Днями в Украину для участия в мероприятиях по поводу 75-й годовщины Бабьего Яра приезжал экс-президент Латвии Валдис Затлерс. В эксклюзивном интервью «Дню» он объяснил цель своей поездки в Киев: «Я по профессии врач, а значит — гуманист. Я всегда боролся за человеческие жизни, никогда не одобрял ни одну смерть, тем более массовые смерти. И то, что в XXI веке убивали людей в войнах и репрессиях, это проблема мирового сообщества. Поэтому очень важно вспоминать такие даты, как Бабий Яр».
— Г-н Затлерс, вы как-то заявили, что перед страной надо ставить невыполнимые задачи, в частности, что к 2050 году в Латвии должно быть 3 млн человек. Как вы прокомментируете это?
— Это, конечно, не реальная задача. Но надо ставить и нереальные задачи, чтобы двигаться вперед. Конечно, не будет 3 млн, но если мы остановим демографические проблемы, увеличим рождаемость, и когда в нашей стране будет больше граждан, которые будут работать и жить хорошо. Развитие человеческого ресурса, это экономическая основа, которая является основой благосостояния.
— Беженцы могли бы быть этим ресурсом, но они не хотят оставаться в вашей стране...
— Нелегальная иммиграция в Европу была все время, но вдруг из-за кризиса с беженцами она стала настолько огромной, что это показало, что Европа может, а чего нет. И было предложено решать эту проблему квотами. Я сразу сказал, что это не будет работать. Квота — это депортация, что соответственно означает, что человек недоволен. Иммигрант пойдет туда, куда он хочет. И опыт Латвии показывает, что очень мало к нам приезжают и очень быстро покидают нашу страну и уезжают в Германию. Действительно, это серьезная проблема, вызов, с которым Европа должна справиться.
«МЫ НИКОГДА НЕ ПРИЗНАЕМ АННЕКСИИ КРЫМА»
— СМИ цитируют ваши слова: не надо делать из России врага. Тем не менее, озабоченность в странах Балтии и Польши существует, и эксперты отмечают, что Россия может оккупировать страны Балтии за два дня. И второе: достаточно ли одного канадского батальона, чтобы Россия не осмелилась атаковать?
— Внешняя политика Латвии состоит в том, что мы никогда не признаем аннексии Крыма, а также считаем, что нельзя простить за агрессию на Донбассе. Как маленький народ, мы никогда не будем себе искать врагов. И мы не будем ни на кого нападать. Реальная реакция на военные конфликты России с соседями состоит в том, что мы готовимся отражать агрессию, проводим учения и показываем, что это не произойдет за два дня, чтобы в России не было даже малейшего намерения подумать о том, что можно начать какие-то военные действия.
— После аннексии Крыма и российской агрессии на востоке Украины были введены санкции против России, но она не меняет своего поведения. Выходит, что санкции не срабатывают?
— Почему вы думаете, что санкции не работают. Самый хороший признак того, что они работают, является то, что Россия пытается их снять. Если бы это не работало, она бы сказала, нам все равно, есть санкции или их нет. Мне кажется, что выполнение Минских соглашений, это не конец конфликта, а только маленькое начало. Хотя и санкции болезненные, но даже этого нельзя достигнуть. Я думаю, что санкции будут в силе пока не будут выполнены Минские соглашения.
С другой стороны, следует подчеркнуть, что судьба любого народа, включая украинского, не решается где-то в Вашингтоне, Москве, Брюсселе или Пекине, а на месте самим народом. Если такое самосознание есть, то любая задача будет достижимой. Вот эта иллюзия, что за нас решают, очень мешает развиваться тому народу, который не уверен в себе. Не будет Россия управлять ни Украиной, ни Латвией. Она должна хорошо управлять сама собой, чтобы люди в России жили хорошо.
О СВЯЗИ МЕЖДУ КОРРУПЦИЕЙ И ПЕРЕСТРОЙКОЙ МЫШЛЕНИЯ
— Г-н Затлерс, почему вашей стране удалось быстро осуществить трансформации и вступить в НАТО и ЕС, а нашей стране это дается сложно?
