Более трети украинских студентов (а это ежегодно свыше 120 тысяч выпускников) учатся на экономических факультетах. Поэтому предложение финансистов и банкиров на рынке труда в несколько раз превышает спрос. Несмотря на это родители продолжают проталкивать своих чад именно на эти специальности, а бизнес, в свою очередь, жалуется на то, что найти хорошо подготовленного экономиста весьма непросто. То есть сегодня в Украине налицо явное несоответствие между «качеством» и «количеством» высшего экономического образования.
Одна из причин — сами студенты. Точнее — постепенно снижающийся уровень базовой школьной подготовки абитуриентов. В этом смысле показательны результаты проводившегося в этом году внешнего тестирования. Многие потенциальные медалисты получили 6 — 7 баллов из 12 (по привычной системе это «тройка») по украинскому языку и математике. Этот факт красноречиво свидетельствует о реальном уровне подготовки тех наших выпускников, которые, согласно аттестату, считаются лучшими.
Сегодняшние абитуриенты родились после чернобыльской аварии, когда резко упала рождаемость. В 90-е годы прошлого века этот процесс еще более обострился. Так что абитуриентов стало меньше. С другой стороны, за последние годы появилось много новых частных вузов, а государственные значительно увеличили набор студентов. Через год-два количество мест в вузах сравняется с числом выпускников-абитуриентов, и высшее образование может стать практически всеобщим. В этом отношении Украина почти сравнялась с Японией, которая провозгласила своей целью обязательное высшее образование для всех. К сожалению, в этих условиях уровень образования неизбежно снижается. Если раньше студентами становились наиболее способные и подготовленные выпускники, то теперь за университетские парты сядут все. А столь массовое образование очень сложно сделать качественным.
Поскольку в нашей стране наиболее массовым сегодня является именно экономическое образование, то логично, что проблемы с качеством относятся, в первую очередь, к нему. Но почему? Дело ведь не только в легко проверяемой способности каждого отдельного вуза обеспечить у себя наличие необходимого штата: согласно мировому опыту, на одного университетского преподавателя должно приходиться не более десяти студентов. Это условие выполнить не так сложно. Сложнее другое — привлечь к преподаванию работающих специалистов-практиков, не понаслышке знающих ситуацию в экономике и способных поделиться своими знаниями с молодежью. Мешают этому два фактора. Первый — банально невысокий уровень оплаты преподавательского труда. Действительно, квалифицированные экономисты, которые по идее и должны приглашаться в университеты, могут зарабатывать в коммерческой сфере в 3 — 10 раз больше, а то и более, чем стоя в аудитории, за кафедрой. Какое место работы они выберут? Ответ на этот вопрос не требуется.
Но преподавателю-совместителю «светит» очень высокая педагогическая нагрузка. Лишь очень немногим удается договориться с администрацией, что они будут читать одну-две лекции в неделю. Остальным предлагают работу минимум на полставки. Это означает, что они должны два- три раза в неделю, часто посреди рабочего дня, быть в на работе. При нынешнем ритме жизни позволить себе такую роскошь практически никто не может. Поэтому основной штат преподавателей экономических факультетов — это люди из академической среды, мало знакомые с реальной экономикой и бизнесом. В этом отношении показательно, что вузовских преподавателей не воспринимают в качестве потенциальных сотрудников в коммерческом секторе, им даже при желании непросто сменить работу. Как следствие, до сих пор не теряет актуальности грустная советская поговорка о том, что «пришел на работу после вуза — забудь все, чему тебя учили, и учись заново».
Высокую нагрузку на преподавателя вообще можно считать бичом украинского высшего образования. Болонский процесс предусматривает резкое снижение количества часов, которые доцент или профессор должен посвящать чтению лекций и проведению семинаров. Европейцы считают, что оптимальная учебная нагрузка преподавателя — это около 250 академических часов в год, а остальное время следует уделять научным исследованиям. У нас же учебная нагрузка составляет не более 900 часов по закону и около 1000 часов реально. Чтобы приблизиться к европейским нормам, положение об уменьшении учебной нагрузки было включено в новую редакцию закона о высшем образовании, принятую Верховной Радой прошлого созыва, но Президент этот закон ветировал. Так что сокращение учебной нагрузки откладывается... Преподаватели, разумеется, огорчены. Но не потому, что напряженный учебный процесс отвлекает их от научных изысканий, а из-за того, что при такой нагрузке трудно работать в двух-трех вузах одновременно... Остается сожалеть, что очевидная необходимость зарабатывания денег не оставляет многим преподавателям времени на повышение собственного профессионального уровня.
