Суд над полковником Будановым, уверена Нина Хрущева, нужно рассматривать как лакмусовую бумажку, которая свидетельствует об истинном положении дел в России — так же, как дело Дрейфуса в свое время выявило болезни тогдашней Франции. Внешне все выглядит даже привлекательно — дело передано в суд, ведется гласный процесс с соблюдением демократических принципов. Однако на деле оказывается, что армия остается заложником традиций прошлого и иллюзий, исповедуемых сверху донизу, заложником существующей системы организации общества. Честь же армии защищается по-другому.
Суд не использовал тайные материалы, чтобы обеспечить обвинительный приговор. Разбирательства проходят в открытом суде, а не в камере. Однако суд над полковником Будановым в Ростове-на-Дону, который обвиняется в похищении, изнасиловании и убийстве чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, напоминает известное дело Дрейфуса, разделившее Францию сто лет назад.
В то время французская армия зализывала раны после поражения у Седана и основания германской империи Бисмарка. Как выразился один из героев романа того времени, написанного французским писателем Анатолем Франсом, уважение к армии — «это все, что осталось от нашего славного прошлого. Это утешает нас в настоящем и дает надежду на будущее.» Раздутое чувство потерянной славы подстрекнуло французских офицеров сфальсифицировать доказательства по обвинению капитана Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Кайзера.
Российская армия сегодня не является оплотом реакционного монархизма и антисемитизма, который определял поведение французских офицеров в деле Дрейфуса. Однако налицо чувство горечи, вызванное потерей Россией статуса сверхдержавы, усиленное утратой армией ресурсов и престижа. Отношение армии, президента Путина и Кремля к делу полковника Буданова формируется под влиянием чувства обнаженной, измученной и раненой гордости.
Российские офицеры считают всех оппонентов врагами армии и врагами России. Однако в отличие от своих французских коллег начала 19 века, российский офицерский состав в основном аполитичен, несмотря на десятилетия диктатуры.
Не все офицеры являются коммунистами по убеждению, не все они русские по национальности и не обязательно националисты. Одни офицеры обладают всеми этими характеристиками, другие — лишь некоторыми из них. Но армия в целом — не противник демократии. Кажется, что она хорошо усвоила урок держаться подальше от политики после того, как вооруженные силы были сперва вовлечены в путч против Михаила Горбачева в августе 1991 года, а потом быстро поменяли сторону, когда молодые офицеры и солдаты отказались выполнять приказы.
Тем не менее, несмотря на старания президента Путина сделать армию более профессиональной, чем в советские времена, офицерский состав сохраняет большевистское мировоззрение, которое принимает в штыки критику со стороны гражданских лиц. Для армии с нищенским финансированием, чьи офицеры годами ждут повышения и проживают в ужасных сибирских гарнизонах, единственной компенсацией остается престиж: почести, защищенность и кастовая обособленность — словом, уважение за победы над Наполеоном и Гитлером.
Дело полковника Буданова ставит под сомнение впитавшееся чувство чести. Во время начала суда около года назад создалось впечатление, что демократическая Россия догоняет цивилизованный мир, заставляя военных офицеров отвечать перед законом. Российские либералы первоначально приветствовали дело Буданова как знак, что страна ответит на обвинения в совершении военных преступлений в Чечне.
В прошлом месяце военный прокурор принял заявление Буданова, что он находился в состоянии временной невменяемости во время убийства девушки, и снял с него обвинения в убийстве. (Обвинения в изнасиловании были сняты ранее по непонятным причинам.) Обвинение начало говорить о девушке как о чеченском снайпере из семьи снайперов.
Разгневанный министр обороны Сергей Иванов уволил прокурора, который был готов снять с «героя» — патриота все оставшиеся обвинения. Новый прокурор возобновил расследование, вновь озвучил обвинение и отказался признать Буданова невиновным на основании невменяемости.
Однако скорее всего Иванов вмешался не из-за опасения совершить судебную ошибку, а потому что Кремль понимал, что вердикт, оправдывающий Буданова, сделает саму армию уязвимой. Критики будут утверждать, что вооруженные силы не могут контролировать своих офицеров, а это может подстегнуть волну жестокости в Чечне, где дело полковника Буданова является лишь каплей в море.
Таким образом лишь обвинительный приговор с поправкой на выводы экспертизы по невменяемости удовлетворит общественность. В конце концов, армия не может отвечать за убийство, совершенное невменяемым человеком.
Но простые психиатры не были допущены провести экспертизу над так называемым невменяемым Будановым. Вместо этого он был обследован врачами из Московского института психиатрии имени Сербского, которые запятнали себя во временя Брежнева тем, что лечили диссидентство как одну из форм шизофрении и подвергали воздействию психотропных препаратов таких пациентов как Владимир Буковский, помогая им оценить преимущества советского строя. Команда из Сербского заявила, что полковник Буданов был временно невменяемым в момент убийства из-за «патриотического пыла».
Как и в деле Дрейфуса российская армия остается заложником своих друзей — твердолобых коммунистов, великорусских шовинистов, националистов и всех антидемократических и антиреформаторских групп, которые превращают защиту чести армии в клич для своих темных кампаний. Честь армии сейчас действительно настолько зависит от того признают ли Буданова и виновным и невменяемым, что Россия находится на пороге вынесения чисто политического приговора. Как и в случае с делом Дрейфуса, такое патетическое превращение закона в пропаганду вызовет в конце концов еще более горькое чувство стыда, которое останется у многих поколений после того, как сторонники Буданова потеряют всяческое доверие.
Нина ХРУЩЕВА — старший научный сотрудник университета Нью Скул.
