На следующей парламентской неделе депутаты запланировали рассмотреть во втором чтении правительственный законопроект №9634 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины по вопросам государственных закупок». Документ предполагает выведение из-под действия закона о государственных закупках все (!) государственные, коммунальные, казенные предприятия, а также хозсообщества с госдолей более 50%. Таким образом правительство предлагает из 360 миллиардов гривен, которые Украина тратит на госзакупки, 250 — делить фактически «под одеялом»...
Весной прошлого года власть уже делала попытку «протянуть» аналогичные изменения. Закон под номером 7532 был принят парламентом. Но под давлением международных финансовых институций Президент ветировал его. Почему же тогда он появился опять? Неужели власти уже безразлично мнение ее кредиторов?
В представительстве Всемирного банка «Дню» объяснили, что они пристально следят за всем, что происходит с законодательным полем по госзакупкам, и присылают свои замечания в правительство. Аналогичная деловая «переписка» ведется сейчас и относительно законопроекта №9634. Впрочем, пока что во Всемирном банке отказываются обнародовать, чем именно их не устраивает эта законодательная инициатива и какими «стимулами» они убеждают власть отказаться от идеи сворачивания публичности в тендерных закупках. Там пообещали «Дню», что обнародуют свою позицию, как только увидят принятый парламентом закон. Мол, если их предложения не будут учтены и власть попытается протянуть то, что и весной прошлого года, опять будут давить на Президента, чтобы тот ветировал закон.
Зато в Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР) уже давно не верят в украинские законы, потому еще пять лет назад придумали, как защитить свои кредиты от украинской тендерной мафии. «Конечно, то, что сейчас происходит с украинским законодательством в сфере тендерных закупок, никакой критики не выдерживает, — комментирует «Дню» ведущий советник ЕБРР Антон Усов. — Именно поэтому мы еще в 2007 году законодательно закрепили, что финансирование государственных проектов, которым занимается наш банк, будет осуществляться по правилам ЕБРР, а не по украинскому законодательству».
На самом деле, как заметил эксперт, там целый ряд существенных отличий, предполагающих невозможность «кражи». «Это и открытый международный тендер, и мониторинг выполнения задачи, проверка финансовой возможности и опыта исполнителя, конечно, предусмотрена и финансовая ответственность сторон за невыполнение или за некачественное выполнение заказа, — детализирует Усов. — Одним словом, это и есть так называемая принятая международная практика. Только так, честно вам скажу, мы удостоверились, что наша работа с госсектором, то есть наши финансы в госсекторе Украины, находятся в безопасности, и мы можем быть уверены, что, по меньшей мере, наши средства, которые мы выделяем на проекты в Украине, будут использованы на те цели, которые предусмотрены проектно-кредитными задачами».
Было бы хорошо, если бы все украинцы могли воспользоваться практикой ЕБРР и быть уверены, что налоги, которые мы платим в бюджет, действительно использовались на те цели, которые декларируются государством. Тогда бы, возможно, ни у кого не возникало вопросов к учебнику для первого класса стоимостью в 647 гривен, даже при условии, что его автор — мама первого вице-премьера...
О борьбе с гиперболизированной тендерной клептоманией — в интервью «Дню» председателя правления и исполнительного директора Центра противодействия коррупции (общественная инициатива, основанная тремя молодыми лидерами — похожий проект известного российского блогера Алексея Навального «РосПил») Виталия ШАБУНИНА.
— Типичная для Украины ситуация. Здесь есть две важные вещи. Одна, которая наиболее заинтересовала наши медиа, — это то, что мать первого вице-премера написала книгу. На самом деле, здесь вопросов — минимум. Она действительно может быть хорошим ученым и готовить учебники. Проблема — в цене книги, которую она написала. Мне как налогоплательщику очень интересно, что это за учебник для первого класса, который стоит больше полтысячи гривен. На такую сумму это должен быть целый мультимедийный комплекс, который поет, танцует, разговаривает...
Как бы там ни было, налицо факт коррупционной схемы с книгой, которая просто не может столько стоить, даже при условии полной полиграфии, самой качественной печати и самой хорошей бумаги.
— И он, благодаря инициативе «Наші гроші», стал широко известен общественности.
— На самом деле, таких «фактов» сегодня — хоть отбавляй. Только за последний месяц мы задокументировали их на более чем 160 миллионов гривен. И речь не о сумме тендеров, а о том, что украли, то есть о разнице между нормальной ценой и той, по которой они закупили.
— И что вы делаете дальше с этими фактами ?
