Обвал рубля, а за ним и гривни подтвердил, что
политика денежного дефицита в конкретных данных условиях разрушает реальную
экономику — фундамент, на котором держится национальная валюта
Причины кризиса и попытки их оправдания.
Потрясения на восточно-азиатских и российском финансовых рынках не являются
первопричиной глубокого финансового кризиса, разворачивающегося в Украине.
Они лишь сыграли роль катализатора проявления и обострения всех негативных
явлений, годами накапливавшихся в украинской экономике. Финансовый кризис
— составляющая общесистемного экономического кризиса, закономерный результат
длительного и продолжающегося упадка производства... Все это — закономерный
финал неадекватной монетарной политики. В то время как в Украине (и в России)
после хаоса «катастройки» и обвала 1992—1993 гг. преобладали кризис спроса
и инфляция издержек, чужеземные и отечественные адепты монетаризма инициировали
борьбу с призраком инфляции спроса, начали пичкать экономику страны противопоказанным
для нее лекарством — денежным дефицитом. С его помощью был заторможен рост
цен, но парализован внутренний рынок, так как подорвана покупательная способность
населения и предприятий. Большинство производств, оставшись без оборотных
средств и без платеже
способных покупателей, остановилось или работают с неполной нагрузкой.
Производство поддерживается в основном экспортом, натуральным товарообменом
и просто неоплачиваемыми поставками (электроэнергия, газ). Бартер достиг
42% реализации, а сумма задолженностей давно превысила стоимость годового
продукта всей страны.
ИНФЛЯЦИЯ В ДЕФОРМИРОВАННОМ ВИДЕ
Дефицит денег является центральной причиной упадка производства. Степень
обезденежья экономики характеризуется такими цифрами: в 1991 г. масса денег
в стране составляла 80% ВВП, в 1996 г. она была доведена до 11%, в 1997
г. немного увеличилась до 13,5% (не этим ли мы обязаны некоторому оживлению
в отдельных отраслях?). Сравним эти величины с денежным обеспечением экономик
других стран: в большинстве развитых стран масса денег составляет около
60% ВВП, в Корее 40%, в Китае 90%, в Японии 113%. В Украине свирепствует
буквально денежный голод. И ему соответствует состояние производства и
финансов. Ради чего это издевательство над экономикой? Говорят — ради уменьшения
инфляции. Действительно, рост цен благодаря денежному дефициту подавлен.
Но вместе с ним подавлены спрос и производство! Подобные «антиинфляционные»
меры лишь усиливают относительный рост издержек.
Инфляция продолжается, но в скрытом, деформированном виде: как накопление
задолженностей. Если бы вовремя выдавались заработная плата, пенсии и другие
социальные выплаты, то она бы практически не снижалась. Так, в 1996 г.
рост потребительских цен составил 140%, а с учетом задолженности — 215%,
в 1997, соответственно, 110% и 263%. Так что такое «понижение» инфляции
народу ничего не дало, а производство и всю экономику подвело к тяжелому
финансовому кризису, пик которого еще впереди. В свое время даже адепт
мирового монетаризма М.Фридмен признавал, что скрытая инфляция опаснее
явной.
Выдающимся достижением украинского варианта монетарной политики долгое
время представлялась устойчивость гривни. Но как может быть устойчивой
валюта страны, производство которой в течение продолжительного времени
агонизирует? Искусственное удержание номинального курса гривни привело
лишь к созданию благоприятных условий для импорта продукции, т.е. дополнительных
рабочих мест за пределами Украины, и к дискриминации отечественных экспортеров.
В результате экономика Украины за годы осуществления такой курсовой политики
(1996—1998) дополнительно потеряла несколько миллиардов долларов и все
равно оказалась перед лицом масштабной девальвации национальной валюты.
Советники и поводыри монетаристской политики исходили из предположения,
что достигнутая любой ценой низкая инфляция сделает Украину привлекательной
для инвестиций и обеспечит экономический подъем. Налицо противоположный
эффект. Инвесторам нет никакого интереса вкладывать капитал в простаивающее
и неэффективное производство. В основном по этой причине инвестиции в Украину
почти не идут. По иностранным инвестициям на душу населения Украина занимает
одно из последних мест в мире. Фондовый рынок полумертвый, под ним нет
экономической базы.
Что касается зависимости экономического роста от низкой инфляции, то
это вообще не очень грамотная выдумка. Сколько-нибудь длительные значительные
темпы роста при низкой инфляции — единичные случаи в мировой практике.
Источником подъема должно быть наличие такого количества денег, которое
обеспечило бы достаточный платежеспособный спрос и необходимый объем оборотных
средств предприятий. И то, и другое в Украине задавлено во имя низкой инфляции.
Очевидно, что даже при нулевой инфляции подъем не состоится, если экономика
будет испытывать хронический дефицит денег. История мировой экономики знает
примеры, когда даже снижение цен сопровождалось обвальным спадом производства
(мировой экономический кризис 1929—1933 гг.). В то же время инфляция, перераспределяя
капиталы, зачастую способствует началу подъема. Теории известен эффект
циклической инфляции роста. В мировой практике можно найти множество примеров
экономического роста при достаточно высокой инфляции (табл. 1).
