В Киев, вопреки опасениям скептиков, все-таки приехал знаменитый вильнюсский театр «Мено фортас», открывший проект новой продюсерской компании «Liberal Arts» «Театральные сезоны Столетов».
Знаменит театр уже тем, что создан в 1998 году и ведом по жизни Эймунтасом Някрошюсом, признанным во всем мире гением современного театра. Опасения же относительно приезда «Мено фортас» в Киев были небезосновательны. Ибо славная наша столица, хоть и слывет городом театральным, однако ж редко видит на сцене что-то во всех отношениях высокохудожественное, стоящее того, чтобы за него выложить сотню зеленых. Ни у кого не было сомнений, что в Киеве наберется тысяча-другая горячих театральных сердец из числа студентов и перебивающихся на пенсию или нищенскую зарплату интеллигентов, которые по достоинству оценят такое выдающееся театральное событие. Были сомнения, проголосуют ли своим кошельком за Някрошюса наши толстосумы.
Билеты на «Гамлета» разошлись с завидной легкостью, так что даже рекламирующим гастроли журналистам предложили входные без мест. Фойе театра имени Франко давно не знало такого столпотворения, спектакль задержали на полчаса. Когда же занавес наконец открылся, мы увидели привычную для спектаклей Някрошюса картину — в пустом пространстве сцены сиротливо ютились как бы случайно попавшие на подмостки различные предметы из тех, которым место скорее на свалке, нежели в спектакле, рассказывающем о королях, королевах и принцах.
Случайность эта, конечно же, обманчива. Художник Надежда Гультяева (супруга режиссера) тщательно отбирает каждую, превращенную в метафору, вещь, которая в спектаклях Някрошюса играет не менее важную роль, нежели актеры. Впрочем, всех смысловых значений някрошюсовских метафор и символов прочесть не дано никому. Ибо не отдельные вещи и предметы, а вся, живущая своей особой жизнью, сценическая среда становится здесь единой, емкой метафорой мира, с которым герои выясняют свои очень непростые, крайне напряженные отношения. И то, что на сцене в спектаклях гения поселяются предметы с биографией, что персонажи, как правило, одеты в пообносившиеся, сроднившиеся с хозяином костюмы, тоже не случайно. Кроме того, что старые, пожившие на свете предметы мебели или платье несут в себе мощный информационный заряд и создают определенную атмосферу, Някрошюс, привлекая на сцену повидавшие жизнь вещи, как бы констатирует тот неутешительный факт, что мир утратил свою первозданную свежесть и красоту. А вместе с ними утратил чистоту нравственных помыслов, волю к духовному самосовершенствованию, веру в изначальную разумность и гармонию Творения, в его сакральный смысл.
В состарившемся, одряхлевшем мире Някрошюса активизируются только разрушительные начала, которые ведут всех к гибели. Этот мир находится в стадии распада на первоэлементы, вода здесь превращается в куски льда, рядом с которыми соседствует другая стихия — огонь, конфликтующий со стекающей из-под колосников водой. Огонь, жизнь, любовь в «Гамлете» не могут противостоять разрушительными процессам, которые воплощает в спектакле Клавдий (Витаутас Румшас), источающий агрессию смертельно раненого животного. Все остальные — совершенно безвольная, потерянная Гертруда (Даля Сторик); прислуживающий королю-убийце Полоний (Повилас Будрис); хрупкая, как первый весенний росток, Офелия (Виктория Куодите); и сам, из чувства долга исполняющий волю злодейски убитого отца Гамлет, роль которого играет литовская поп-звезда Андрюс Мамонтовас, — становятся жертвами высших, неподвластных их желаниям и воле сил. При всей широте и глубине заложенных в спектакле смыслов, все они, в конечном итоге, сходятся в одной точке — в откровении (заметьте, не в информации, а в откровении), что не мы здесь правим бал, что мы здесь заложники, паяцы. Если хотя бы один человек, выйдя со спектакля Някрошюса, глубоко усвоит это откровение и начнет искать выход из той западни, из того ада, которым представлен мир в «Гамлете», то можно считать, что режиссер свое предназначение на этой планете выполнил.
