В этом году договорная база между Украиной и США пополнилась рядом документов, в частности, Дорожной картой, рядом соглашений о сотрудничестве, а на днях — и Хартией о стратегическом партнерстве и безопасности. Будет ли гарантировать недавно подписанная украинско-американская Хартия территориальную целостность Украины? Почему в Соединенных Штатах не чувствуют усталости от Украины? Что будет значить американское дипломатическое присутствие в Крыму? Каким может быть путь Украины в НАТО, принимая во внимание неудачную попытку украинской власти получить в этом году ПДЧ? Видят ли в США будущее недавно сформированной коалиции и как оценивают действия украинской власти, направленные на преодоление последствий экономического кризиса? Об этом «Дню» — в интервью Чрезвычайного и Полномочного Посла США в Украине Уильяма ТЕЙЛОРА.
— Бывший посол Украины в США Юрий Щербак назвал важным документом подписанную на днях Хартию о стратегическом партнерстве и безопасности. Но он обратил внимание на необходимости создания механизма, который бы использовался при возникновении угрожающей ситуации относительно Украины. Что вы думаете по поводу замечания украинского дипломата относительно разработки механизма, который бы давал Украине гарантии безопасности?
— Я думаю, что эта Хартия является очень значительным событием как для Украины, так и для Соединенных Штатов. Она снова подтверждает и отмечает стратегическое партнерство между двумя странами. Хартия также напоминает, что существуют соглашения между США и Украиной при участии других стран, которые дают Украине гарантии безопасности. Таким важным документом, в частности, является Будапештский меморандум, который был подписан в середине 1990-х. В том документе американцы, россияне и украинцы подчеркнули нерушимость таких принципов, как суверенитет, независимость и территориальную целостность Украины. И уже в том документе заложен механизм, который не использовался, но мог бы использоваться и в прежние времена. Заложенный механизм заключается в том, что в случае возникновения угрозы суверенитета, независимости или территориальной целостности Украины США, Украина и Россия должны собраться, чтобы обсудить эту угрозу. Потом к подписантам присоединились другие страны, включая Францию, Великобританию и Китай.
Следовательно, это может быть действенным механизмом, чтобы давать ответ на потенциальные угрозы украинской независимости и территориальной целостности. Но в Хартии еще заложены некоторые вещи, которые можно перестраивать и подробнее обсуждать. В Хартии вспоминается о двухстороннем энергетическом диалоге между Украиной и США, а также о трехстороннем диалоге при участии США, Украины и Европейского Союза.
Хартия является «зонтичным» документом, который можно дальше разрабатывать и расширять.
— А нельзя ли Хартию расширить до Пакта безопасности между двумя странами, который предоставит взаимные гарантии безопасности?
— Если бы об этом шла речь, то это должно было быть отдельным соглашением, двухсторонним договором о безопасности. Любой подобный договор о взаимных гарантиях безопасности должен быть ратифицирован американским Сенатом. То есть этот вопрос должен решаться по усмотрению новой администрации.
— Получается, такая возможность существует. А не обращалась ли украинская сторона с просьбой подготовить подобное соглашение?
— Действительно, у украинской стороны существует возможность обратиться с предложением о заключении такого договора. Тогда американская сторона будет обязана рассмотреть этот вопрос и дать ответ. Но, конечно, основным механизмом для такого рода гарантий безопасности является договор НАТО.
— Но вы ведь видите, что Украина получает Интенсифицированный диалог, консультации, а теперь — и Ежегодную национальную программу сотрудничества с НАТО, но перспектива членства в Альянсе все больше отдаляется...
— Здесь есть два условия. Как только украинский народ выскажется, что он хочет присоединиться к НАТО, и как только Украина достигнет соответствия со всеми стандартам НАТО, в чем она уже далеко продвинулась, тогда Украина будет в НАТО. И это не обязательно должно длиться очень долго. Но при этом оба этих условия очень важны. И их необходимо выполнить.
— А не будет ли достаточно для вступления в Альянс или хотя бы для получения ПДЧ консенсуса относительно НАТО среди политической элиты Украины, как провластной, так и оппозиционной?
— Этого недостаточно для получения членства в НАТО, поскольку страны-члены Альянса должны увидеть, хочет ли украинский народ, чтобы страна стала членом НАТО. Это не обязательно должен быть референдум. Решение относительно проведения или не проведения референдума должна принимать Украина и ее политические лидеры.
