Ирландский нобелевский лауреат, поэт Симус Хиней делает различие между оптимизмом, как желанием лучшего будущего, и надеждой, как более рациональным ожиданием того, что это будущее действительно может настать. В этом ключе надежда и история могли бы рифмоваться, как он отметил в своем известном высказывании. Основываясь на произошедших событиях, можно сказать, что Северная Ирландия находится где-то между оптимизмом и надеждой.
2 декабря в Белфасте был сформирован исполнительный комитет из десяти разделяющих власть представителей разных партий и сообществ, которые будут заниматься функциями, ранее принадлежавшими Британскому правительству в Лондоне. Ирландское правительство отбросило свои территориальные притязания к Северной Ирландии. Принятая основа согласия подразумевает, что конституционно Северная Ирландия останется частью Объединенного Королевства до тех пор, пока большинство ее жителей не проголосует за объединение с Ирландией.
Для работы с вопросами, связанными с Северной Ирландией и с Ирландией созданы «кросстерриториальные» правительственные органы. Новый британско-ирландский договор и британско-ирландский Совет предоставляют форум для суверенных правительств и делегированных исполнительных органов. Ирландская Республиканская Армия (ИРА), паравоенное крыло партии Шинн Фейн, назначила представителя для связи с независимым органом, наделенным полномочиями по наблюдению за разоружением военных групп в Северной Ирландии.
События той недели последовали за голосованием Юнионистской партии Улстера (UUP) о принятии пакета документов, выработанных совместно с бывшим сенатором США Джорджем Митчелом в течение 10-недельного пересмотра Соглашения Белфаста. Но голосование завершилось соотношением 57% к 43% только после того, как лидер UUP Давид Тримбл настоял на включении нового условия — Ирландская Республиканская Армия должна начать разоружение уже к февралю следующего года.
В деликатной символической хореографии этого мирного процесса новое условие рассматривается Шинн Фейн как подрыв добровольной природы обязательства ИРА по разоружению, которое теперь может и психологически, и политически выглядеть как позорное поражение. В действительности процесс мирного урегулирования начался в условиях военной патовой ситуации, которая привела в 1994 году к прекращению огня и к согласию на включение Шинн Фейн и протестантских юнионистских паравоенных групп в процесс переговоров.
Обязательство разоружиться к маю 2000 года, взятое ИРА, находится в прямой зависимости от общего выполнения Белфастского соглашения, включая сокращение британского военного присутствия и радикальную реформу полицейских сил провинции, эффективную работу администрации и «кросстерриториальных» органов, амнистию, равенство и культурные реформы. Остается весьма ограниченное время, чтобы продемонстрировать жизнеспособность этого процесса по мирному урегулированию.
Многие юнионистские диссиденты все еще рассматривают сдачу оружия ИРА как необходимость. Они также возмущены тем фактом, что партия, основанная на «частной» армии, должна войти в правительство, контролирующее министерства образования и здравоохранения Северной Ирландии. А лидеры партии Шинн Фейн опасаются, что такое условие разоружения расколет ИРА на две части, создав военную группировку, нацеленную на подрыв соглашения.
Следующие несколько месяцев должны показать, существует ли политическая воля, способная преодолеть эти препятствия. Общественное мнение в обеих частях Ирландии, а также подавляющий баланс международного влияния, поддерживает мирный процесс и окажет необходимое давление, чтобы он продолжался. Реальная работа новых институтов может создать движущую силу для установления мира.
Роль Америки в этом процессе была критической. Президент Клинтон заметил, что конец «холодной войны» изменил особые отношения с Британией, которые отстраняли правительство США от решительного вмешательства в ситуацию в Северной Ирландии — несмотря на политическое влияние американцев ирландского происхождения. Его решение в 1994 году позволить лидеру Шинн Фейн посетить Вашингтон было принято, несмотря на резкую оппозицию британцев и Госдепартамента. Это придало ему важный вес на всех переговорах, на чем и была построена умелая дипломатия господина Митчела.
В речи, произнесенной 9 ноября 1990 года, тогдашний британский Госсекретарь Северной Ирландии господин Питер Брук признал важность окончания «холодной войны» в Ирландии, сказав, что «британское правительство не имеет эгоистических или стратегических интересов в Северной Ирландии». То, что ранее эти интересы существовали, веками составляло суть всех отношений. Госпожа Тэтчер не позволяла этой речи появиться на свет вплоть до 1998 года — из-за ядерных подлодок, курсировавших вдоль берегов Северной Ирландии, для патрулирования атлантического побережья. Признание изменившихся геополитических обстоятельств позволило националисту Северной Ирландии Джону Хьюму убедить Шинн Фейн в том, что мирное урегулирование возможно.
1989 год освободил центральные и восточные европейские страны от режима тоталитаризма, позволив им изменить свои политическую и экономическую систему. Он также обнажил схожесть ирландского национального вопроса со многими другими, возродившимися после 1989 года. Все они являются продуктами постимперских последствий Первой мировой войны. Разнообразие и роль национальных меньшинств в Ирландии и в Центральной и Восточной Европе схожи, как и внешний национализм и «кросстерриториальные» соглашения.
Белфастское соглашение было бы невозможным без существования духа сплоченности Европы и европейского политического и легального порядка. Именно это дало необходимую уверенность националистам Севера и Юга, позволив им пойти на компромисс с уверенностью, включая признания равными в правах множества движений с их приверженцами. Помогло и то, что европейская интеграция преобразовала отношения Ирландии и Великобритании экономически и политически в более нормальные взаимозависимые отношения между большим и меньшим сообществом. Этот процесс получил большой резонанс на всем континенте.
