ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ: НИ СТИПЕНДИИ, НИ ОБЩЕЖИТИЯ, НИ ЛЬГОТ
Галина Гайоха вместе с двумя детьми переехала на Винниччину еще в 2014 году. Оставаться в родном Краснодоне стало опасно: за свои проукраинские взгляды они вместе с матерью попали в «черные списки» оккупантов. Брат пошел воевать за наших, в «Айдар». А муж, не одобрив «бандеровских» настроений, остался поддерживать «русский мир» с боевиками... Так война разделила не только жизнь на «до» и «после», но и семью. Уже после переезда Галина с мужем развелись. Он остался в их квартире, а у нее с детьми до сих пор нет своей крыши над головой и она уже почти шесть лет снимает жилье. А с прошлого года — еще и оплачивает обучение сына в университете, потому что, как оказалось, статус переселенца никаких льгот при поступлении не предусматривает.
«Так что в 2014 году мы выбрали Украину, мой сын поступал в Донецкий национальный университет имени Василя Стуса на общих основаниях. Абсурдная ситуация: дети с оккупированных территорий, выбирая украинский вуз, имеют гарантированные бюджетные места. А те, кто переехал в мирную Украину раньше, утратили такую возможность и вынуждены платить за обучение, не имея ни стипендий, ни общежитий, ни льгот. Обидно? Безусловно!» — признает женщина. За обучение сына в прошлом учебном году она заплатила 20 тыс. гривен. Со следующего — университет планирует повысить плату за обучение. На все ее обращения к руководству вуза — ответ один: если бы переехали позже, когда начал работать центр «Донбасс-Украина», то сын имел бы хотя бы бюджетное место. А так для бежавших от оккупантов в 2014-м, когда еще не было этого Центра, льгот нет.
«Странная логика у государства!.. Мы с мамой во время оккупации раздавали агитационные листовки за Украину, брат отвоевал в «Айдаре», имеет статус участника боевых действий. Всю свою жизнь я работаю ради развития своей страны, люблю ее безусловной любовью, но где правда? — задает, к сожалению, риторический вопрос Галина. — Тяжело смотреть, как твой ребенок вынужден просыпаться в 5 утра, чтобы в шесть выехать на учебу в Винницу, потому что живем в соседнем районе. Только на дорогу Богдан ежедневно тратит до 4 часов. А еще пары, подготовка. Когда обучение перешло в дистанционный формат, стало еще сложнее — ни ноутбука, ни качественного интернета. Вынуждены были покупать компьютер. Сын справился. Хорошо сдал сессию, перешел на второй курс. Но о каком равном доступе к обучению может идти речь, если государство до сих пор разделяет детей на категории и одним дает больше, а другим меньше, не объясняя, почему так происходит».
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: ДВА ДИПЛОМА ОТ РАЗНЫХ ДонНУ
В 2014 году Шахтерск, который оказался между российско-украинской границей и Донецком, особо не сопротивлялся. В этом городе не было бурных митингов за Украину или «русский мир». Даже когда боевики начали захватывать административные здания и шахты, местные шахтеры просто выпроводили их из шахт. Неспокойно в городе стало в августе 2014 года, когда украинские нацгвардейцы пытались зачистить его от боевиков и на помощь пришла российская армия и наши отступили. Так Шахтерск оказался на оккупированной территории. Из-за боевых действий обучение в школах начали в октябре. В полупустом классе среди тогдашних одиннадцатиклассников сидел и Ваня Билетин (фамилия изменена по просьбе героя). Он не имел финансовых возможностей, чтобы покинуть оккупированный город. Родители на тот момент уже развелись, парень остался с отцом. Жили на его пенсию по инвалидности.
«Тогда я верил, что это ненадолго — до конца 11 класса все пройдет: я отлично закончу школу и поступлю в ДонНУ на международные отношения... Первое разочарование наступило, когда на выпуске вместо украинской золотой медали я получил ДНРовскую. А потом вместо украинского Донецкого национального университета пришлось вступать в оккупированный ДонНУ. Финансовой возможности выехать или что-то изменить у меня просто не было», — признается Иван.
