Ситуация, сложившаяся нынешней зимой в ядерной энергетике, вызывает обоснованное беспокойство и у специалистов, и в обществе в целом. Председатель топливного комитета Верховной Рады Александр Гудыма обратился к главе правительства с просьбой о немедленной встрече в связи со сложным положением в этой сфере. Как информирует УНИАН, в письме высказывается просьба о временном приостановлении осуществления кадровых решений в ядерной отрасли вообще и в НАЭК «Энергоатом» в частности. Вместе с тем руководитель профильного комитета подчеркивает, что «имеет достаточно материалов и информации как относительно нарушений в самой компании, так и нарушений со стороны коммерческих структур, руководители которых претендуют на высокие государственные должности». Председатель другого парламентского комитета — по вопросам промполитики и предпринимательства Михаил Бродский недавно заявил, что КРУ Минфина «неоднократно устанавливало как факт задолженности «Энергоатома» перед бюджетом, так и то, что коммерсанты- посредники, которые получали фактически беспроцентный валютный кредит, использовавшийся не по назначению, получали сверхприбыли». Кроме того, ситуация вокруг «Энергоатома» вызвала уже ряд острых публикаций в СМИ.
Свой взгляд на первопричины нынешнего беспрецедентного кризиса в ядерной энергетике «Дню» изложил Сергей Парашин, экс-директор ЧАЭС, директор международного центра «Энергетика и информатика ХХI».
— Ситуация вокруг «Энергоатома» сегодня обострилась до предела. При более чем миллиардном долге несколько блоков не загружены топливом, что еще больше осложнило ситуацию в энергосистеме страны. Скандал уже попал на страницы газет, например, в понедельник была опубликована статья в «Киевских Ведомостях» по этому поводу. Что, по вашему мнению, является первопричиной кризиса в атомной энергетике?
— Первое. Со статьей, которая опубликована в понедельник в газете «Киевские ведомости», в целом, наверное, можно согласиться. Второе. Каковы могут быть выводы из ситуации, которая в последнее время вынесена на страницы печати? Вывод первый — необходимо вновь вернуть ответственность за состояние дел на атомных станциях директорам АЭС. Это можно сделать в рамках действующего законодательства путем возвращения права юридического лица атомным станциям, с одновременным сохранением НАЭК «Энергоатом». НАЭК «Энергоатом» может быть в этой ситуации холдингом, владеющим корпоративными правами юридических лиц атомных станций. В этой ситуации ответственность за АЭС сохраняется полная, а «Энергоатом» выполняет те функции, которые каждая станция выполнить не может.
Следующий момент, вытекающий из дискуссии в печати, — это отсутствие открытости и публичности в действиях государственной компании «Энергоатом» с оборотом финансовых ресурсов порядка 1,5 миллиарда долларов в год. Структура такого масштаба, выпускающая более 40% электрической энергии, от которой зависит экономика страны и ее же безопасность, должна работать в публичном режиме. Именно публичный режим, открытость планов, публикация планов действий в начале года, подведение итогов каждые полгода и в конце года помогут избежать тех возможных перекосов, которые мы имеем постоянно, когда ситуация не публична. Публичность, открытость, применение системы тендеров — это находки не сегодняшнего дня, это общий принцип действия крупных компаний в любой развитой стране. Кроме того, я думаю, что бороться против приватизации, которая идет в настоящее время, совершенно бессмысленное дело. В будущем, когда созреет соответствующий инвестор, атомные станции должны быть приватизированы. Это дело не сегодняшнего дня, но начинать этот процесс необходимо. Для этого есть определенные процедуры и определенная подготовка, которые позволят в будущем начать работать с возможным инвестором.
— Как повлияет приватизация на дееспособность и безопасность АЭС?
— Речь идет о том, что приватизация позволит в будущем станциям более активно развиваться. Мы знаем, что государственная форма собственности не дает нам на определенном этапе нового качества.
