Возможность переизбрания неограниченное количество раз, которой добиваются президенты Уго Чавес и Эво Моралес в Венесуэле и Боливии, соответственно, является свидетельством явления «каудилизма», которое, к сожалению, всегда было неотъемлемой частью политики Латинской Америки. Президенту России Владимиру Путину, по крайней мере, хватило приличия соблюсти конституцию своей страны: недавно он пообещал не участвовать в президентских выборах, а выставить свою кандидатуру в парламент.
Но некоторые из последних латиноамериканских президентов, без сомнения, преуспели в изменении конституций своих стран с целью продления срока своих полномочий. Президент Аргентины Карлос Менем, последователь перонизма — самой стойкой формы каудилизма на континенте — хороший тому пример. Но его каудилизм был мягким: при нем в целом сохранились демократические нормы.
У каудилизма есть два основных аспекта. Во-первых, поскольку он является прежде всего формой политического представительства, то может обладать местными особенностями. Во-вторых, несмотря на то, что каудилизм персонифицирует политику, он меньше зависит от характеристик каудильо, чем от социальных, политических и экономических условий той страны, где каудилизм существует. Другими словами, хотя харизма каудильо и важна, он, все же является продуктом своего общества.
Две эти идеи важны для понимания Чавеса и Моралеса. Как и прошлые каудильо, они концентрируют представительство своих сторонников в себе. В то время, как представительство в демократических странах основано на уверенности людей в том, что они могут достичь лучшего будущего при избрании того или иного лидера, в таких странах, как Венесуэла и Боливия, представительство сегодня основано на простом отождествлении с лидером: «Он один из нас».
То, как определяется понятие «мы», связывает каудильо с его сторонниками посредством построения простой и легко реализуемой коллективной идентичности, упрощающей общение и политическую мобилизацию, подразумевая в то же время покорность всех граждан. Моралес и Чавес постоянно подчеркивают свое бедное происхождение, чтобы быть эмоционально привлекательными для тех, кто обладает такими же характеристиками, и чтобы угрожать людям иного происхождения.
Данный образ усиливается каждый раз, когда каудильо вступает в конфронтацию с каким-либо сильным (и обычно неясно обозначенным) противником: например, Империя, Соединенные Штаты, олигархи, традиционные партии или транснациональные корпорации.
Но каудильо конфликт выгоден и еще одним: он позволяет им укрепить единство своей народной базы и избежать ответственности за ошибки в руководстве, которую налагает обладание политической властью. Они строят свою политику таким образом, что всегда будет какой-нибудь враг, на которого можно спихнуть любые возникающие проблемы.
Чавес и Моралес укрепляют власть, устраняя и без того недействующий принцип разделения власти в своих обществах, навсегда ослабляя своих противников. Традиционные партии и администрации, предшествовавшие каудильо, распускаются как коррумпированные и элитарные. Отсюда следует логика необходимости изменения конституции с целью сокращения полномочий конгресса, подчинения судебной власти и централизации экономических ресурсов. В этих схемах Чавес пока успешнее Моралеса, чья Конституционная ассамблея пока не сумела организоваться. Президент Эквадора Рафаэль Корреа, по-видимому, также собирается двигаться в этом направлении.
Появление этих современных каудильо является свидетельством кризиса политических партий и резкого обострения социальной напряженности на континенте. Экономические и социальные структуры Латинской Америки по-прежнему отмечены сильным неравенством, слабыми институтами и изобилием природных ресурсов. Чавес и Моралес, каждый по-своему, воспользовались данной ситуацией, ухудшив условия с целью ослабить своих оппонентов и держаться за власть за счет богатства, создаваемого природными ресурсами, а не новыми видами экономической деятельности.
У народных масс, требующих изменений и понимающих, что для этого необходимо получить доступ к богатству, находящемуся в руках правительства, развились социальные взгляды, чувствительные к обещаниям каудильо. Чем слабее институты страны, чем более очевидным является неравенство и чем более сконцентрированы экономические ресурсы, тем сильнее власть каудильо.
Сосредоточение ресурсов в руках каудильо — это, возможно, ключевой фактор, поскольку он усиливает личную власть того, кто ими управляет, и социальные ожидания населения, которые в итоге так и не оправдываются, т.к. власть каудильо зависит от сохранения контроля над ресурсами. Каудилизм можно ослабить, только если доходы не будут забираться государством, а станут напрямую распределяться между государством и гражданами в стабильной и непрерывной форме.
Снижение уровня чрезмерной бедности и неравенства, а также создание надежных институтов в стране, в которой царит каудилизм, возможно, только если каудильо утратит контроль над богатством, поддерживающим его власть.
Роберто ЛАСЕРНА — профессор социологии университета Mayor de San Simуn в Кочабамбе (Боливия).