— Я бы не сказал, что у нас было все так гладко и быстро. Мы тоже сталкивались с большими трудностями, а иногда и с большими спорами. Но когда, мы вступили в ЕС и в НАТО, многое в жизни изменилось. Это не только последний шаг, за ним была Шенгенская зона. Каждый шаг вел к лучшей жизни. Если посмотреть на тарифы мобильного телефона, пока я в ЕС, это стоит мне столь мало, что я могу говорить сколь угодно, с кем угодно. Когда я въезжаю не только в Украину или, например, в Грузию, но даже в Швейцарию, там тариф в шесть раз больше. Это речь идет о конкурентоспособности, развитии инфраструктуры. Латвия, к примеру, славится своим быстрым интернетом. Это и дороги, быстрота принятия решений, защита бизнеса и инвестиций — все это создает среду, которая более конкурентоспособная, чем та, где этого порядка нету. А у вас все получится.
— Украине постоянно указывают на необходимость борьбы с коррупцией. Как, по вашему мнению, можно быстрее избавиться от этой болезни?
— Я вам придам оптимизма. Мы боремся с коррупцией до сих пор иногда успешно, а иногда не так успешно. Привлекательность к коррупции всегда будет в обществе. И если государство скажет одним днем, что оно победило коррупцию — это иллюзия. Она вернется через два дня, а возможно и через два часа. Здесь важна перестройка мышления, что коррупция — это украденные деньги из государственной казны, здравоохранения, обороны страны, образования. Реально надо народу объяснять, будешь давать взятки — это черные деньги, которые никогда не поступят на благосостояние народа.
— Россия постоянно муссирует тему ущемления русских в странах бывшего СССР, в том числе в нашей стране, требуя для русского языка статуса государственного. Как вам удалось решить эту проблему, сохранить латышский как государственный язык?
— Конечно, Россия будет так говорить всегда, потому что во многих республиках бывшего СССР есть русские. А русскоязычные — это советский человек. Нормальный русский говорит, я русский, а не русскоязычный. Поэтому русскоязычный после Советского Союза еще не определился, кто он.
Не надо пытаться ограничивать употребление русского языка. У нас в парламенте русские разговаривают между собой на русском. Но надо понять, что государственный язык — это нечто другое. И когда у нас поднялся этот вопрос и был референдум о втором государственном языке, то две трети были против русского языка, одна треть — за, что соответствовало реальной пропорции населения. И главное, что после этого референдума в обществе пришли к согласию: мы определились и больше не будем поднимать этот вопрос.
Еще одним примером является школьная реформа. Ее целью было научить молодых людей свободно говорить на государственном языке. Сначала были протесты. Прошло десять лет и все сказали: правильно сделали. Надо понять, что дает добро человеку, чтобы он чувствовал себя хорошо. А молодому человеку, что надо? Чтобы он чувствовал себя как дома и чтобы он был конкурентоспособен.
«ГОЛОДОМОР НАДО ВСПОМИНАТЬ КАЖДЫЙ ГОД И ГРОМКО ГОВОРИТЬ ОБ ЭТОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ»
— Накануне мемориальных мероприятий 75-й годовщины Бабьего Яра президент Израиля Реувен Ривлин, выступая в Киеве, в духе советской пропаганды заявил, что к гибели евреев в Украине причастна ОУН. Хотя известно, что более двух тысяч украинцев, в том числе представители ОУН, спасали евреев в годы Второй мировой войны. К тому же Израиль так и не признал Голодомор геноцидом. Что вы думаете по этому поводу?
— Советская пропаганда была и остается советской, а мы должны жить сегодняшним днем и мыслить, как свободные люди. Потому что разница между нашим отношением к Холокосту сегодня и в советское время — это как разница между днем и ночью. Я думаю, что мы выросли в этическом и гуманном качестве как люди, которые хотят мира и не хотят смертей, тем более массовых этнически обозначенных смертей.
Я был на открытии мемориала Голодомору и для меня Голодомор — это трагедия. Если посмотреть на историю коммунистической страны, то Россия уничтожила своих кулаков, уничтожила крестьян в Украине. Другими словами, она уничтожила ту часть общества, которая ее кормит. И вот вам результат, столько лет прошло после Октябрьской революции, а Россия не может себя прокормить. А это намного более глубокие последствия, чем просто тот цинизм, когда человек, который обрабатывал землю и кормил народ, умирал от голода. Это никак нельзя понять и это надо не только признавать, Голодомор надо вспоминать каждый год и громко говорить об этом преступлении.
