Честно говоря, в это было трудно поверить. Думалось: шутка, розыгрыш, фрашка, что-то подобное. Но нет! Оказывается, в России можно оказаться под судом за... неправильное понимание свободы. Именно за понимание, высказанное публично, а не за какие-то практические действия, обоснованные этим пониманием. Иными словами, за неправильную, отличную от официально-государственной философскую позицию.
События развивались так: лидеры Новороссийского комитета по правам человека Тамара и Владимир Карастелевы на одном из пикетов подняли плакат с лозунгом: «Свободу не дают, ее берут». Прокуратура обратила внимание на этот плакат и решила, что он содержит что-то антигосударственное. Впоследствии прокурор Новороссийска Александр Казимиров официально обратился к экспертам, чтобы те дали оценку отмеченного высказывания. И получил: высказывание признано экстремистским и направленным против моральных устоев общества.
Первое заключение дал доцент Геленджикского филиала Кубанского государственного университета кандидат философских наук Владимир Рыбников (коллега, черт бы его побрал!). Рыбников написал, что лозунг «Свободу не дают, ее берут» ему «кажется ошибочным и пагубным». Что касается первой части утверждения, то можно было бы согласиться — взять свободу действительно невозможно, ее можно создать, взлелеять, вырастить. Но пагубность... В чем она? Доцент Рыбников расшифровывает: «Осознанно или нет, но господин Карастелев, выдвинув лозунг «Свободу не дают, ее берут», служит интересам тех, кто хотел бы расшатать общественно-политический строй современной России. Развален СССР, но есть еще молодежь, которая, согласно планам США, должна полностью отрицать государственный порядок и действия государственных органов, отвечающих за будущее молодежи. В интересах США, чтобы российская молодежь выбирала Pepsi, забыв в своих родителях, нравственности и ответственности за судьбу родины. Для США как стратегического противника России молодежная «свобода без границ» очень выгодна, поскольку порождает преступность и наркоманию. Если «свобода» не предусматривает ответственности и общественного порядка, то она обязательно ведет к анархии и преступности».
В этом тексте больше всего мне нравится фраза об аморальной Pepsi и униженной родине...
А вообще-то таких словесных шлакоблоков нам не предлагали на лекциях даже в самые гнилые брежневские времена — все-таки ведь философский факультет Киевского университета, а не какие-то там Хацапетовские вечерние курсы марксизма-ленинизма. Но в сегодняшней России, похоже, экспертами являются именно выпускники этих курсов. Вот фрагмент второго заключения, сделанного Светланой Гузевой — руководителем новороссийского муниципального учреждения «Психолого-педагогический медико-социальный центр «Диалог». Психолог высшей квалификационной категории Гузева подчеркнула: «Призыв брать свободу самостоятельно, за пределами определенных законодательством рамок можно трактовать как призыв организаторов митинга к активным действиям против существующего законодательства. Лозунг «Свободу не дают, ее берут» является побуждающим высказыванием и может восприниматься несовершеннолетними старшего подросткового возраста как побуждение к активному противостоянию деятельности органов власти».
Интересно, заметила ли госпожа Гузева, что она невзначай фактически признала отсутствие свободы при нынешнем российском властном режиме?
Но дело даже не в конкретной ситуации и в конкретных персонажах этой новороссийской драмы идей, а в прецеденте. Поскольку за выражение собственных взглядов на феномен свободы на основании профессиональной экспертизы прокуратура отправила в суд дело о признании Новороссийского комитета по правам человека экстремистской организацией и о его ликвидации.
Не знаю, как решит суд, но в любом случае стоило бы напомнить и экспертам, и прокурору, и другим заинтересованным в наведении порядка с разными там идеями: супруги Карастелевы — это лишь двое людей, самостоятельно вырабатывающих формулу свободы, в русской культуре таких были тысячи и тысячи, посему волей-неволей придется — в случае обвинительного приговора — браться и за других, садить за решетку, запрещать печататься и сжигать книги. Потому что в этих книгах та-а-кое о свободе написано!
