Рассматривая иранский ядерный фактор урегулирования ближневосточного конфликта, стоит отметить, что в этом направлении было сделано много ошибок. И не только США и Израилем. Поэтому стоит пытаться избегать тех самых просчетов. Хотя бы потому, что новый вид вооруженного конфликта, при наличии современного оружия, может стать фатальным для всех без исключения сторон противостояния.
Сейчас, когда Иран своей ядерной программой и запуском баллистических ракет провоцирует перевод ближневосточного конфликта из фазы низкой интенсивности в измерение возможного применения в боевых действиях современного оружия, низкий уровень интенсивности ведения войны (подобный последней войне между Израилем и Ливаном), способен перерасти в широкомасштабный региональный конфликт. Недаром президент США Барак Обама, во время встречи с израильским премьер-министром Вениамином Нетаньяху, подчеркнул, что иранский вопрос является вторым важным аспектом ближневосточного конфликта.
Внимание к иранской проблеме в ходе встречи президента США Барака Обамы с премьер-министром Израиля Вениамином Нетаньяху указывает на то, что в Вашингтоне почувствовали необходимость кардинального изменения приоритетов подхода к ближневосточном региону, которые доминировали в Америке во времена администрации Буша. Можно сказать, что во времена президентства Джорджа Буша Америка утратила лидерство на Ближнем Востоке, и теперь, когда президент Обама стремится его возобновить, это может стать довольно болезненным процессом для всех сторон, участвующих в этом конфликте.
Собственно то, что президент США начинает реализовать, очерчено еще в 2006 году в его книге The Audacity of Hope («Смелость надежды»). Ознакомившись ближе с его взглядами, уже тогда было понятно, что на политическом небосклоне появился лидер нового образца, который не только хочет изменить Америку, но и привнести в ее внешнюю политику новые концепции и подходы. Ведь несмотря на довольно агрессивную международную политику команды Буша, она по существу законсервировала ситуацию неопределенности во многих горячих точках мира. И то, что реализовал Джордж Буш с подачи госсекретаря Кондолиззы Райс, было скорее похоже на имитацию международной активности США, чем на попытку достичь прорыва на определенных направлениях.
И как справедливо считает бывший государственный секретарь США и ведущий американский политический эксперт Генри Киссинджер: «В этих обстоятельствах долговременная американская пассивность, в то время, как встает необходимость выбирать между плохой репутацией и болезненным результатом этого выбора, может навредить национальным интересам США, показать пренебрежение к страданиям палестинцев, и, в конечном итоге, ставит под угрозу существование Израиля. США необходимо наконец продемонстрировать смелость лидерства на Ближнем Востоке. Хотя уже и довольно поздно, но еще не слишком поздно».
Теперь подобную «смелость лидерства» и пытается реализовать президент Барак Обама в ближневосточном направлении. Однако если он слишком увлечется воплощением своих новейших концепций без должной проработки стратегии и деталей устаревших конфликтных узлов противостояния, то его надежда на быстрый успех и наискорейшее достижение намеченных целей могут оказаться призрачными. Есть все причины считать, что администрация Обамы стремится проводить сбалансированную политику на Ближнем Востоке, а ее попытка поладить даже с Ираном, является краеугольным камнем изменения концептуальных подходов к этому региону.
Соответственно, если президент Буш искал лишь пути устранения конфликта между палестинцами и израильтянами, то Барак Обама рассматривает вариант прокладки путей примирения между ними, учитывая мощный иранский фактор и реализацию Ираном своей цели через своих доверенных лиц из ХАМАСа и «Хезболлы». Сегодня Иран является ключевым элементом возможности уменьшения в регионе давления с боку радикальных исламистов. Сегодня большинство суннитских арабских правительств, таких, как в Саудовской Аравии, Египте и Иордании, намного больше обеспокоены по поводу иранского регионального господства, чем в отношении Израиля. Ведь они знают, что Израиль не собирается ослаблять или сбрасывать режимы в этих странах, в то время, как радикальные исламисты, с иранской поддержкой, не скрывают своих подобных целей.