Как известно, помощник Президента Украины А.Гальчинский вынужден был
признать, что механизм «низкая инфляция — экономический подъем» не сработал.
И не мог сработать, потому что денежный голод и открытый для импорта рынок
задавили предпосылки подъема.
АПОЛОГИЯ МОНЕТАРИЗМА И ЕЕ АРГУМЕНТЫ
На фоне неудач монетаристской политики особое внимание обращает на себя
вышедшая недавно книга В.Ющенко и В.Лисицкого «Гроші: розвиток попиту та
пропозиції в Україні» — апология монетаристских догм. В ней, в частности,
доказывается, что денег в обращении Украины достаточно, что внешне ощущаемая
нехватка денег есть результат бесхозяйственности и злоупотреблений и именно
только в силу этого возник кризис платежей и задолженности. Книга суммирует
многочисленные выступления и статьи председателя правления НБУ. Авторы
издеваются над объективными проблемами производителей, перекладывая всю
вину за кризис на них самих. Не стоило бы об этом упоминать, но такое мнение,
похоже, стало господствующим в высших эшелонах власти, что неоднократно
проявлялось в многочисленных нормативных актах и практических действиях,
в том числе «кавалерийских наскоках» на предприятия. Конечно, и бесхозяйственность,
и злоупотребления имели место, как и растерянность перед хаосом крушения
рынков и неумение быстро приспособиться к новым рыночным условиям. Но есть
правило: когда неумелыми и нечестными кажутся все или почти все, то дело
не в них, а в системе, которая ставит «мнимо виновных» в противопоказанные
нормальной хозяйственной деятельности условия.
В.Ющенко и В. Лисицкий доказывают достаточность денежного предложения
тем, что количество денег в обращении (агрегат М1) по отношению к ВВП,
если считать не по данным на конец года, а по среднемесячным (строка 1
табл.2), колеблется не так драматично, как мы показали в начале статьи:
в 1991 г. — 30 %, в 1996 г. — 6,1 %. Действительно, перепады меньше, но
достаточно крутые. Интересно отметить, что в 1993 г. — году наивысшей инфляции
— денежная масса сократилась вдвое против прошлого года (8,4 против 17,8
%). В предыдущем 1992 г. — тоже сильное сокращение. А нас уверяют, что
инфляция зависит от количества денег и что их было слишком много! Уже этот
факт выбивает почву из-под ног монетаристов.
Между тем уровень монетизации, рассчитываемый как отношение денежной
массы к ВВП, независимо от того, какой метод расчета денежной массы используется
при его определении, является достаточно условным показателем. В каждый
момент времени денежная масса обслуживает объем товаров и услуг, предлагаемых
в этот момент на рынке, в то время как валовый внутренний продукт — это
объем товаров и услуг, созданных за определенный период времени. Основное
практическое применение показателя уровня монетизации состоит в его использовании
в международных сопоставлениях. Приведенные В.Ющенко и В.Лисицким расчеты
лишь подтверждают, что денег стало значительно меньше. Но по какому критерию
судить, достаточно ли их в обороте? Убедительного ответа на этот вопрос
авторы не дают.
Так, чтобы найти сколько-нибудь приемлемый критерий, В.Ющенко и В.Лисицкий
сопоставляют одни и те же деньги в разном исчислении: номинальном (фактическом)
и реальном, т.е. скорректированном на уровень инфляции. Номинальные деньги
называют предложением, а переоцененные — запасом. И делают вывод, что «запасы»
денег резко снизились по сравнению с «предложением». Значит, «предложение»
было избыточным, т.е. банк выпустил лишние деньги, которые были не нужны,
поэтому они обесценились. Но ведь это одни и те же деньги в разном исчислении,
их обесценение с самого начала введено в расчет! Такого рода подтасовки
часто встречаются в упомянутой книге и отнюдь не являются случайностью:
подобными «казусами» грешит вся монетарная теория.
Вообще судить об обеспеченности открытой экономики по всей массе обращающихся
денег М1 нельзя. Ее значительная, причем все возрастающая часть — это наличные
деньги. Они обслуживают открытую экономику лишь частично, зато, вместе
с иностранной валютой, обслуживают теневой оборот. И наличности, возможно,
там и достаточно. Кроме того, значительная часть денежной массы вообще
не обслуживает товарный рынок, обращаясь исключительно в финансовой сфере.
Для анализа обеспеченности открытой (официальной) экономики нужно рассмотреть
деньги, имеющиеся на счетах предприятий (или, точнее, в оборотных средствах).
Уменьшение денег в составе оборотных средств демонстрирует таблица 2 (строка
3). Денег все меньше и меньше. А сколько, хотя бы примерно, нужно для нормального
воспроизводства?
Рассмотрим среднемесячные остатки денег предприятий в отношении к начисленной
заработной плате (строка 2 табл. 2).
