который, как неизменно заявляет украинское руководство, является стратегической целью политики государства. Это подтверждали и представители ЕС, и дипломаты стран-членов ЕС. Первый замминистра иностранных дел Украины Александр Чалый несколько раз заявлял о том, что «нормальная страна не может позволить себе двух интеграций». Уместно заметить, что при создании ЕЭП речь идет именно об интеграции. Упоминания единой тарифной политики, конкурентной политики, выработать которые планируется в ходе создания ЕЭП, это только подтверждают.
Вряд ли нужно быть экономистом, чтобы понять, что речь идет не о экономических выгодах. Разговор о свободной торговле в СНГ идет с момента создания Содружества и тормозится не без усилий России. Договоры и соглашения о свободной торговле между странами-участницами Содружества либо забыты, либо выполняются весьма избирательно. Христенко упоминал, что ЕЭП не должен подменять СНГ — и здесь, возможно, намек на то, что Москва окончательно отказалась от использования аморфного и практически бесполезного Содружества в качестве инструмента реинтеграции.
Примечательно и то, что проект создания ЕЭП появился как раз в тот момент, когда Киев окончательно отказался от полноправного участия в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС), куда его так настойчиво приглашали. Ситуация выглядела таким образом, что украинское руководство просто было поставлено перед фактом. Дискуссии по поводу этого проекта, который советник Президента Украины, директор Института стратегических исследований Анатолий Гальчинский назвал «геополитическим проектом Москвы», развернулись уже после того, как Президент Кучма поставил свою подпись под документом, с которым и началась подготовка к созданию ЕЭП. Каких-либо четких цифр, которые позволили бы судить о плюсах и минусах от участия либо неучастия Украины в этом проекте в краткосрочной, среднесрочной и длительной перспективе, общественность так до сих пор и не видела. Вопрос о ресурсах и целях, естественный для любого бизнес-плана, в данном случае просто не обсуждается. Таким образом, пресловутая «цена вопроса» остается неизвестной.
К тому моменту, когда Украина узнала, что она начинает вести переговоры о вступлении в ЕЭП, еще не был подписан протокол о доступе к рынкам с Европейским Союзом один из ключевых документов для вступления в ВТО. С его подписанием стало понятно, что проект был, среди прочего, рассчитан на то, чтобы Украина не опередила на этом пути Россию. Именно тогда впервые заговорили о возможности «разноуровневой» и «разноскоростной» интеграции, хотя предложения Киева построить документы на принципах Европейского Союза остались разговорами. Многие украинские дипломаты и эксперты убеждены в том, что ЕЭП может быть перспективным лишь в том случае, если он будет надежным инструментом, гарантирующим «привязку» Украины к России и ее потребностям. Во многом, говорят в Киеве, это вызвано не поддающимися логике убеждениям в том, что Россия без Украины не сможет возродиться в качестве великой державы. Тезис о том, что Россия должна быть великой, содержался в ежегодном послании президента России Путина.
В то же время мало кто может подвергнуть сомнению то, что преграды для торговли, во многом искусственные, должны быть устранены. Однако необходимость создания для этого все новых и новых организаций, с какими-то наднациональными органами (как в случае с ЕврАзЭС и ЕЭП) вызывает большое сомнение. Как и применимость термина «интеграция» к постсоветским республикам, задекларировавшим совершенно разные направления своего дальнейшего развития.
Украинская дипломатия весьма сдержанно оценивает перспективы создания ЕЭП и мягко говоря, не показывает, что будет всеми силами стремиться к успеху данного мероприятия. К тому же по какой-то странной причине желающих присоединиться к «четверке» больше нет.
Срок в пять—семь лет, озвученный российским вице-премьером Христенко, может означать многое. Например, то, что за это время в Украине будет создана, условно говоря, «пророссийская» правящая элита, и тогда дело примет другой оборот. Либо же за это время Украина сможет определиться со своими отношениями с Европейским Союзом — и тогда тема ЕЭП будет уже неактуальной. К тому же история СНГ весьма убедительно показывает, что историей успеха не может похвастаться ни одно постсоветское объединение.