Относительно того, достаточно ли согласия между украинскими политиками и лидерами для получения ПДЧ. Этого могло бы быть достаточно, и так выглядело в январе этого года, когда три политических лидера подали соответствующий запрос. Во всяком случае, этого было достаточно для нас, чтобы отстаивать предоставление Украине ПДЧ на саммите НАТО в апреле. Но сейчас мы в США, и кое-кого другой в НАТО, как, например, Великобритания, пришли к выводу, что, возможно, ПДЧ и не является необходимым для Украины. Вопрос относительно ПДЧ стал настолько политизированным и его превратили в такой фетиш, что, возможно, на нем и не следует зацикливаться. Это только механизм. Вместо этого важно иметь желание присоединиться и быть готовым к присоединению.
— По-видимому, существует еще и российский фактор. Когда госсекретарь Кондолизза Райс давала последнюю пресс-конференцию в Брюсселе в начале декабря, она отметила, что НАТО является клубом демократических стран, добровольно вступивших в Альянс. Почему, как вы считаете, Россия не видит этого?
— Этот очень хороший вопрос. Конечно, госсекретарь права. Так это добровольный и демократический альянс. Все новые члены НАТО добровольно присоединились к этой организации, и они являются демократическими странами. И Украина также, несомненно, является демократической страной. Что касается российской демократии, то у некоторых людей имеются вопросы относительно этого.
— Но ведь вы, по-видимому, разговаривали с российским послом в Украине Виктором Черномырдиным. Объяснял ли он вам, в чем Россия усматривает опасность от расширения такого демократического альянса?
— Нет. Посол Черномырдин мне этого не объяснял. Я знаю, что руководство Украины обращалось к российскому правительству за объяснением их позиции. И украинская сторона не получила содержательного ответа от российского руководства.
— Возвращаясь к Хартии, один из ее пунктов гласит об американском присутствии в Крыму. Хотелось бы прояснить, в чем будет заключаться работа этого представительства и когда оно начнет работу?
— Мы сейчас как раз это прорабатываем. Как я уже сказал, Хартия — это «зонтичный» документ, а детали будут прорабатываться позже. Мы осуществляем целый ряд программ помощи, которые подразумевают заметное присутствие в Крыму. В частности, такие программы помощи сосредоточиваются на экономическом развитии Крыма, а также охватывают здравоохранение, предупреждение ВИЧ/СПИД, определенные управленческие процессы, как, например, составление муниципальных бюджетов. Для нас и для наших украинских партнеров было бы логично и действенно иметь наше дипломатическое присутствие в Крыму, чтобы наблюдать за этими проектами, развивать их и прорабатывать их подробнее.
Кроме того, много американцев просто любят бывать в Крыму, и иногда они теряют свои паспорта или сталкиваются с каким-то другими трудностями. Поэтому мы хотели бы иметь возможность предоставлять помощь в подобных случаях в южной части Украины. Следовательно, мы сейчас очень тщательно обдумываем этот вопрос. Мы, безусловно, очень тесно будем консультироваться по этому вопросу с украинским правительством и органами власти Крыма. Мы надеемся ввести такое дипломатическое присутствие там в течение следующего года.
— Возможно, это присутствие будет содействовать более быстрой подготовке договора о взаимной безопасности, чтобы защищать американских граждан в Крыму?
— (Смеется.) Американские граждане достаточно безопасно чувствуют себя. Пребывая в Украине, они знают, что находятся в дружеской стране.
— Господин посол, опираясь на ваш опыт посещения различных регионов Украины, увидели ли вы изменения в отношении к США на юге и востоке нашей страны? Ведь эти регионы преимущественно ориентированы на Россию.
— Мои визиты на юг, восток Украины и, в частности Крым, всегда проходили очень приятно. Меня принимали и в частных домах, и на предприятиях, и в государственных кабинетах. У меня состоялось много встреч с молодыми политиками, большинство из которых, кстати, представляли Партию регионов. И у нас происходили очень теплые диалоги и дискуссии. Я помню встречу с большой группой студентов в Харькове. Вернее, это была встреча с представителями студенческих советов высших учебных заведений Харькова. Это была большая группа, свыше ста студентов, и у нас состоялся с ними очень приятный разговор об украинской истории, будущем, политике. Мы были в Харькове, и почти весь разговор происходил на украинском языке. Следовательно, мои визиты были очень интересны, я встречался с очень приятными людьми, как на востоке, так и на западе.
