Ближний Восток, без сомнения, является одним из самых опасных кризисных регионов мира. Возможно, что очередная война, террористическая атака или неудавшаяся мирная инициатива уже не за горами. По сравнению с политикой этого региона поездка на американских горках кажется просто успокаивающей.
В то же время Ближний Восток является регионом, который, пройдя через бесчисленные конфликты, практически не изменился, томясь в своеобразном застое. Должно быть, существует неотъемлемая взаимосвязь между отсутствием в большинстве ближневосточных обществ динамизма развития и тем, что этот регион настолько подвержен кризисам.
Конфликт между Израилем и палестинцами выделяется как особо яркий пример нединамичного характера этого ключевого геополитического региона, поскольку он кажется совершенно незатронутым какими-либо международными потрясениями. Турки, британцы, деколонизация, холодная война, многочисленные американские президенты и другие международные посредники появлялись и исчезали, однако параметры этого конфликта и неспособность найти решение, кажется, никогда не менялись.
Но подобное впечатление, верное относительно прошлого, может оказаться обманчивым в будущем, поскольку две мировые мега-тенденции подвергнут этот регион более фундаментальным изменениям, чем это могло сделать большинство предыдущих политических кризисов и войн.
Первая из них — глобализация, эффект которой — как экономический, так и культурный — распространится, хотя и медленно, на все большие территории арабского мира, начиная с Персидского залива и его нефтяных держав.
По мере того, как богатство и влияние сдвигаются с запада на восток, довлеющий эффект глобализации все больше будет исходить от востока. Так, например, в Марокко, инвестиции со стороны арабских стран — поставщиков нефти, уже значительно снизили значимость Европы.
Как следствие, неизбежное противоречие между государственной структурой, неспособной к изменениям и экономической модернизации, между культурным и религиозным консерватизмом и социальной и законодательной трансформацией будет усугубляться, что вызовет новые дополнительные трения в случае невозможности найти положительную реакцию на эти фундаментальные изменения.
Второй мега-тенденцией является глобальный климатический кризис. Кроме стран, находящихся — частично или полностью — под угрозой затопления, эффект глобального потепления в первую очередь затронет зоны пустынь и их уже сейчас недостаточные запасы воды. И в то время, как конфликты на Ближнем Востоке в основном носят территориальный характер, предмет спора включает в себя скудные водные ресурсы, столь необходимые для выживания.
Быстрый рост населения, драматический скачок потребления воды, вызванный ростом производства, сельского хозяйства и туризма, и поднимающийся уровень жизни придадут еще большее значение вопросу водных ресурсов, немаловажному уже сейчас, в политической стабильности региона.
Рациональный ответ на подобные жизненно важные вопросы на Ближнем Востоке будет эффективным только в том случае, если суть его отвечает потребностям региона как целого. То же самое применимо и к возрастающему спросу на энергию: несмотря на то, что регион в целом богат энергоресурсами, их неравномерное географическое распределение предполагает, что любое действенное решение должно строиться на сотрудничестве.
Разумеется, разрешение политических кризисов и конфликтов остается первоочередной задачей. Но для того, чтобы обеспечить мир и стабильность, очень молодым и быстро увеличивающимся нациям необходима экономическая перспектива, делающая возможным их участие — в отвечающей их чувству собственного достоинства манере и коренящееся в их собственной культуре и истории — в процессе глобализации.
Отдельные страны Ближнего Востока не смогут обойтись без сотрудничества на уровне целого региона. Таким образом, успешная история Европейского Союза может послужить почти идеальной моделью.
В сущности, предпосылки к внутрирегональному сотрудничеству — вплоть до частичной интеграции интересов задействованных стран — выглядят более обещающими, чем те, которые существовали в Западной Европе в начале 50-х гг. В Европе не было ни общего языка, ни такой религиозной и культурной однородности, как на Ближнем Востоке.
Отправной точкой в Европе было присутствие таких лидеров-провидцев, как Жан Монне, и создание новых организаций, подобных Сообществу угля и стали. На Ближнем Востоке процесс регионального объединения мог бы начаться с воды и энергии. Общий рынок товаров и услуг мог бы возникнуть позже, вместе с региональной системой безопасности.
Это наконец дало бы Ближнему Востоку — региону, богатому на конфликты и бедному на развитие — возможность четкого самоопределения, также привлекло бы его к участию в процессах глобальной экономики, и таким образом позволило самостоятельно строить будущее.
Пример Европы, бывшей некогда материком войн, показывает, что это возможно. И Европа может оказать помощь Ближнему Востоку — соседней с ней области — в достижении подобной стратегической цели. Инструмент для этого уже существует — новый Средиземноморский союз.
В любом случае, время застоя на Ближнем Востоке подходит к концу. Какими будут результаты его развития — зависит от того, найдет ли этот регион в себе достаточно сил и дальновидности для формирования объединительного процесса. Для этого потребуются воображение, четкое видение цели и прагматичная последовательность. Что необходимо сейчас — так это арабский Жан Монне.
Йошка ФИШЕР — министр иностранных дел Германии и вице-канцлер в 1998—2005 гг. Ведущий член Партии зеленых на протяжении почти 20 лет, он способствовал превращению этого протестного движения в одну из правящих партий Германии.