На 3 курсе он узнал, что через центр «Донбасс — Украина» существует возможность учиться на бюджете на мирной территории. Тогда парень принял для себя решение: получить бакалавра в ДонНУ, который в Донецке, и поступить в ДонНУ в Виннице. И начать все с нуля.
«Теперь степень магистра я получу под 30 лет, — продолжает Иван. — Да, я потерял время, но это колоссальный жизненный опыт. Мне важно было понять, в чем разница между Донецким университетом там и Донецким университетом здесь. И во-вторых, осуществить мечту — получить диплом настоящего ДонНУ.
— И как впечатления после 4 лет обучения там и 1 года здесь? — спрашиваю, не удерживаясь.
— Традиции сохранились. В плане учебного процесса. Там — более устаревшая программа — ближе к «совку», а здесь — прогрессивный и современный подход. Хотя вся библиотека осталась в Донецке, ДонНУ-переселенец имеет доступ к оцифрованным источникам, которыми пользоваться онлайн удобнее. Находиться в ОРДЛО не мог. Нет, не подумайте, люди в Донецке живут нормально. Но все, что там происходило, мне противно. Сейчас я учусь и работаю, сам себя содержу. Делаю, что хочу, — а это много значит.
Я люблю Донецк. Это мой родной край. Он настолько красивый, что словами не передать. Когда проходишь по парку Щербакова, ты видишь роскошный европейский город, но в то же время понимаешь, что это столица псевдореспублики — без будущего. В Донецке до сих пор много зазомбированных людей. Я вспоминаю 2014 год, когда все это начиналось, тогда почти все поддерживали идею отделиться, мол, «хватит кормить Украину». Сейчас люди немного протрезвели, но в том плане, что поменяли шило на мыло. Жить стало хуже — шахты закрыли, заводы не работают, зарплаты не платят. Но если раньше позиция была: «Мы хотим быть с Россией», то сейчас «Как есть — так и есть», «Плохо, но куда денешься». То есть желание вернуться в состав Украины теплится у немногих. О детях в условиях оккупации — вообще отдельная тема. Они уже 6 лет в сплошной пропаганде, живут в мифах. Еще мои одногруппники, начиная с 3 курса, начали переезжать в Россию, количество тех, кто выбирает украинские вузы для обучения или Украину для жизни — невелико.
ОДНА БЕДА: ПОЧЕМУ КОЛИЧЕСТВО ПОСТУПАЮЩИХ С ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЙ ЕЖЕГОДНО УМЕНЬШАЕТСЯ
Заявление Президента Украины Владимира Зеленского о поступлении детей с временно оккупированных территорий без ВНО вызвало оживленные дискуссии в обществе. Хотя на самом деле абитуриенты с ВОТ поступают по упрощенной системе уже не первый год. До недавнего времени дети из ОРДЛО имели два варианта поступления в украинские университеты. Первый — сдать ВНО и попасть в любой вуз. Второй — обратиться в центр «Донбасс-Украина», пройти экстернат, получить диплом о законченном украинском образовании и сдать экзамены по истории Украины и украинскому языку. После этого они могли поступить только в те вузы, которые были прописаны по программе сотрудничества с центрами «Донбасс-Украина».
Сейчас, по инициативе Президента, внесены изменения в закон «О высшем образовании», которые позволят детям с ВОТ поступать в заведения высшего образования без сдачи внешнего независимого оценивания и иметь возможность поступить едва ли во все вузы Украины, а не по ограниченным отдельным спискам, как это происходит сейчас. Следовательно, настоящая проблема не в том, какие изменения будут предложены, прописать их легко, но как их должны реализовать университеты — это вопрос. В частности, учитывая то, что вступительная кампания на носу. Что будет с аттестатами, экзаменами, что делать с теми специальностями, для которых был проходной балл по ВНО выше стандартного — не понятно по сей день. Правовых коллизий достаточно, отмечает ответственный секретарь приемной комиссии Донецкого национального университета им. Василя Стуса Юлия ОКУНЕВСКАЯ. Она поддерживает идею реинтеграции детей из ОРДЛО, но одновременно признает, что количество тех, кого удается «вытащить» из оккупации, из года в год уменьшается. Сколько их будет в этом году — неизвестно, потому что из-за карантина из ОРДЛО никого не выпускают.