— Первый шаг — депутатское обращение в Государственную финансовую инспекцию (бывшее Контрольно-ревизионное управление (КРУ). — Ред.) на местном уровне. В случае с учебниками, который мы обсуждаем, обращаемся в Киевскую государственную финансовую инспекцию и говорим: вот смотрите, купили книги по такой цене, налицо факт злоупотребления, а вы по закону следите за эффективностью использования бюджетных средств, прежде всего в сфере госзакупок, разберитесь.
Из нашего опыта, (кстати, в случае с учебниками схема все же даст сбой, потому что к делу причастны «большие» люди) чиновник Госфининспекции обращается к лицу, причастному к тендерной схеме (скорее всего, это будет начальник управления или председатель тендерного комитета), и говорит: вот смотри, есть депутатское обращение, мы можем сделать все правильно, а можем «отмазаться», но если ты нам заплатишь соответствующую сумму. И тот, кто «украл», платит. А нам из Госфининспекции приходит «отписка» типа: мы проверим указанные вами факты во время плановой проверки в третьем квартале. Полный бред, одним словом.
Мы берем эту «отписку» и с ней обращаемся к местному прокурору: имеется факт нарушения, мы, в соответствии с законом, написали в Госфининспекцию, где нам ответили, мол, «идите вы лесом»... Обращение обязательно — в письменной форме. Устное общение с этими людьми не имеет никакого смысла. Они могут реагировать только на задокументированные вещи, где стоят подписи и номера входящих документов. И в обращении к прокурору просим его пресечь нарушение закона и взять под личный контроль дело, наказать нарушителей (возбудить уголовные дела) и вдобавок — разобраться с руководителем Госфининспекции, который «отписался», тем самым нарушив Закон.
Что дальше делает прокурор? Подчеркиваю, что такой алгоритм действий прокурора имеет место лишь при условии «рядового» статуса дела, то есть без участия «топовых» политических фигур. Он берет наше обращение и...
— ... возбуждает уголовное дело и наказывает виновных?
— Звонит по телефону чиновнику Госфининспекции и говорит: ну, ты же здесь «взял», так делись, здесь же налицо факт уголовного дела. И чиновник «платит». Потом прокурор обращается к тому, кто проводил госзакупку, с тем же предложением. И тот опять «платит».
После этого следует два варианта действий прокурора. Первый — вариант «hard» — отписаться. Тогда нам приходит в ответ что-то вроде «нарушений мы не выявили» или «на основании выводов Госфининспекции мы не можем открыть дело, потому что нет вывода, поэтому ждем третьего квартала». Опять — полный бред. И второй вариант, мы его называем вариант «light», когда прокурор договаривается с «виновным» о том, что тот пишет дополнительное соглашение с заказчиком по нормальным ценам, а он не открывает против него дело, потому что нет формальных оснований. Это — хороший вариант. Конечно, виновные не наказаны, в тюрьму никто не сел, но своей цели мы добились — не дали украсть бюджетные средства, то есть наши с вами налоги. Для нас не является целью всех «посадить». Мы добиваемся того, чтобы бюджетные средства эффективно использовались. Поэтому в случае «light» мы прокурору даже благодарность направляем, хотя могли бы и должны были бы добиваться того, чтобы виновные были наказаны по закону. Но поскольку у нас сегодня работают, кстати, на безвозмездной основе, семь юристов и столько же студентов-практикантов, мы очень ограничены в возможностях...
— В случае «light» вы направляете прокурору благодарность. А что делаете, если получаете «hard»-вариант?
— Пишем обращение в Генеральную прокуратуру Украины с просьбой взять дело под личный контроль, наказать виновных и разобраться с «дисциплиной» их «коллеги» на месте. В зависимости от сложности и серьезности дела, мы можем сделать это в двух формах. Первая — просто депутатское обращение. И вторая — депутатский запрос, который озвучивается с парламентской трибуны.
— Это очень сложный алгоритм.
— А другой в нашей стране просто не действует. Если бы народные депутаты Леся Оробец и Виктор Матчук не согласились сотрудничать, мы бы так и не запустили свою работу.
— Может ли обычный гражданин собственными силами как-то противостоять «распилу» бюджетных средств?
— Не может. С точки зрения результата, это —невозможно. Они на обращение народных депутатов «отписки» пишут. Мы перепробовали разные варианты, пока выработали наиболее эффективную, на наш взгляд, и действенную схему. Сначала мы стали писать обращения в Держфининспекцию и прокуратуру от граждан. Никаких результатов. Потом — от организации. Такое нам писали в ответ, просто ужас. Мы поняли, что нужно заручаться поддержкой нардепов. Их обращений и запросов хоть немного боятся. И когда уже начинают понимать, что это не шуточное дело и не просто бюрократические «переписки», появляются результаты. Те регионы, которые сегодня уже имеют дело с Генпрокуратурой, по-другому себя ведут даже в телефонном разговоре...
