После распада Советского Союза казалось, что установились новые правила поведения в международных отношениях в Центральной и Восточной Европе и в Средней Азии. Лозунгами были независимость и взаимозависимость; суверенитет и взаимная ответственность; сотрудничество и общие интересы. Это хорошие слова, которые нужно отстаивать.
Но кризис в Грузии стал грубым пробуждением. Вид российских танков в соседней стране в сороковую годовщину со дня советского вторжения в Чехословакию показал, что искушения политики власти все еще сильны. Гноятся старые раны и распри. Россия все еще не смирилась с новой картой Европы. Попытка России в одностороннем порядке изменить эту карту, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, не просто означает конец периода после холодной войны, это также момент, когда от стран требуется изложить свои позиции по важным вопросам государственности и международного права.
Российский президент Дмитрий Медведев говорит, что он не боится новой холодной войны. Мы ее не хотим. На него возложена большая ответственность не начинать ее.
На примере Украины можно увидеть выгоды, которые извлекает страна, когда она берет в свои руки свою собственную судьбу и стремится сформировать союзы с другими странами. Ее выбор нельзя рассматривать как угрозу России, но для ее независимости действительно необходимы новые отношения с Россией — отношения равных, а не господина и слуги.
Россия не должна извлекать неправильные уроки из грузинского кризиса: не может быть никакого возврата в прошлое по фундаментальным принципам территориальной целостности, демократического управления и международного права. Она продемонстрировала, что может победить грузинскую армию. Но сейчас Россия находится в большей изоляции, ей меньше доверяют и ее меньше уважают, чем месяц назад. Она добилась кратковременного военного успеха, но со временем почувствует экономические и политические потери. Если Россия действительно хочет уважения и влияния, она должна изменить курс.
Премьер-министр Владимир Путин оценил распад Советского Союза как «крупнейшую геополитическую катастрофу» XX века. Но большинство людей бывшего советского блока так не считают. Это будет трагедией для России, если она проведет следующие двадцать лет, полагая, что так оно и есть.
Действительно, с 1991 года Запад предложил России широкое сотрудничество с ЕС и НАТО, а также членство в Совете Европы и Большой восьмерке. Совещания на высшем уровне, механизмы и встречи были разработаны не для того, чтобы оскорблять Россию или угрожать ей, а чтобы привлечь ее к сотрудничеству. ЕС и Соединенные Штаты обеспечили решающую поддержку российской экономике, когда она была необходима, западные компании вложили крупные инвестиции, и Россия извлекла существенную прибыль из своей реинтеграции в мировую экономику.
Но Россия не так давно отнеслась к нашим усилиям с пренебрежением, начиная с приостановки своего участия в Договоре об обычных вооруженных силах до преследования бизнесменов и виртуальных атак на соседей. Теперь еще и Грузия.
Конечно же, Россия может и должна иметь интересы в соседних странах, но, как и все остальные, она должна заслужить это влияние. На самом деле, эти страны не являются каким-то «постсоветским пространством», о котором так часто упоминает Путин. Распад Советского Союза создал новую действительность — суверенные, независимые государства со своими собственными правами и интересами.
Россия также должна разъяснить свою позицию в отношении применения силы для разрешения споров. Некоторые утверждают, что Россия не сделала ничего такого, чего уже однажды не сделал НАТО в Косово в 1999 году. Но это сравнение не выдерживает серьезной проверки.
Действия НАТО в Косово последовали за серьезными и систематическими нарушениями прав человека, которые достигли кульминационной точки в этнической чистке в масштабе, невиданном в Европе с начала Второй мировой войны. НАТО перешел к действиям только после интенсивных переговоров в Совете Безопасности ООН и решительных попыток наладить мирные переговоры. Специальных уполномоченных послали для того, чтобы предупредить тогда еще президента Югославии Слободана Милошевича о последствиях его действий.
Ничего подобного нельзя сказать в отношении применения Россией силы в Грузии.