«Донецкий национальный университет начал принимать детей с оккупированных территорий с 2015 года. Но каждый год количество абитуриентов из ОРДЛО уменьшается. На сегодня имеем пять предварительных заявлений-звонков, но с позапрошлой пятницы оттуда не могут выехать из-за закрытой границы и карантина, — рассказывает Юлия. — Если говорить о поступающих на первый курс, то они заранее, прежде чем приехать, звонят и сообщают дату приезда, мы для них должны подготовить условия, комиссию, чтобы в максимально короткие сроки они все сдали. Есть такие, которые сами снимают жилье и не спрашивают, где бы им остановиться. В этом году одним из требований правил приема является то, что мы должны предоставлять им общежития на момент поступления. Но разъяснения, как это должно происходить, к сожалению, нет.
Другие правовые коллизии проявляются в том, что для таких детей государство якобы выделяет бюджетные места. Если у них высокие баллы, то они проходят на обучение автоматически по рейтингу, но если же баллы ниже, то они поступают на контракт, а потом мы у государства просим для них бюджетные места. В прошлом году мы столкнулись с тем, что мы несколько раз отсылали письма о бюджетных местах, которые дети должны были получить по закону. В результате им пришлось заплатить за первый семестр, прежде чем перевестись на бесплатное обучение.
Несправедлива ситуация и в отношении детей-переселенцев. Они имеют статус, но под программу «Донбасс — Украина» не попадают. То есть поступают на общих основаниях со всеми. Некоторые из них имеют социальную стипендию в размере 1000-1300 грн. Поэтому получается так, что студент-переселенец вынужден платить за обучение наравне со всеми и снимать жилье. Единственное — они подлежат первоочередному поселению, у нас есть договоры с общежитиями (государственными и частными), но льгот на оплату за поселение нет. Такие неблагоприятные бытовые условия, откровенно говоря, выдерживают не все. Есть случаи, когда дети бросают обучение и возвращаются на оккупированную территорию. В то же время бывают случаи, когда к нам обращаются студенты, которые проучились там 2 курса и хотят перевестись на мирную территорию, но мы не признаем те документы. Поэтому им нужно с нуля поступать, и они теряют не два года, а три, так как не сдавали ВНО.
В силу этих обстоятельств мы реально теряем большую часть сознательной молодежи, которая либо по причине своих финансовых возможностей, либо из-за правовых коллизий (или родителей) не может уехать с той территории. «Сарафанное» радио никто не отменял. Иногда «за поребрик» доходит искаженная информация. А как новые законодательные изменения повлияют на желание детей с оккупированных территорий учиться на мирной территории — вопрос остается открытым...»
В качестве ремарки. Описанные жизненные истории, правовые коллизии в законодательных механизмах и университет, который сам, по сути, переселенец, но продолжает «вытаскивать» абитуриентов из оккупации — все это должно заставить Министерство образования посмотреть на ситуацию с реинтеграцией детей из ОРДЛО под другим углом. Выйти из кабинета и пообщаться с теми, кто, несмотря на препятствия, выбрал Украину. Иначе число таких отчаянных в недалеком будущем будет сведено к нулю.
P.S.
На пятничном заседании Верховная Рада приняла законопроект об особенностях поступления в учреждения высшего образования лиц с временно оккупированных территорий Крыма и Донецкой и Луганской областей. «За» документ в целом проголосовали 310 народных депутатов. Несмотря на то, что закон позволяет выбирать поступающим любой вуз, а не из ограниченного списка, в обществе не утихают горячие дискуссии — стоит ли позволять льготное поступление для молодежи с оккупированных территорий?