— В названной статье вы упоминаетесь в связи с увольнением нелояльных «Энергоатому» директоров. Так ли это?
— Это дело прошлое, и я не хотел бы к нему возвращаться. На мой взгляд, важно задекларировать определенные цели. Поэтому вопрос публичности принципиален. Публичность позволяет включать в дискуссию очень большое количество людей. А когда нет предмета обсуждения, мы не видим точек зрения, мы видим лишь всегда один вопрос — купили или не купили топливо для АЭС. Но, вообще говоря, в деятельности электростанции вопрос закупки топлива составляет примерно пол процента.
— Но именно эти полпроцента привлекают внимание, поскольку дают возможность заработать 200 миллионов долларов, о которых идет речь.
— Да. Но на украинском рынке уже появляются люди, которые хотели бы работать долгосрочно. Атомная энергетика — это долговременная отрасль. Мы знаем, что срок службы атомных станций как минимум 30 лет, а есть задачи и большие — перевести в сорокалетний срок. Сейчас атомная энергетика Украины отработала меньше половины своего ресурса. Кроме того, ежегодно нужно вкладывать в безопасность атомных станций определенные ресурсы. Например, на Западе — это 10 миллионов долларов в год. Тогда есть гарантия, что АЭС будут функционировать долго и достаточно безопасно. За рубежом любой инцидент на АЭС приводит к закрытию станции. Поэтому, не допуская инцидентов на атомных станциях, мы таким образом продлеваем работу АС.
— Каковы инвестиции в безопасность АЭС за последнее время?
— К сожалению, сейчас человеку, не работающему в компании, трудно сказать о том, сколько ресурсов было вложено в безопасность. Я не видел опубликованных материалов по этому поводу и, возвращаясь к публичности, я думаю, что это главный момент. Нужно в начале года опубликовать смету затрат на вопросы безопасности и в течение всего периода показывать обществу, что не только в заработную плату вкладываются деньги. Заработная плата — не главное. Это очень важный момент — топливо и заработная плата не являются главным моментом для АЭС. Для станции главное — ее безопасность, эффективность, и только потом — заработная плата и топливо.
— Каким сейчас может быть выход из положения?
— Сегодня, когда ситуация вновь созрела для решительных действий, их надо сделать. А решительные действия в данной ситуации заключаются в том, чтобы государственная атомная энергетическая компания была, во-первых, безопасной, во-вторых, эффективной, а в-третьих, не порождала социальных конфликтов.
— Кроме того, Запад требует закрытия ЧАЭС. Может ли он после Чернобыльской потребовать закрытия других станций, исходя из соображений безопасности?
— По большому счету, Запад часто выдвигает такие требования. В прошлом году МАГАТЕ провело конференцию по безопасности, на которой каждая из стран-участников конвенции по безопасности докладывала свою ситуацию. И к Украине было предъявлено достаточно претензий по поводу безопасности. Хотя Запад ведет сейчас довольно сдержанную политику в отношении Украины. И сегодня для них, конечно, главный вопрос — это Чернобыльская станция. Но как только решится вопрос по Чернобылю, может «появиться» любая другая АЭС. А на мероприятия по безопасности АЭС необходимо время. Как правило, год, два, три и больше. Быстро что-либо сделать в атомной энергетике невозможно.
— Но что можно сделать уже сейчас?
— Я вернусь к ответственности: когда мы возлагаем ответственность на конкретную атомную станцию, то мы знаем, что директор и вся команда на станции сделают все для того, чтобы приоритетом была безопасность. Если мы снимаем ответственность с директора и переносим на «Энергоатом», то вся команда станции настроена на то, чтобы им как можно больше выплатили заработной платы, обеспечили социальные нужды, а безопасность уходит на второй план. Речь идет об очень важной работе, которая не видна каждый день. А вот такой работы с АЭС сейчас никто не требует, и в этом огромная проблема.