Если в 1992 году у предприятий после выплаты зарплаты оставались деньги
на оплату поставок, налогов и других финансовых обязательств, то в 1996
г. не хватало даже на зарплату. Таким образом, можно приблизительно определить
минимальный объем необходимых предприятиям денег. Для этого воспользуемся
отношением затрат на производственную зарплату к стоимости валового выпуска
(совокупного общественного продукта). Оно равно 1/5. Значит, предприятия,
чтобы воспроизводство шло нормально, должны обладать в среднем суммой денег,
в 5 раз превышающей фонд зарплаты.
Очевидно, что уже в 1992 году денег меньше, чем нужно, а начиная с 1993
г. установился хронический и все усиливающийся дефицит. Ясно, что этот
дефицит и породил лавину неплатежей и бартера (данный факт подтверждается
резким ростом отношения задолженностей к ВВП в 1993 г.). Попытки пресечь
бартер банкротствами и санкциями приведут экономику к полному крушению.
Рассмотрим еще один аргумент, с которым неоднократно выступал В.Лисицкий.
Он исчислял чистые оборотные активы предприятий, которые якобы растут.
Данные Госкомстата (Статистический ежегодник Украины за 1996 год, с.54)
существенно отличаются от данных, приводимых в монографии В.Ющенко и В.Лисицкого
(«Гроші: розвиток попиту та пропозиції в Україні», с.190). Если следовать
данным Госкомстата, «чистые оборотные активы» сокращаются, а не растут.
Это на совести авторов.
В.Ющенко и В.Лисицкий считают, что, продав часть материальных активов,
предприятия могли бы выполнить свои финансовые обязательства и сохранить
объемы производства. Но кому продать, если платежеспособный спрос вообще
ограничен. Да и продавать материальные активы, которые завтра могут понадобиться
для выполнения заказов, могут только люди, которые уже не надеются работать
— и им все равно. Монетаристы подталкивают к тому, чтобы дирекции предприятий
превратились в ликвидкомы. На многих предприятиях легкой промышленности
продали даже ценное оборудование (например, трикотажное). Это означает
потерю перспективы и надежды. Поддержать кругооборот и объем производства
таким способном не удастся. Голубая мечта стран-конкурентов!
В.Ющенко и В.Лисицкий возмущаются, что товаропроизводители все годы
работали без оглядки на возможности денежного покрытия затрат. Но если
бы товаропроизводители «оглядывались» на деньги, то производство остановилось
бы не позднее 1996 г. Пусть посоветуют остановиться и подождать денег,
например, электроэнергетикам или коксохимикам!
Уже не в первый раз монетаристы переворачивают экономические отношения
с ног на голову и подтасовывают цифры, защищая обанкротившуюся политику.
ТУПИК ОГРАНИЧИТЕЛЬНОЙ МОНЕТАРНОЙ ПОЛИТИКИ
Бесперспективность и опасность безумных монетаристских экспериментов
в конкретных условиях Украины была очевидна с самого начала. Продиктованная
международными финансовыми организациями ошибочная оценка характера экономического
кризиса (который в Украине, как указывалось выше, приобрел форму кризиса
спроса, что подтверждается наличием значительной безработицы и мизерным
использованием производственных фондов), привела к тому, что экономические
проблемы Украины решались противопоказанными средствами. Отказ от умеренной
денежной эмиссии в пользу «пирамиды» государственного долга усугубил постоянное
сокращение эффективных бюджетных расходов на фоне усиливающегося оттока
денежных средств за рубеж. Сокращение расходов бюджета (или «государственного
потребления»), за которое ратуют В.Ющенко и В.Лисицкий, приобрело самовоспроизводящийся
характер по цепочкам «сокращение централизованных капиталовложений и расходов
на народное хозяйство — спад производства — снижение налоговых поступлений
— сокращение бюджетных расходов», «сокращение социальных выплат — снижение
платежеспособного спроса — спад производства — снижение налоговых поступлений
— сокращение бюджетных расходов».
Кредитно-денежная политика, направленная на реальное преодоление кризиса
и достижение динамичных темпов экономического роста, должна была исходить
из необходимости такого объема бюджетных расходов, который позволял бы,
с одной стороны, производить социальные выплаты в полном объеме, с другой
— обеспечить товарную экспансию, в том числе путем контролируемого краткосрочного
кредитования производителей товаров народного потребления. В этом случае
некоторый рост инфляции был бы предсказуемым и безопасным. Подобные действия
принесли бы ощутимую пользу и в 1996, и в 1997 году. В современных же условиях
разрастания финансового кризиса эффективность таких мер резко снижается
из-за ажиотажного роста инфляционных ожиданий. Обострение финансового кризиса
приведет к тому, что неэффективными окажутся и любые формы курсовой политики:
удержание курса гривни вызовет «таяние» валютных резервов, ухудшение условий
внешней торговли и наращивание внешнего долга, ее девальвация приведет
к ухудшению условий обслуживания внешнего долга и значительному росту потребительских
цен. Пространство для кредитно-денежных маневров, усилиями отечественных
монетаристов, практически отсутствует. Обвал рубля, а за ним и гривни подтвердил,
что политика денежного дефицита в конкретных данных условиях разрушает
реальную экономику — фундамент, на котором держится национальная валюта.
Она должна была рухнуть именно стараниями идеологов монетаризма.