«Многое я приобрел в своем духовном пути, в опыте своей жизни, но свобода для меня изначальна, она не приобретена, она есть a priori моей жизни. Идея свободы для меня первичнее идеи совершенства, потому что нельзя принять принудительного, насильственного совершенства. Все в человеческой жизни должно пройти через свободу, через испытание свободы, через отвержение соблазнов свободы».
Это слова человека, которого называли «философом свободы» (собственно, он с этим соглашался). Это — наш земляк Николай Бердяев. Представитель довольно типичной киевской интеллектуальной семьи конца ХІХ — начала ХХ века, жившей на грани двух культур — и, собственно, синтезировавшей их в себе (напомню, что брат Николая Сергей был украинским поэтом, а якобы русский философ Бердяев никогда не чувствовал себя в Москве или Петербурге «своим»...).
«Борьбу за свободу я понимал прежде всего не как борьбу общественную, а как борьбу личности против власти общества, — писал Николай Бердяев. — Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри, и свобода есть моя творческая сила, не выбор между поставленными передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла... Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем».
Страшные вещи сказал Бердяев, не правда ли? Никакого уважения к законодательству и к власти, более того — ко всему обществу! Разрушитель! И это еще не все: «Я никогда не соглашался отказаться от свободы и даже урезать ее, ничего не соглашался купит ценой отказа вот свободы. Я от многого мог отказаться в жизни, но не во имя долга или религиозных запретов, а исключительно во имя свободы и, может быть, еще во имя жалости. Я никогда не хотел связывать себя, и это, вероятно, ослабило мою активность, ограничивало возможности реализации. Но я всегда знал, что свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание. Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя».
Бердяев в молодости был марксистом, но марксистом своеобразным: для него это было средством европеизации философской мысли тогдашней Российской империи. Усвоив Маркса (и на всю жизнь сохранив уважение к нему как к экономисту и социологу), Николай Бердяев жестко раскритиковал русских радикальных адептов марксистского учения, с их туповатым материализмом и аморальной политической заангажированностью. Бердяев был среди авторов прославленного сборника «Вехи», вызвавшего безумную ненависть Ульянова-Ленина. Ясное дело, что он был значительно глубже Ленина, Троцкого, Бухарина и даже Луначарского, который действительно выглядел незаурядным интеллектуалом. Но Бердяев им проиграл — потому, что его рассуждения о свободе могли понять лишь несколько тысяч образованных людей, а плебсу куда ближе были Ленин с Троцким. Боюсь, что проиграл бы он и сегодня с такими взглядами, и не только в путинско-медведевской России, хотя в ней — прежде всего...
«Свобода есть бремя, путь свободы — крестный путь страдания. И вот человек в слабосильном бунте своем восстает против бремени свободы. Свобода переходит в рабство, принуждение. Социализм — порождение человеческого самоутверждения, человеческого Своеволия, но он приканчивает свободу человека... Человеческое своеволие и человеческий произвол истребляют свободу человека. Страшно человеку попасть в зависимость исключительно от человеческой воли, от человеческого произвола, от господства масс человеческих, не подчиненных никакой Истине, никакой Правде».
Что ж, супругам Карастелевым с их любовью к свободе, похоже, выпал именно крестный путь страданий, а вот доценту, прокурору и психодаме разные там психологические и житейские проблемы вряд ли грозят. Ведь для них не существует проблема собственной свободы — существует лишь ревностное служение власти. И хотя в таком гротескном виде страсти по свободе могут разгореться, кроме нынешней России, разве только в двух-трех странах, но на самом деле и для нас очень актуален тезис, что свободу не дают. Ни президенты или премьеры, ни лидеры партий, ни духовные вожди и наставники. А без свободы невозможно ничего, даже истина, как писал Бердяев, в своем настоящем виде приходит к человеку только через свободу. Ту самую, которую в России пытаются запретить, а у нас молча, хотя и без запретов, откровенно презирают нувориши и политиканы.
