Украина очень долгое время не обращала внимания на скандинавские страны, в частности такую страну, как Норвегия. И только в нынешнем году эту страну посетил с визитом премьер-министр Николай Азаров. Почему Украине важно сотрудничать с этой страной, имеющей самые передовые технологии добычи нефти и газа, и как можно привлечь норвежских инвесторов, каким образом для нас рыба может стать газом. Об этом «Дню» в эксклюзивном интервью рассказал в своем доме на полуострове Несоден старший советник в министерстве иностранных дел Норвегии Олав БЕРСТАД, который с 2006-го по 2001 год был послом в Украине, а сейчас курирует энергетические вопросы в странах СНГ.
— Норвегия является страной, которая граничит с Европейским Союзом на Севере. Как это соседство влияет на Норвегию?
— Не являясь членом Евросоюза, Норвегия очень глубоко интегрирована с ЕС, практически во все сферы политики и экономики, за исключением морских ресурсов и сельского хозяйства. Участие Норвегии во внутреннем рынке (через соглашение о Европейской экономической зоне, EEA 1992 г.) принесло большую пользу. Население Норвегии составляет немногим свыше пяти миллионов человек, но мы являемся 23-й крупнейшей экономикой в мире и пятым по величине экспортером в ЕС (после США, Китая, России и Швейцарии). А также для ЕС Норвегия является большим рынком, седьмым после США, Китая, России, Турции, Швейцарии и Японии.
Наш большой экспорт нефти и газа объясняет многое, но не все. Норвежское производство достаточно диверсифицировано, рыбной промышленностью, судостроением, машиностроением, выплавкой алюминия, ферросплавами, лесным производством, услугами по международной перевозке грузов. Важный вклад составляет много другой продукции, услуги и туризм. Мы сейчас являемся крупнейшим экспортером газа в ЕС и заменили Россию в этой позиции. Только 4—5% дохода от продажи нефти и газа напрямую тратиться в Норвегии через государственный бюджет, остальное инвестируется за рубежом, через специальный пенсионный фонд (ранее называемый нефтяной фонд). На данный момент Пенсионный фонд составляет почти 800 млрд долларов, которые вложены в более чем 8 тыс. компаний по всему миру, в ценные бумаги иностранных государств, а также в недвижимость в таких местах, как Лондон и Нью-Йорк.
От общего объема экспорта из Норвегии 160 млрд долларов в 2012 году 84% пришлось на Европу. Мы импортировали товаров на 87 млрд долларов, из которых 70% — из Европы. Большинство нашей нефти и газа на сумму 111 млрд долларов было продано в Европу.
Все это делает Норвегию уникальным партнером для ЕС. На самом деле пенсионный фонд является там крупнейшим инвестором. Норвегия значительно выиграла от ранних расширений Европейского Союза, включая расширение рынка для норвежских товаров, услуг и инвестиций в рамках одной системы правил.
— И как этот фактор может сыграть на пользу сотрудничества наших стран, которые являются соседями ЕС?
— На мой взгляд, Украина и Норвегия должны рассматриваться как идеальные партнеры. Между нами Европейский Союз, у Норвегии — большие экономические, технологические и другие возможности. У вас и серьезные сырьевые возможности, человеческие и научные ресурсы. И задача состоит в том, как соединить эти возможности. Это, конечно, легче сделать в одном пространстве. Поэтому мы поддерживаем интеграцию Украины в Европейский Союз, подписание договора о свободной торговле, почти похожего на то, что мы имеем с ЕС. Это создаст единое пространство, но не внутри ЕС, а как между партнерами. Соглашение о свободной торговле между Украиной и Европейской ассоциацией свободной торговли усилит уже существующие рамки.
— Как это использовать?
— Логичнее использовать те преимущества, которые уже есть. К примеру, мы экспортируем в Украину рыбу. Но вы не понимаете, что это такое.
— Как?
— Это почти то же самое, что дешевый газ. Это то сырье, которое вы можете обрабатывать и экспортировать в переработанной форме, скажем, в Европейский Союз или другие страны. Почему это выгодно — да потому, что рабочая сила и стоимость производства в Норвегии не позволяют нам этого делать. Это наша беда. Мы зарабатываем деньги большей частью на экспорте сырья или продуктов полуфабрикатов плюс сверхвысокие технологии в определенных сферах. Телекоммуникации себя уже оправдали, тот же Telenor показывает, что норвежские и украинские инженеры, эксперты в области технологий могут свободно и успешно работать.
— Почему норвежские инвесторы колеблются вкладывать в Украину?
— Потому что они смотрят на проблемы, существующие в Украине. Украина для бизнеса — это не такое простое дело. И то, что случилось с Telenor в Украине — это инвесторы понимают и помнят. Но членство во ВТО и договор с ЕС обязывает и вынуждает к модернизации и транспарентности в бизнесе. Норвежские инвесторы, как и любые другие, готовы взять на себя большой риск, но тогда они, возможно, ожидают сверхприбыль. Лучше со странами, где порядок гарантирует и предсказуемость, и прозрачность, и уверенность в небольшой, но стабильной прибыли. А в Украине этого нет.
— Но у нас есть стабильность...
— Имидж не самый лучший. И вам надо привлечь инвесторов и предоставить им перспективы иногда относительно большой прибыли.
— Тем не менее, разве невозможно взаимовыгодное сотрудничество в нефтяной сфере и газодобыче?