— Многие европейские дипломаты говорят об усталости от расширения и даже об усталости от Украины. А в США случайно не появилась усталость от Украины?
— Нет. У нас нет усталости от Украины. Мы предоставляем очень большой приоритет независимости Украины. Мы считаем, что Украине очень важно присоединиться к европейским институциям. Мы готовы очень тесно сотрудничать с украинским руководством, органами местного самоуправления, бизнесом, чтобы помогать Украине становиться ближе к этим европейским институциям. Украина имеет стратегическое значение. Это большая славянская страна между Россией и Европейским Союзом. Это лидер в демократическом развитии и в сфере усилий по интеграции в европейское сообщество. И когда она добьется в этом успеха, а я уверен, что так будет, то она вдохновит на это других. Я думаю, что она вдохновит на это всех своих соседей.
— Господин посол, в октябре вы опубликовали в одном украинском еженедельнике статью, в которой предостерегали власть от использования силовых вариантов. Изменилась ли с того времени ситуация в Украине и, соответственно, угроза использования силы для решения политического кризиса?
— Нет, ситуация не изменилась. Я продолжаю отстаивать и сегодня мнение, что все украинские лидеры должны придерживаться демократических законных конституционных рамок в своих действиях. И, насколько можно судить, до сегодня они продолжают сохранять баланс этих рамок. Но нужно об этом напоминать.
— Ныне, когда, кажется, сформирована коалиция, считаете ли вы, что у нее есть будущее?
— Я думаю, что у этой коалиции есть хороший шанс просуществовать и после президентских выборов. Конечно, это не вопрос, в который должны вмешиваться иностранцы. Но что все-таки хотят иностранцы — так это видеть стабильность и усиление Украины. Еще раз напомню: Украина сильна, когда она объединена. Так что мы надеемся видеть стабильную, объединенную, сильную Украину. И некоторые голосования, состоявшиеся со времени формирования этой коалиции, показывают, что коалиция может привлекать голоса от других двух партий. Если эта коалиция в состоянии руководить и привлекать эти голоса, чтобы это было большинство, то я не вижу причин, почему бы она не могла существовать.
— Хотелось бы услышать ваше мнение относительно того, как Украина справляется с финансовым экономическим кризисом?
— Одна из больших проблем, представших перед Украиной, — это вопрос стабильности валюты. Сила гривни является мерилом, насколько уверены в этой стране сами украинцы и мировые рынки. Показатели национальной валюты — это мерило того, насколько верят люди внутри страны в свою страну и за пределами страны в эту страну. А когда люди слышат разницу в мнениях Президента, премьер-министра, главы Национального банка относительно ситуации с национальной валютой, относительно экономического кризиса в целом, то они утрачивают уверенность в способности правительства, руководства давать адекватные ответы на эти вопросы, что отражается на курсе национальной валюты. И это прекрасный пример того, как Украина может быть сильнее, когда она едина. Президент отвечает за деятельность Национального банка, а премьер-министр несет ответственность за экономику. Чтобы укрепить Украину перед лицом этого экономического кризиса, монетарная и фискальная политика должны вести единую линию. Они должны соответствовать друг другу. Глава Национального банка, министр финансов, Президент и премьер-министр должны все говорить одним голосом. И именно это даст уверенность рынкам, валюте, инвесторам и банкирам. И, что еще важнее, украинскому народу.
— Использовала ли Украина, на ваш взгляд, должным образом помощь Международного валютного фонда, в частности, первого транша?
— Первый транш кредита МВФ преследовал цель укрепить доверие к украинской банковской системе. При более благоприятном развитии событий Украине даже не пришлось бы использовать эти средства. Они бы просто оставались в резерве. Но способ, каким Национальный банк использовал свои собственные резервы для того, чтобы вливать деньги в банковскую систему и поддерживать курс валюты, был непрозрачным. Национальный банк не смог показать ясности стратегии в монетарной политике или же в политике обменного курса. И это, опять же, было еще усложнено разногласиями в заявлениях политиков.
— Известно, что Украина нуждается в прозрачности и в газовой сфере. Какую роль в этом может сыграть упоминавшийся в Хартии диалог между Украиной, ЕС и США по этому вопросу?
