Известна сколь расхожая, столь и печальная истина: история учит тому, что ничему не учит. Однако если уроков истории не вспоминать вообще, то последствия будут еще печальнее — и прежде всего для тех, кто предпочитает не вспоминать...
Ровно 155 лет назад, в конце февраля (по новому стилю) 1854 года, начался второй, основной этап Крымской войны, завершившейся, как всем известно, жестоким поражением царской России от стран западной коалиции. Напомним читателям, что в то время вот уже несколько месяцев шла война России с Турцией, которую развязал режим императора Николая I. К тому времени он в полной мере продемонстрировал всем свою реакционность (отсюда и данное царю прозвище — «Николай Палкин»), экономическую неэффективность, основанную на использовании подневольного труда крепостных крестьян, и тотальную коррумпированность гражданского, полицейского и военного аппарата. Вот и решили в извечной для всех деспотов надежде отвлечь общество от не то что созревших — перезревших внутренних проблем очередной «маленькой победоносной войной» с «проклятыми басурманами». А заодно, конечно, усилить собственное влияние на Балканах и Среднем Востоке.
Глядя на эти события с позиций сегодняшнего дня, не наблюдаем ли мы немало общего в политике той, николаевской, и нынешней, называющей себя «демократической», России? Только тогда, в середине XIX века, ближайшим соседом-«басурманом» была Османская империя, а кого на эту роль хотела бы примерить сегодняшняя российская власть?..
Но вернемся к событиям более чем полуторавековой давности. В тот раз, как опять же все помнят, не получилось ни «маленькой», ни тем более «победоносной» войны. Турцию поддержала коалиция из двух тогдашних самых мощных держав Запада — Великобритании и Франции. Именно им-то в залихватском порыве «наказать» разом всех «ненавистников России» и объявило войну правительство Николая I на исходе февраля 1854 года. И в ходе последовавшего противостояния сразу же, как в зеркале, отразились все проблемы, накопившиеся за почти 30-летнее николаевское царствование.
Во-первых, своей ультрареакционной политикой внутри страны, о чем мы уже сказали выше, миллионами в прямом смысле слова залитых кровью спин солдат и крепостных крестьян Николай I настроил против себя общественное мнение практически всей Европы. Во-вторых, к этому добавилось резко негативное восприятие прямого экспорта реакции в Европу: напомним, что российская армия активно участвовала в подавлении Венгерской буржуазно-демократической революции 1848— 1849 годов. При этом расчет царской дипломатии на благодарность правительства Австрии за эту «услугу» оказался в корне ошибочным: хотя и в Вене, и в соседнем Берлине боялись попыток революционных выступлений у себя дома, они еще больше опасались экспансионистской политики николаевской России на Балканах. Поэтому-то и Австрия, и Пруссия, а позднее и Швеция выступили с резким осуждением действий России; более того, несколько позже Австрия даже пригрозила России войной на стороне англо-франко-турецкой коалиции. Вам, уважаемые читатели, ничего не напоминает подобная политико-дипломатическая изоляция режима, бряцающего оружием и уверяющего всех в собственной непобедимости?..
Между тем вслед за объявлением войны начались активные боевые действия. Последовала знаменитая высадка в Крыму, под Евпаторией, 62-тысячной англо-франко-турецкой армии. Позже, с присоединением к коалиции королевства Сардиния, в Крым был направлен и итальянский корпус; таким образом, царская армия оказалась перед лицом в прямом смысле слова армии объединенной Европы. Ее главнокомандующему генерал-адъютанту царя князю Меньшикову не помогли ни громкая фамилия, ни фанаберия: потерпев подряд два поражения — на реке Альма и под Инкерманом, российская армия отступила вглубь Крыма, фактически бросив на произвол судьбы город Севастополь и запертый в Севастопольской бухте Черноморский флот.