Тегеран видит войну в Секторе Газа, как стратегический аспект ирано-израильско-американской борьбы, и использует ее для своих планов дестабилизации в регионе. В этом смысле помыслы иранских мулла перекликаются с идеями ХАМАС, который считает, что нет места для еврейского государства среди мусульманского мира, и что убийство евреев освящено Аллахом. Можно сказать, что сегодня не только палестино-израильский конфликт лежит в основе непримиримого противостояния на Ближнем Востоке. Реальной является и проблема Ирана, и его попытка достичь региональной гегемонии. Иран стремится запугать Америку и ликвидировать Израиль, как сильнейшего регионального союзника США.
Усилиями Ирана ХАМАС превратил Сектор Газа в иранскую террористическую базу рядом с территорией Израиля, соответственно становится понятно, что израильтяне никогда не смирятся с функционированием террористических формирований в своих пределах. Поэтому премьер Веньямин Нетаньяху, как и президент Барак Обама, стремится к формированию региональной коалиции из таких умеренных мусульманских стран, как Египет, Иордания, Саудовская Аравия и Турция для борьбы с растущим влиянием Ирана. По существу ближневосточный кризис является борьбой за самобытность и будущее Ближнего Востока. Это конфликт между теми, кто рассматривает Ближний Восток в качестве одного из основных «локомотивов» цивилизации современного мира, и теми, кто хочет превратить его в форпост терроризма и нестабильности.
Регион в котором Иран стремится достичь своей гегемонии пролегает от Афганистана до Персидского залива и всего арабского мира. При чем Иран пытается достичь гегемонии не за счет территориальной экспансии, а посредством множества других методов, в частности, таких, как создание сети поддержки Ирана в регионе, и предоставление всяческих видов прямой и скрытой поддержки своим союзникам. А также через укрепление экономических и торговых связей с соседними странами, стремясь подписать с ними соглашения в сфере обороны и безопасности.
После приезда президента Барака Обамы в Каир 4 июня, весь регион и исламский мир станет свидетелем нового раунда ближневосточной политики США на Ближнем Востоке. И если до этого она была сосредоточена на отношениях между арабами и Израилем, то теперь, безусловно, будет выходить за эти рамки в попытке упорядочить ситуацию в регионе. Попытки стабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке не новы, к ним неоднократно прибегали в начале ХХI века.
Однако неустойчивая ситуация поисков договоренностей и усилия относительно достижения мира могут обернуться и другой стороной медали. В этом аспекте стоит вспомнить, что мирные переговоры в Кемп-Девиде, под контролем администрации президента Билла Клинтона, после их провала взорвались палестинской интифадой. Поэтому не вдаваясь дальше в подробности предыдущих лет, все же можно констатировать, что схемы ответа насилием на насилие каждой из сторон противостояния не привело ни одну из них к желаемой победе. Потому что насилие в любой форме приводило лишь к хаосу и потерям с обеих сторон.
Впрочем, агрессивность политики Ирана по отношению к Израилю можно попытаться объяснить и другими причинами. «Иран не боится военного вторжения, — отмечает по этому случаю влиятельная израильская газета Yedioth Ahronoth, — он боится культурного вторжения. Иран не испытывает агрессии по отношению к Израилю из-за земельного спора. Он агрессивен, ибо через культуру Израиля Запад присутствует на Ближнем Востоке. Культура западной цивилизации и искушения рок-музыки, секса и модной одежды угрожают законам шариата и исламской революции».
Возможно, что это действительно является главными причинами ненависти иранских лидеров к Израилю, ведь тяжело объяснить молодежи, что ношение хиджаба и законы, которые были приняты кочевыми племенами почти полторы тысячи лет назад, соответствуют потребностям молодого поколения в ХХI веке.