— Одна из вещей, которую в таком трехстороннем составе можно обсуждать, — это прозрачность контрактов. Европейцы заинтересованы в такой прозрачности. Они являются потребителями, Россия и Средняя Азия — поставщиками, а Украина — потребителем и транзитером. Прозрачность контрактов, которые управляют трансакциями, очень важна, и мы могли бы помочь украинцам и европейцам в этих переговорах. Мы и многие в Украине высказывались в таком ключе, что посредники лишь вредят прозрачности. Мы бы также с радостью участвовали в оценке возможности улучшения инфраструктуры украинской газотранспортной сети. При сравнительно небольших инвестициях мощность украинской газотранспортной системы может быть увеличена на объемы, планирующиеся для газопровода «Северный поток». При том, что строительство последнего будет стоить в десять раз больше.
— А сохраняется ли интерес американских компаний к разработке и добыче газа собственно в Украине?
— Американские и другие международные большие компании очень заинтересованы в разведке энергоресурсов на территории Украины. Но в настоящее время существует два больших препятствия. Одно касается системы формирования цен. Если компания, то ли украинская, то ли американская или иная международная компания будут добывать газ и захотят его продать, то они вынуждены делать это по очень низкой цене. Это лишает стимула искать и добывать газ. Другое осложнение, которое возникло в случае конкретной американской компании «Ванко», заключается в том, что эта компания не может двигаться вперед в выполнении условий ее лицензии. Это проблема, в которой виноваты обе стороны: и «Ванко», и украинское правительство. Но по этой проблеме можно было бы провести переговоры и разрешить ее. Украина в свое время добывала намного больше газа, чем добывает сейчас. И это было даже еще до того как началась разведка в Черном море. Так что в Украине существует серьезный потенциал по добыче нефти и газа.
— Какова реакция администрации США в отношении российской инициативы создать новую архитектуру безопасности, возродив идею Общего европейского дома от Ванкувера до Владивостока, а также по французской инициативе относительно создания общего экономического пространства между Европейским Союзом и Россией, в которое, по предложению российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, могут быть включены Соединенные Штаты?
— Что касается вопросов безопасности, мы, прежде всего, отмечаем важность наших договоренностей в сфере безопасности в рамках НАТО. И мы видим, что другие страны вступают в НАТО или подают заявки на вступление. То есть, очевидно, эта система служит хорошо и дает результат. Если россияне или кто-то другой имеют предложения в отношении того, как должна работать система НАТО или европейская система безопасности, мы всегда готовы выслушать. И если страны, являющиеся демократическими, хотят присоединиться к НАТО, то, как мы говорили ранее, мы их всегда будем приветствовать. Мы не видели каких-то конкретных предложений со стороны россиян в плане каких-то изменений или в системе ОБСЕ, или НАТО. Но мы всегда открыты для хороших предложений.
Что касается экономических вопросов. Существуют такие организации, как ВТО, с кодексом правил, которых придерживаются страны всего мира. Есть другие организации, имеющие экономический компонент, в частности, Организация экономического сотрудничества и развития. Опять же, мы не видели чего-то конкретного, что россияне предлагали бы в плане этих многосторонних структур. Тем не менее, каждая страна имеет право делать предложения. Франция была особенно активной во время своего председательства в ЕС.
— Но ведь они не вспоминают о правилах ВТО...
— Я убежден, что французы, американцы и другие европейские коллеги будут иметь немало возможностей обсуждать эти вопросы.
— И в завершение, господин посол, не могу вас не спросить о том, где вы будете проводить Новый год и Рождество?
— Я останусь в Киеве. Ко мне приедут в гости мои старые друзья. Я надеюсь, что это будет время, когда можно будет спокойно расслабиться. Надеюсь, что не будет никаких кризисов. Надеюсь, что Украине не будет угрожать какой-то кризис в новогоднюю пору. В предыдущие годы мы видели ситуацию, которая вызывала обеспокоенность 1 января. Мы надеемся, что такой ситуации можно избежать путем переговоров. Если переговоры не срабатывают, тогда путем соответствующих шагов в судебном порядке. Но не путем отключения потребителей. Итак, мы очень надеемся, что Украине и Европе не будет угрожать отключение газа и обеспокоенность, связанная с этими опасениями. Потому что существует более цивилизованный путь урегулирования коммерческих по своей сути споров.
