23 октября исполнилось восемь лет с того дня, когда в 2002 году в Москве группа чеченских террористов захватила в заложники более 800 зрителей и актеров Театрального центра на Дубровке, где в тот момент шел мюзикл «Норд-Ост» по мотивам известного романа Вениамина Каверина «Два капитана».
В течение трех дней заложников удерживали в здании Театрального центра. В первые минуты после захвата некоторым из них, укрывшимся в служебных помещениях, удалось бежать через окна и запасные выходы. Пятеро актеров сбежали из гримерной. Семеро техников, обслуживающих мюзикл, сбежали из монтажной комнаты. Двум девушкам удалось сбежать, когда террористы вывели их в туалет. Они выскочили через окно на улицу и пустились бежать. Им вслед открыли огонь из автоматов, но не попали. Больше двадцати детей и несколько десятков взрослых — в основном, женщин, иностранцев и мусульман за эти три дня террористы отпустили сами. Еще 50 человек они пообещали отпустить, если к ним на переговоры придет президент Чечни Ахмат Кадыров. Однако «героический» президент марионеточного режима не пришел.
Группой террористов руководил Мовсар Бараев. Тот самый Бараев, о ликвидации которого торжественно объявил десятью днями раньше заместитель командующего Объединённой группировкой российских войск в Чечне Борис Подопригора. Требования террористов были нетривиальны — остановить войну и вывести войска из Чечни.
26 октября российские силовики штурмовали Театральный центр с применением неизвестного газа со снотворным эффектом. В результате штурма по разным оценкам погибло от 129 до 174 заложников и 40 террористов. Почти все террористы были убиты спящими, большинство из них — выстрелом в голову. Непосредственно от рук террористов погибли три человека. Двое из них, мужчина и женщина, не были в числе заложников; они с неясной целью «прорвались» в здание через милицейские оцепления. Террористы допросили их и быстро расстреляли. Один заложник был убит случайно, когда на кого-то из террористов кто-то из заложников бросился с бутылкой — террористы открыли огонь, ранили трех других людей, один из которых позже скончался в больнице. Все остальные погибшие заложники — на совести российского спецназа.
Осталось много неясного в связи с терактом на Дубровке. Неизвестно, какой газ применили при штурме. Никто так и не объяснил, почему врачам «скорой помощи» и приемных покоев московских больниц не сообщили, что это был за газ, чтобы они могли применить антидот. Каким образом два человека миновали оцепление и прорвались в Театральный центр, где и были убиты? Почему террористы не взорвали здание, когда в зал пошел газ? У них было на это по разным оценкам от 5 до 20 минут. Почему убили всех террористов, которые находились уже в беспомощном состоянии? Почему скорая помощь не смогла квалифицированно оказать помощь пострадавшим? Почему не осуждены мародеры-милиционеры, собиравшие в зрительном зале ценные вещи с трупов погибших заложников? Почему не проведено вразумительное расследование убийства после штурма на ступеньках Театрального центра раненного и беспомощного человека (предположительно, террориста)? Видеосюжет, на котором запечатлена сцена убийства этого человека выстрелом в голову, получил широкое распространение. Почему российские спецслужбы, сотрудниками и помощниками которых инфильтровано чеченское сопротивление, ничего не знали о готовящемся теракте?
Вопросов много. Достоверных ответов нет. Но если отвечать на эти вопросы, сообразуясь с логикой и интуицией, то картина получается следующая. При штурме применили газ, неизвестный гражданской медицине. Врачам, которые еще могли бы спасти пострадавших, не сообщили характеристики этого отравляющего вещества, исходя из соображений государственной тайны. Два человека не прорвались в Театральный центр, а были туда засланы. (Я был в ночь штурма перед Театральным центром и свидетельствую: там было столько линий оцепления, что прорваться через них было бы невозможно.) Когда в зал пошел газ, террористы могли привести в действие взрывные устройства, но не стали этого делать. У них не было такой задачи. Они не собирались ни убивать заложников, ни умирать сами, полагаясь на какие-то договоренности. Все террористы были убиты для того, чтобы они не могли давать показания в суде, как обвиняемые или свидетели. Скорой помощи, которая хорошо умеет работать в ситуации массовых катастроф (знаю это по собственному опыту работы на «скорой») не дали возможности выполнить свои обязанности — от беспрепятственного подъезда к месту происшествия и грамотной эвакуации до адекватного лечения и госпитализации. Раненного террориста добивали выстрелом в голову на ступеньках Театрального центра в соответствии с общим сценарием — все террористы должны быть убиты. Убийцы не предполагали, что на крыше здания напротив установлена телевизионная камера, которая сможет «достать» происходящее на входе в Театральный центр. Российские спецслужбы знали о готовящемся теракте, но не приняли никаких мер противодействия, исходя из политической сверхзадачи — компрометации в глазах международного общественного мнения чеченского сепаратизма вообще и президента Масхадова, в частности.
Конечно, можно списать все эти рассуждения на теорию заговора. Однако же не случайно власть все эти восемь лет молчит, делая вид, что никаких вопросов нет. Это все видят и понимают. Как показало проведенное недавно в России исследование Аналитического центра Юрия Левады, 52% опрошенных считают, что власти рассказали о теракте только часть правды. 19% полагает, что от них скрывают всю правду. Только 9% считают, что власть ничего от них не утаила.