В ходе осады Севастополя проявилось полное военно-техническое превосходство Европы над николаевской Россией. Судите сами, уважаемые читатели: в составе российского Черноморского флота было 14 парусных линкоров и ни одного(!) парового. Им противостояли 34 оснащенных по последнему слову тогдашней техники паровых линкора союзников. Против 11 парусных и 11 паровых фрегатов и корветов России действовали 55 паровых фрегатов союзного флота. Западные союзники продемонстрировали полное превосходство и в стрелковом вооружении.
Далее посмотрим на людские резервы, обилием которых всегда хвасталась царская Россия. Непосредственно гарнизон Севастополя, брошенный в окружении, насчитывал чуть больше 30 тысяч матросов, солдат и офицеров; в ходе многомесячной осады города он, понятное дело, не увеличился. Но главное в том, что и посуху, через север Крымского полуострова он не получал никакой помощи! Между тем, в ходе боевых действий в Крыму союзники по морю, за тысячи миль смогли перебросить на полуостров десятки тысяч бойцов и увеличили общую численность своей армии втрое.
Любой мыслящий человек поразится такому факту: как могло случиться такое, при несопоставимо больших сложностях морского снабжения войск (особенно в условиях XIX века) по сравнению с сухопутным? Ответ прост: в ходе развернувшейся большой войны (в которую очень быстро переросла планировавшаяся «маленькая победоносная») в полную меру проявились вся гнилость царской России и ее отсталость от Запада — причем не только в вооружениях. У правительства Николая I не оказалось даже обученных резервов (вот вам и многомиллионный людской потенциал!), отсутствовали даже уступавшие по качеству западным вооружения и боеприпасы, поскольку военное производство оказалось неспособным должным образом работать в экстремальных условиях. Возможности доставки людей и оружия в Крым сводились к обозам, застревавшим на разбитых дорогах.
Выше мы уже говорили о расцвете коррупции и казнокрадства в правление Николая I. Так вот, они охватили даже действующую армию — и как еще охватили! Известный российский историк, драматург и сценарист Эдвард Радзинский приводит просто потрясающие воображение, даже шокирующие факты: «Грабительство... приняло к концу царствования (Николая I. — Авт.) римские размеры. Чтобы получить для своих частей деньги на оружие, командиры давали казне взятки — восемь процентов от суммы. Взятка в шесть процентов считалась любезностью». Ну, как вам такое понравится? Пока молодой поручик граф Лев Толстой рисковал жизнью вместе с солдатами и матросами (многие из которых, как все знают, были этническими украинцами) на артиллерийской батарее на Малаховом кургане, генералы, полковники и капитаны в штабах — от полкового до министерства в столице империи — «пилили», как сегодня говорят, казенные, в прямом смысле слова оплаченные кровью деньги. И это — «благородное российское дворянство», о котором сегодня с умилением говорят некоторые публицисты и политологи у нас в Москве?!
И разве такое поведение как две капли воды не похоже на ситуацию в современной российской армии? И в ходе Чеченской войны, и в недавнем конфликте с Грузией сплошь и рядом проявлялись такие позорные факты обирания командирами своих солдат даже в боевых (не говоря уже о тыловых) условиях, что остается только поражаться легковесности притязаний нынешней российской элиты: как на такую армию можно положиться в потенциальном конфликте с объединенным Западом? А ведь в наших средствах массовой информации периодически звучат ура-патриотические лозунги на любимую тему: нам-де Запад не страшен! Неужели история грозит повториться?..
Крымская война закончилась полным разгромом царской России, поистине символично совпавшим со смертью самого Николая I. Историки говорят, что перед своей кончиной он очень боялся, что объединенный западный флот предпримет массированную атаку на крепость Кронштадт с последующей высадкой десанта под самым Петербургом. Что же, это — закономерный финал реакционной внутренней и внешней политики, консервирующей в конечном счете дикость и отсталость собственной страны.
И все-таки: извлекут ли из тех давних событий полезный урок сегодняшние российские власти?..