Подобным образом решение о признании независимости Косово возникло только после того, как Россия ясно дала понять, что она наложит вето на соглашение, предложенное специальным уполномоченным Генерального секретаря ООН, бывшим финским президентом Мартии Ахтисаари. И даже после этого мы согласились на дальнейшие четыре месяца переговоров между ЕС, США и Россией, чтобы гарантировать, что мы испробовали все возможные средства в поисках взаимоприемлемого компромисса.
В отличие от этого, в Грузии Россия перешла от поддержки территориальной целостности к расколу страны в течение трех недель, и для осуществления этого полностью положилась на военную силу.
Теперь Россия должна задать себе вопрос о соотношении между краткосрочными военными победами и долгосрочным экономическим процветанием. Конфликт в Грузии повлек за собой резкое падение доверия инвесторов. Валютные запасы России сократились за одну неделю на $16 миллиардов, а стоимость «Газпрома» упала на такую же сумму за один день. Страховые премии за риск в России резко возросли.
Изоляция России была бы нецелесообразной, потому что ее международная экономическая интеграция — это лучшая дисциплина для ее политики. Более того, изоляция всего лишь укрепила бы чувство жертвенности, которое питает фанатичный российский национализм, и поставила бы под угрозу мировые интересы, направленные на то, чтобы остановить распространение ядерного оружия, справиться с изменением климата или стабилизировать Афганистан.
Но международное сообщество не беспомощно. Европейцам нужен российский газ, но «Газпрому» нужны европейские рынки и инвестиции. Нашим подходом должно быть «твердоголовое» сотрудничество. Это означает оказание поддержки союзникам, изменение баланса в энергетических отношениях с Россией, защита правил международных организаций и возобновление попыток разрешить «неразрешенные конфликты» не только в Южной Осетии и Абхазии, но и в Приднестровье и Нагорном Карабахе. Корни каждого из них кроются в давних этнических трениях, усугубляемых экономической и политической отсталостью.
Здесь ключом является Украина с ее восьмью миллионами этнических русских, многие из которых живут в Крыму. Ее крепкие связи с Россией определенно находятся в интересах обеих стран. Но Украина также является европейской страной, что дает ей право подать заявление на членство в ЕС — стремление, которое выразили руководители Украины. Перспектива и реальность членства в ЕС являются силой стабильности, процветания и демократии во всей Восточной Европе. Как только Украина удовлетворит критерии ЕС, ее должны принять в качестве полноправного члена.
Отношения Украины с НАТО также не представляют собой угрозу России. Укрепление демократических учреждений и независимости Украины, которая за этим последует, принесет пользу России в долгосрочной перспективе.
Европа также должна изменить баланс в энергетических отношениях с Россией, вложив инвестиции в хранение газа, чтобы справиться с перебоями, разнообразив поставки и основав правильно функционирующий внутренний рынок с большими взаимосвязями между странами. Мы также вообще должны сократить нашу зависимость от газа, обеспечив рациональное использование энергии, вкладывая инвестиции в улавливание и утилизацию диоксида углерода и технологию хранения угля, а также в возобновляемые источники энергии и ядерную энергию.
Мы должны пересмотреть свои отношения с Россией во всех международных организациях. Я не приношу свои извинения за то, что отклонил непроизвольные призывы исключить Россию из Большой восьмерки или разорвать отношения между Россией и ЕС или между Россией и НАТО. Но нам действительно нужно изучить природу, глубину и широту отношений с Россией. И мы выполним свои обязательства по отношению к существующим членам НАТО и одновременно с этим будем решительны в том, чтобы у России не было никакого права на вето в отношении расширения Альянса в будущем.
В настоящее время выбор ясен. Никто не хочет новой холодной войны, но мы должны ясно себе представлять основы для продолжительного мира.
Дэвид МИЛИБЭНД — министр иностранных дел Великобритании.
