Как уже писал «День», издательский дом «Киево-Могилянская академия» только что выпустил фундаментальное исследование-сборник «Голодомор 1932-1933 гг. в Украине. Документы и материалы». Этот труд, который содержит несколько сотен документальных свидетельств о страшном преступлении сталинского тоталитарного режима против украинского народа и всего человечества, вызвал огромный интерес общественности, ученых, широкого круга читателей. «День» попросил составителя книги, доктора исторических наук, профессора Руслана Пырога коротко рассказать о ее творческой истории.
— Руслан Яковлевич, известно, что этот сборник, плод коллективного труда многих людей, «рождался» на свет долго и непросто, и этот путь длился не один год. Очевидно, предыстория труда была интересной и здесь есть что вспомнить?
— Вот передо мной лежат два в определенном смысле знаменательных, «знаковых» издания: «Голод в Украине 1932—1933 годов» (это сборник, который содержит 248 документов и стал «первой ласточкой» в научном исследовании проблем Голодомора, был напечатан в 1990 году, в предпоследний год «перестройки», когда правящая партия поняла, что невозможно уже скрывать страшную правду), и этот новый сборник о Голодоморе, который только что вышел в свет. Судьба распорядилась так, что я являюсь составителем обеих этих книг. И сравнивая два упомянутых издания, можно наглядно представить себе тот огромный, поразительный путь, который прошла наша историческая наука за эти 17 лет.
Действительно, всем нам — исследователям — нужно было решать огромный комплекс проблем, среди которых и ограниченность (на то время) доступных документальных источников, и определенная, вызванная известными причинами, боязнь выводов, острых обобщений. Однако не могу не назвать такие ценные и полезные труды, как «Коллективизация и голод в Украине» (1992 г., сборник документов, материалов и статей), «Голод в Украине (1932—1933 гг.). Причины и последствия» (сборник статей, выпущенный издательством «Наукова думка» в 2003 году по инициативе академика Валерия Андреевича Смолия). Между прочим, 2003 год — это именно то время, когда в Москве из архива президента Российской Федерации (когда-то архив Политбюро) были переданы сотни ранее секретных документов 20—30-х годов ХХ в. в Российский государственный архив социальной и политической истории, что дало возможность ввести их в научное обращение, в том числе и в Украине.
Что же касается нашей новой книги, то она была готова к печати в 2004 году, однако целых три года включалась в список «непременных» изданий, которые пользуются поддержкой государства, потому что не было денег. Однако все это в прошлом. Хочу искренне поблагодарить Фонд «Украина-3000», Издательский дом «Киево-Могилянская академия», издательство «Наукова думка», госпожу Ольгу Бажан, легендарного генерала Пристайко, многих людей, без которых не было бы новой книги.
— В чем же уникальность представленного издания?
— Судите сами. Назову всего несколько цифр. Наша книга содержит 1700 документов, как абсолютно новых, так и ранее опубликованных (это 1200 страниц текста, 90 печатных листов!). Можно сказать, что это квинтэссенция того, что нам сегодня известно о Голодоморе. Если говорить о типологическом подборе документов, то это и материалы союзных органов (ЦК ВКП(б), Совнарком, ВУЦИК), и документы соответствующих органов УССР, и органов местных. Однако есть в книге и документы (это важно!), которые вообще еще не обнародовались. Речь идет об архивных материалах зарубежных дипломатических учреждений начала 30-х годов и зарубежных общественных организаций, и — особенно — людские документы тех страшных лет: письма, жалобы, дневники (например, партфункционера Дмитрия Заволоки, учительницы Радченко из Харькова...). Особенно же важны, как я считаю, документы Политбюро, приведенные в сборнике (около 100 постановлений, из них 65 новых!).
Что видно из документов? То, что украинский народ не шел покорно на заклание (так, минимум 50 райкомов партии выразили протест и оказывали сопротивление), что роковую роль сыграл приезд «тяжеловесов» (Молотова, Кагановича), что помощь голодающим областям была, однако имела исключительно выборочный, целевой характер (не столько помощь, сколько ссуда).
— И неожиданный вопрос: какова ваша мечта теперь, когда книга уже вышла?
— Хотелось бы, чтобы книга начала жить своей собственной жизнью — независимо от каких-либо институтов, учреждений или авторов. Тогда я буду счастлив.
