Около столетия назад, когда моя родная Оклахома только готовилась стать штатом, индейцы, жившие на тогдашних Индейских территориях, получили земельные наделы в частную собственность — понятие, прежде им незнакомое. Были предприняты меры, чтобы защитить их право на то, чего они сами не понимали. Но со временем срок ограничений, не позволявших им продавать землю, истек, и целая группа предпринимателей, которые в открытую и часто с гордостью называли себя grafters, «ловкачи» (от английского graft — ловчить, получать что-либо нечестным путем, особенно используя политические связи), проявила недюжинную изобретательность. Вот одна особенно яркая иллюстрация. Когда закончился срок ограничения на продажу земли для одной из категорий индейцев, в места, где они жили, был отправлен специальный поезд, который привез их в мой родной город Маскоги. Там для них устроили «пир на весь мир»: виски лилось рекой, сигар было больше, чем индейцы могли выкурить. В результате пирушки ее участники-индейцы расстались со своей собственностью за поистине «королевские» суммы — десять долларов каждому, а то и меньше. В последующие годы многие из них оказались вместе со своими семьями в полной нищете.
Принимая во внимание, что в вашей стране селяне семьдесят лет прожили в условиях колхозного феодального строя, существует реальная опасность того, что и здесь может произойти нечто подобное. Поэтому законодательное ограничение продажи земли на данный момент не лишено смысла. Многое будет зависеть от того, что произойдет с украинской деревней в ближайшие несколько лет; смогут ли ее жители стать независимыми частниками с сильным чувством частной собственности? Однако право на продажу и залог земли является необходимым условием в случае, если украинское сельское хозяйство когда-нибудь придет к хотя бы частичному осознанию своего огромного потенциала. Горькая правда такова, что в Украине в сельской местности живет гораздо больше людей, чем нужно — около 25% ее населения, в то время как в США 3% населения, занятые в сельском хозяйстве, превратили страну с гораздо менее плодородной почвой, чем в Украине, в сверхмощную в аграрном отношении державу. Для очень многих людей земля — единственная вечная ценность, которой они владеют, и единственное обеспечение, которое они могут предоставить под заем, чтобы получить деньги, необходимые для развития бизнеса, особенно если речь идет о фермерском бизнесе. Никто не даст им кредит, если не будет знать, что в случае его невыплаты получит нечто, по меньшей мере, равноценное. Некоторые люди при этом проиграют, но альтернативы не существует. Насколько социально болезненным и насколько успешным будет этот процесс, будет зависеть от процесса трансформации в целом. Земельный кодекс — это шаг в правильном направлении, но нужен целый ряд шагов для проведения подлинной, а не притворной реформы, чтобы принятие Кодекса не повлекло катастрофических последствий.