В этой ситуации удивляет, что многие молодые люди не прощаются с альма-матер сразу после получения диплома, а остаются на кафедре. Еще в середине и конце 90-х годов учеба в аспирантуре была очень непопулярной. Прошло несколько лет — и все стало наоборот. Количество мест в аспирантуре растет, но тем не менее не поспевает за спросом. Конкурс между потенциальными научными работниками растет. Причину этого следует искать на рынке труда. С одной стороны, предложение, в частности, молодых экономистов в несколько раз превышает спрос. С другой, университет, как правило, не даст тех знаний, которые востребованы в коммерческих структурах и нужны для того, чтобы сделать успешную карьеру.
Не удивительно, что на вопрос «Зачем вы пришли учиться?» первокурсники отвечают: «Чтобы получить диплом». Пока нет диплома, нельзя рассчитывать на нормальную работу. Но как только ты его получаешь, ты обнаруживаешь, что твой диплом никому не нужен. Работодателю достаточно того, что претендент на должность получил хоть какое-то высшее образование. В объявлениях о вакансиях так и пишут: «ВО». Его характер и качество не имеют значения. На собственном опыте могу утверждать, что вопрос об образовании работодатель и его будущий сотрудник обсуждают примерно так:
— Закончил вуз?
— Да!
— Хорошо! Занесешь копию диплома в отдел кадров.
И все. Говорят, что бывает и по- другому, но мне такое пока что не встречалось.
Естественно, наличие диплома единого государственного образца о высшем экономическом образовании никак не выделяет выпускника из более чем 100 тысяч таких же, как он, новоиспеченных дипломированных специалистов. Зная это, мотивация к учебе уменьшается еще ощутимее. Но при отсутствии опыта работы выпускник не имеет практически никакой возможности выделиться на рынке труда, чтобы получить приемлемую для него должность. На помощь приходит аспирантура, благодаря которой можно за 2 — 4 года получить еще один диплом, но уже такой, который есть далеко не у всех. На кандидата наук, по старой советской привычке, в нашей стране смотрят несколько иначе, чем на простого специалиста или магистра — и шансы на трудоустройство реально увеличиваются.
Перефразируя известного деятеля, которому принадлежит очень известный и цитируемый по сей день лозунг «Учиться, учиться и учиться», можно сказать: «Неверной дорогой идете, товарищи!» В результате такой многоэтапной учебы (от школы до аспирантуры) мы имеем больше кандидатов и докторов наук на душу населения, чем любая развитая страна мира. Тем не менее, по остальным важнейшим параметрам мы почему-то отстаем. Это во многом объясняется тем, что диссертация у нас играет несвойственную ей роль «продвинутого диплома», качественное наполнение которого, по понятным причинам, в последнее время также снижается.
В этом смысле нам придется учиться у прагматичного Запада, точно знающего, сколько лет человек должен посвящать своему образованию, на какую работу он сможет после этого претендовать и в каком возрасте уйдет на пенсию. С дипломом бакалавра или магистра выпускник западного вуза идет в аспирантуру только в двух взаимосвязанных случаях, а именно: если он желает заниматься научной деятельностью или делать карьеру в вузе. Для остальных направлений карьеры аспирантура — это напрасная трата времени (3 — 6 лет), значительных средств и усилий. Западные компании считают, что диплом Ph.D (аналог нашего кандидата наук) не имеет к работе сотрудника никакого отношения, так как он важен исключительно в академической сфере.
Многоступенчатость высшего образования за рубежом построена по иной схеме. Во-первых, там степень бакалавра считается самодостаточной, позволяющей больше не учиться, а идти работать. Несмотря на более чем десятилетнюю практику выдачи нашим студентам бакалаврских дипломов, они до сих пор воспринимаются как незаконченное или неполное высшее образование, из-за чего практически все продолжают обучение до диплома магистра (или специалиста, ничем от него реально не отличающегося). В Европе иная практика. Там идут учиться на магистерскую программу, чаще всего уже имея определенный опыт работы. Причем идут отнюдь не все, так что диплом магистра имеет за рубежом реальный вес. Но и его может оказаться мало, если человек претендует на руководящую должность в крупной компании. Поэтому существуют программы МВА (Master of Business Administration, магистр делового администрирования), предлагаемые несколькими сотнями бизнес- школ. Они предназначены для руководителей, уже имеющих значительный опыт работы и стремящихся повысить свой профессиональный уровень.
Казалось бы, именно дипломы МВА должны стать в Украине сигналом, свидетельствующим работодателю о том, что перед ним сидит грамотный специалист. Но они недоступны большинству желающих из-за очень высокой стоимости. Двухлетняя программа обучения стоит у нас $20 тысяч, что выпускникам университетов не по карману.
Поэтому в области модной нынче экономики мы и имеем искаженную систему ориентиров как на рынке труда, так и на рынке образовательных услуг. Очевидно, прошедших в правительство экономистов описанная ситуация вполне устраивает. Так что на этих рынках ближайшее время не появятся более цивилизованные формы, отвечающие реальным потребностям отечественной экономики.
