Одним из значительных событий фестиваля «Французская весна в Украине» стала выставка «Булгаков, или Дух свободы», открывшаяся в Национальном художественном музее.
Экспозицию составили произведения Эрро, Петера Классена и Жака Монори. Этих троих критика относит к лидерам движения «нарративного фигуратива». Наиболее близкий аналог направления — американский поп-арт; если же перевести название на понятный язык, то «нарративный» — значит повествовательный, то есть подчиненный некоему четкому сюжету, авторскому способу рассказывать историю, а «фигуратив» предполагает противоположность абстракции, то есть изображение узнаваемых, вещественных образов. Неудивительно, что такая «литературоцентричность» пересеклась с киевским мифом о Булгакове.
Впрочем, следует заметить, что отношение к автору «Белой гвардии» выставка имеет несколько формальное. Каждый из авторов сделал по одному произведению на заданную тему. Эрро выставил забавный коллажик «Маргарита на балу у Воланда», Классен — яркий акриловый «Булгаков/Мольер», Монори — живописно-фотографический «Булгаков/Монори». Этим и ограничились, а в целом выставка хороша в первую очередь как развернутое введение в неведомый нам ранее «нарративный фигуратив».
Что до нарративности, то есть повествовательности, она наиболее присуща, конечно же, Эрро. Его работы — это пестрые, переполненные персонажами полотна, на которых в дикой свистопляске соединены не только образы из рекламы и комиксов (что характерно для поп- арта), но и газетная карикатура, сатирический шарж, причем в последнем компоненте заметно обращение к экзотическим первоисточникам наподобие еще советского журнала «Крокодил». По отдельности беззаботные или смешные, или инфантильные персонажи вместе обретают довольно зловещее звучание. Можно сказать, что Эрро сочиняет страшноватые байки про общество потребления.
Классен, напротив, более рационален, взвешен, пользуется строго ограниченным набором цветов (как правило, локальных) и компонентов, но при этом много экспериментирует с материалами своих композиций — и потому представляется более эффектным. Его работы — ассамбляжи, настенные инсталляции, включающие в себя холст, акриловые краски, фотографию, металл, флуоресцентные и ультрафиолетовые лампы, различные детали промышленного оборудования, техническую символику.
Наконец, Монори изо всех троих наиболее спокойный, даже, точнее, инфернальный, потусторонний. На его картинах преобладают мертвенно-синий, черный, разреженный белый — цвета больничной палаты, аварийного освещения, ночного города. При всем минимализме, монотонности уровень тревоги, страха, беспокойства в его работах заметно больший, чем у остальных участников выставки.
Что до структуры самой экспозиции, то ее следует отметить как безусловно удачную. В Национальном музее наконец-то правильно развесили современное искусство. От пестрого и избыточного Эрро посетители переходят к рациональному и ритмичному Классену, под конец оказываются в холодноватом аду Монори. Похоже на чтение трех разных романов — или, скорее, одного большого модного романа в трех частях, полного постмодернистского легкомыслия, скрытых и явных цитат и интеллектуального кокетства. Что ж — определенный дух свободы в этом, бесспорно, есть. А что еще нужно для хорошей карьеры и пожизненного преуспевания?
