Европейский Союз решил, что пора отменять дипломатические санкции против Австрии. Вена назвала это «победой здравого рассудка». Брюссель считает событие собственной победой. Руководители стран-кандидатов на вступление в ЕС облегченно ни вздыхают — теперь уже их вступление если и будет блокироваться, то не Веной, которая угрожала применить вето на расширение Союза. Достаточно бессмысленная история прекратилась — но только в качестве конкретного примера, но не в качестве тенденции. Санкции, введенные 4 февраля четырнадцатью странами-членами ЕС, а потом — еще некоторыми лидерами западного мира и Израилем (который их еще не отменил), предполагали сведение к минимуму контактов на всех уровнях с австрийскими представителями, отказ от официальных (но не рабочих) визитов и так далее. Причиной считалось то, что треть австрийцев проголосовали на выборах за Партию свободы, идеология которой ближе к нацизму, чем к установившимся демократическим нормам. В результате выборов Партия свободы вошла в правительство, которое, впрочем, ничем особым от предыдущего не отличалось.
С формальной точки зрения Вена, угрожая адекватным ответом (референдумом об отношении населения к ЕС, применением права вето при голосовании важных вопросов) была права. Партия свободы вполне легальна, за нее голосовала большая часть избирателей, разочарованных успехами социал-демократов, идеи введения иммиграционных квот не только популярны на Западе, но и годами успешно реализовывались многими правительствами. Юридически санкции не имели никаких оснований. Опасения оккупации рынков труда «жителями Востока» — поляками, чехами, словаками, венграми, менее прихотливыми, чем немцы или французы — общие для всех западных обществ. Ксенофобия и расизм, как показали недавние события в Германии, отнюдь не преодолены, а скорее, наоборот. И если именно эти идеи и страхи оказались более привлекательными, чем демократические устои — значит, что-то не так в политике правящих партий, в общей идеологии европейского объединения, в конце концов, в системе ценностей, которая бытует в послевоенной Европе. Борьба с последствием, как и истерия вокруг Партии свободы, не лечит болезни, которую или не замечают, или боятся лечить.
С другой стороны, пример Австрии показал, что теория ограниченного суверенитета, пропагандируемая прежде всего США и Великобританией, не срабатывает. Ибо Западная Европа решила, что лучше сохранить солидарность и даже призрачное единство, нежели идти до конца — как было в прошлом году в Югославии. Быть может, принципы все же обошлись бы дороже правды жизни. Быть может, нет.
Моральное поражение ЕС в случае с Австрией, экономически финансовое поражение в бою между евро и долларом — еще не предлог для того, чтобы говорить, что в самом ЕС все неладно. Иначе бы этот союз не был бы более привлекательным для большинства, чем бывший советский блок. ЕС просто не является чем-то завершенным, раз и навсегда выписанным, особенно накануне радикальных изменений, к которым ни структуры Союза, ни общества стран, входящие в него, оказались абсолютно неготовы. Правда и то, что западному обществу также свойственны свои болезни, как и определенная доза лицемерия и двойных стандартов в поведении и политике. По австрийскому примеру можно изучить очень много уроков — и для Запада, и для Востока. Было бы только кому.
