Стремление в Европу у послевоенных Солонцов Ужгородского района на Закарпатье было вполне естественным, семейным. Ведь пьяные советские майоры разделили село надвое... государственной границей. Одни Солонцы стали украинскими, другие — словацкими. Хотя село вообще-то венгерское. Коктейль национальностей — вечная тема пограничных регионов. Для Закарпатья такая смесь — дело обычное. Но несколько лишняя эта граница... Однако в Европу уже смотреть можно. Пусть не Берлинская стена, но добротный высоченный забор с 1945-го разделял братьев и сестер, родителей и детей. Только докричаться порой могли. Сейчас — прогресс. Нет, воссоединение не состоялось. Вместо глухого забора поставили железные трубы с сигнализацией, проложили контрольно-следовую полосу, натянули звонкую колючую проволоку. Сейчас своих можно увидеть. У старых Ержики и Йосипа Иван женились недавно заграничные родственники, вызвали к проволоке своих деда и бабку, показали внукову невесту. За границей чокались бокалами, а Иваны стояли и плакали.
Европейскость приятно ударила своей грамматикой по... местной географии. Солонцы стали Селменцами. Малыми. Большие Селменцы — в Словацкой Республике.
«Ситуация значительно ухудшилась по сравнению со советским временем, когда политика ставилась выше гуманистических ценностей, — считает член правления Общества венгерской интеллигенции Закарпатья, заместитель председателя Ужгородской организации венгров Ужанщины Иштван Туровций. — При Горбачове появился упрощенный переход по вкладышам к паспортам, а теперь нужны доллары на визу. А в Селменцах только сорняки зеленеют на заброшенных сотках, а «зелени» в карманах не водится. Где взять на месячную визу 35 долларов? А еще ведь дорога в одну сторону — 25 долларов. Место это, скажу вам, будто заклятое».
«Здесь мы выкопали культовое место, где сжигали умерших во II-III веках нашей эры, — вступает в разговор археолог, профессор Ужгородского Национального университета, член Румынской АН Эдуард Балагури. — Проводил раскопки профессор Вячеслав Котигорошко. Люди там, хоть и старые, но голосистые, потому что постоянно кричат из одного государства в другое, ведут своего рода вокальный обмен информацией. Но, если серьезно, считаю, что это унижает достоинство людей. Ответственных за создание таких прецедентов политиков (типа Бенеша, Сталина) надо жестоко наказывать по общечеловеческим и международными законами. Все пограничные проблемы должны были бы учесть и при нынешнем присоединении к ЕС. Селменцы же — одна, по значимости, территория с общими ранее землями, с семейными связями. Но ни украинская, ни словацкая стороны не урегулировали этот раздел законодательными актами. Такая же проблема — Большая (Украина) и Малая (Венгрия) Паладь в Виноградовском районе. В Румынии находится Малый Бычкив, на нашей стороне — Большой Бычкив. Больший закарпатский райцентр Тячево находится у нас. Он отделен украинско-румынской границей от Малого Тячева. Здесь и не докричишься до своих родственников через широкую горную реку Тиса. А мост как подорвали во время войны — так до сих пор только остатки опор торчат. К такому «нечеловеческому» подходу привел Трианонский мирный договор (1919 г.) после Первой мировой войны, когда Австро-Венгрию раздробили, не думая о национальных и семейных признаках. Эти процессы диктовала Америка и Франция после победы. Это и стало, несколько алогичной, базой для современных границ между Закарпатьем и Европой. Из-за этого и советские офицеры запутались и разделили населенные пункты. Во всем виноваты политики, а наказанным становится народ. США экспрессивно обвиняли, если брать ближе к современности, политиков Югославии, а бомбили потом народ, ни в чем неповинный перед дядюшкой Сэмом.»
Заместитель председателя Ужгородских райсовета и райгосадминистрации по организационным и кадровым вопросам Наталья Сейковская познакомилась с председателем Паладь- Комаровецкого сельсовета Йосипом Иларом. К этому сельсовету принадлежат и Малые Селменцы. Здесь, по свидетельству сельского председателя, имеется 83 дома. 84-й когда-то начал строить Иштван Митро, но бесперспективность здешней жизни побудила к выезду его с семьей на постоянное проживание в Венгрию. Село больше не строится. Желание строится убивали с 1945 года. Строить новые дома, поскольку село примыкает к госгранице, в советское время просто-напросто строго запрещали. С перестройкой Михаила Горбачева подобное уже дозволялось, раздали всем участки, но только упомянутый выше И. Митро пошел на это, а потом «обломался». Нет перспективы! К селу ведет не путь, а подобие дороги, по которой мы проехали на военном бронетранспортере. Из соседних Паладь-Комаривцев «автобус в цивилизацию», как говорят местные жители, ходит только в субботу и воскресенье. Под цивилизацией понимают приграничный город Чоп в том же Ужгородском районе. В основном в Малых Селменцах средства для существования получают от натурального хозяйства — с приусадебных участков. Куда-то выезжать на заработки, как делали раньше молодые крестьяне, пожилое местное население не может. Здоровье уже не то. Молодые еще считаются проживающими в селе. Некоторые. Но все постоянно работают в Чопе, Мукачеве, Ужгороде и приезжают разве что раз в месяц помочь старшим с огородами. Да и «молодые» уже в летах. К таким относится, например, Габриэла Евчак. Ей за 50. Выехала сначала в Ужгород, а сегодня на постоянном проживании в Венгрии — пригороде города Ниредьгаза.
«Там у меня значительно больше обычных человеческих прав, — говорит она. — Во всяком случае, всегда могу съездить в Словакию в село Большие Селменцы. Потому что помню чувство боли и унижения, когда внезапно умерла моя мать, а я была по гражданству украинкой. Только через колючую проволоку мы смогли увидеть, как, провожая в последний путь, выносили гроб со старушкой. Стояли и плакали. Как будто близкие, но в то же время — такие далекие. Самое страшное, что было убито чувство единства когда-то целостного села. Родственники начали разъезжаться. И на украинской стороне, и на словацкой, где одни, говоря о наших Евчаках, проживают в Капушанах, а другие — в Кошицах».
...Кто провел свой век на колхозной земле в Солонцах- Селменцах, получил на склоне лет солидный земляной пай — 3,9 га. Однако ни техники, ни рук на него уже не хватает. Поэтому сдают в аренду или в КСП Паладь-Комаровцов, или в коллективное сельхозпредприятие села Галоч, которое возглавляет Ласло Лакатош. А первым руководит Йосип Мацков. Лакатошу, считают крестьяне, сдавать земли в аренду выгоднее. В прошлом году за сданные 3,9 га он заплатил по 9 центнеров зерна каждому. Для малохлебного Закарпатья — это серьезная «мерка».
«После ввода визового режима, вхождения Словацкой Республики в ЕС никто из нашего села не смог съездить в Большие Селменцы, — жалуется пенсионер Барнабаш Адам. — Опять остается одно: в субботу, воскресенье или на какой-то праздник кричать своим. Порой даже охрипнешь. Особенно, когда свадьба в Словакии. У нас уже такого нет — все старые».
Но оптимизма закарпатцы не теряют. Б. Адам сказал, что село собираются своими силами, при некоторой помощи райгосадминистрации, газифицировать. Может, проведут вторую телефонную линию. Потому что сейчас только один из села может звонить по телефону на «большую землю», другой должен ожидать окончания его разговора, потому что линия блокируется. О переговорах «с Европой», через телекоммуникацию, нечего и говорить. Здесь, как уже отмечалось, процветает устное народное творчество, разделенное не большим расстоянием, а межгосударственной колючей проволокой.