— Если говорить о главной отрасли Норвегии — нефти и газе, то здесь присутствуют два аспекта. Первый — это производство и экспорт нефти и газа. Это приносит большие прямые доходы. Нефтяные компании (норвежские и иностранные) облагаются налогом по ставке 78%. Затем идет налог на инвестиции, когда норвежское государство инвестирует в разработку месторождений в качестве партнера с нефтяными компаниями. И тогда доля норвежского государства и общества составляет 90 процентов. Почему иностранные инвесторы согласились на такой огромную долю со стороны Норвегии? Потому что десять процентов — это гарантированное дело. Они уверены, что через 20, 30 и больше лет этот договор останется в силе. Это независимо от возможных изменений в правительстве. Иногда этих десяти процентов достаточно для инвесторов. Конечно, мы продали наши ресурсы, но сохраняем 90 процентов у себя. Разумеется, это очень хорошее дело.
Интересный пример — Азербайджан. В 1994 году азербайджанцы подписали большой договор с иностранными компаниями. Они в полной мере выполнили соглашение. Поэтому иностранные компании готовы больше инвестировать в эту страну. Сейчас условия для инвесторов в Азербайджане совсем другие, чем в 1994 году.
— Хуже, наверное?
— Лучше для Азербайджана и хуже для инвесторов, а это лучше для населения Азербайджана. Для Азербайджана требовалось более десяти лет, и сейчас, 20 лет спустя, они показали на практике серьезное отношение к данному договору.
— А второй момент?
— Это разработка и производство технологии производства нефти. Норвегия является одной из ведущих стран по глубоководным операциям. Много тысяч людей работают сегодня в нефтяной сфере и газомашиностроении. То есть мы не только экспортируем нефть и газ, но и свертехнологическую продукцию.
— А в ходе визита украинского премьера в Норвегию удалось ли ему заинтересовать норвежских инвесторов и государство инвестировать в Украину и реализовывать проекты по добыче газа и нефти?
— Думаю, что и для Украины, и Норвегии визит Азарова имел важное значение. Это был первый визит на таком уровне за 22 года независимости. Можно даже сказать, что это был исторический визит. Хотя его практические результаты пока ограничены. Азаров в основном хотел, чтобы норвежские энергетические компании инвестировали в Украину, особенно в отношении шельфа Черного моря и нетрадиционного газа.
— Сланцевого газа?
— Именно. Однако, мне кажется, в настоящее время Украина не так интересна для норвежских нефтяных компаний.
— Почему?
— Потому что у них полный спектр работ, открытые новые большие залежи на норвежском секторе, работа в Канаде и США — включая сланцевый газ. В Восточной Африке, Восточной Азии, в Азербайджане — везде есть новые возможности. Тем не менее, в результате визита Норвежско-Украинская торговая палата в Осло активно продвигает энергетические возможности, в частности по добыче нефти и газа, в машиностроении, а также возобновляемых источников энергии и энергоэффективности, где Норвегии есть что предложить.
— И что нужно для того, чтобы норвежский бизнес пришел в Украину?
— Очевидно, для этого необходимо выполнить три основные вещи. Одной из них являются, безусловно, общие правовые, политические и экономические «рамочные условия». Украина сделала большой шаг в правильном направлении, став членом ВТО. Членство само по себе не приносит немедленного решения всех проблем. Заключение соглашения о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговле с ЕС и Соглашения об ассоциации значительно улучшит базу для экономического сотрудничества, а также повысит имидж Украины. Второй аспект заключается в реальных шагах по выполнению принятых обязательств, в том числе по снижению уровня коррупции, разделению функций, независимости судебной системы и прозрачности регулирующих органов. Третий аспект — это хорошие примеры успешных инвестиций. Компании учатся и слышат друг друга. Если некоторые компании достигли успеха, получили соответствующую поддержку со стороны власти, почувствовали лояльное отношение и убедились, что законы и нормативные правила применялись непредвзято, то это является положительным фактором и для других.
— Разве Украина не на правильном пути?
— Этот процесс занимает слишком много времени. В 1991 году на Западе в значительной мере доминировала эйфория и слишком оптимистичное мнение, что новые независимые государства будут интегрированы в мировую экономику и быстро восстановятся. Однако наследие советской системы и другие проблемы было намного труднее преодолеть, чем мы думали. И, к сожалению, не были должным образом сохранены сильные стороны, как система здравоохранения и образования. В 1992 году Норвегия была единственной страной, которая предложила масштабный новый план Маршалла для стран бывшего Советского Союза, похожий на тот, который помог Европе после войны. Подавляющее большинство западных стран придерживалось мнения, что хорошей технической помощи для реформ и частных инвестиций будет достаточно для нового старта и что страны могут занимать деньги и тем самым вкладывать средства в реконструкцию и развитие. Что касается России — я помню, как особенно американцы работали над тем, чтобы помочь в восстановлении сектора нефти и газа (чтобы Россия могла заработать больше денег от экспорта), в восстановлении сельского хозяйства (чтобы население могло себя накормить без импорта, а это означало, что валюта будет сэкономлена для необходимых государственных инвестиций) и в привлечении отечественных ученых-атомщиков, химиков, биологов и инженеров в восстановление страны, чтобы не дать распространиться их знаниям в нежелательные страны и регионы.
Вообще ту же политику применяли к Украине. Ваша страна уже является крупным экспортером продуктов питания с отличной естественной основой для дальнейшего развития. Но Украине не удалось добиться столь же значительного успеха в развитии энергетического сектора и снижении внутренних и внешних энергетических счетов.