Нашу инициативу часто сравнивают с «РосПилом» Навального в РФ. А у нас этот механизм не сработает? Почему? Потому что в Украине я как гражданин даже в суд не могу обратиться по поводу нарушения в каком-то из тендеров, потому что согласно законодательству мои права не нарушены.
Но в принципе властям заявлять с трибуны, что все граждане должны бороться с коррупцией, по крайней мере неприлично. Зачем я тогда как налогоплательщик оплачиваю содержание СБУ, МВД и Прокуратуры? Чтобы они студентов задерживали за расклеивание листовок?!
— Возможно, государству просто нужно предоставить гражданам инструментарий?
— Мы существуем, потому что существует проект «Наші гроші». Они поднимают эти «грязные тендеры» и обнародуют их. Ежедневно на госзакупки расходуется около одного миллиарда гривен. Если бы мы отслеживали еще эту информацию, честно говоря, мы просто «загнулись» бы. А так они делают свое дело, мы — свое, а в итоге — имеем общий результат, от которого выигрывают все.
Изменения вносятся. Сейчас в Верховной Раде зарегистрирован на второе чтение законопроект 9634. Он предлагает 250 из 360 миллиардов гривен, которые Украина тратит на госзакупки, вывести из-под тендера. То есть мы даже увидеть не сможем, сколько наших налогов будут красть.
— А какие варианты «отписок» от прокуроров преобладают?
— Зависит от региона. Самые оригинальные ответы нам приходят из Харькова. Там такой «креативный» городской голова. Только он мог выделить деньги на строительство детской площадки, которая уже стоит построенная.
Наш первый успех в борьбе со злоупотреблениями на тендерных процедурах составил пять миллионов гривен. Крымское министерство образования, семьи молодежи и спорта закупило обогревательные печи в крымские школы. Сумма тендера составляла 7,97 миллиона гривен. Переплата — пять миллионов гривен. Мы написали об этом в местную прокуратуру. И там просто ликвидировали тендер.
НАИБОЛЬШЕЕ ЧИСЛО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ — В ЭНЕРГЕТИКЕ
— Тендер ликвидировали, но школам печи нужны...
— Еще раз будут объявлять тендер.
— И еще раз будет искушение «заработать» на нем...
— Мы следим за этим. Можно сказать, с нетерпением ожидаем этого тендера в Крыму.
— Ты рассказывал о «взятках», а у вас есть информация на каком уровне какие ставки преобладают?
— Как по мне, то это выглядит так: чиновник госфининспекции смотрит, сколько было украдено. Он возьмет не менее половины. Прокурор заберет все. Это как минимум, потому что он может просто посадить виноватого чиновника, ведь это вопрос еще и уголовной ответственности. То есть человек, который украл, «попал» уже как минимум на половину суммы, которую он украл. А если в вопросе принимает участие не только госфининспекция, местный прокурор, но и ГПУ, то он заплатит очень много.
Преимущественно всегда первая инстанция дает нам отписку. В 90% из 100% нам приходит бессодержательная бюрократическая отписка. На месте люди друг к другу ближе, суммы меньше и взятку легче отнести. Они же не думают, что мы будем идти до конца. Если бы они предусматривали, что к делу еще будут привлекать Генпрокуратуру и придется еще и им «заплатить», они бы сразу отказались от тендера. Ведь «ставка» по мере поднятия «наверх» настолько возрастает, что «откуп» становится несопоставимым с тем, что украли. У нас было несколько случаев, когда нам «отписки» приходили и из Генпрокуратуры. И точно, что эти «тендеры» обошлись для «главного героя» очень дорого: он больше потратил на «отмазывание», чем заработал на тендере — это однозначно.
— Какую сумму государственных денег вам удалось сохранить?
— Около шести миллионов бюджетных гривен нам однозначно уже удалось сохранить. И сейчас еще начали поступать ответы на отправленные обращения — их мы еще анализируем.
— А какую сумму все-таки не удалось уберечь от «кражи» и почему?
— 1.251.218 грн. Это были первые отписки, мы тогда еще не знали, как на них реагировать. А теперь наши юристы заняты делами, где украдены намного большие суммы.
— Прослеживается ли какая-то тенденция, относительно того в какой сфере есть больше всего злоупотреблений в тендерных закупках?
— Ключевая тема в настоящий момент — это газ. Здесь очевидное нарушение логики государственных закупок. Выходит, что Украина покупает газ у Газпрома за деньги налогоплательщиков и продает его частной конторе, которая потом продает его нашим же бюджетным учреждениям, но уже в несколько раз дороже.
— Задача номер один для вас — вернуть деньги в казну. А в будущем планируете добиваться наказания виновных?
— Мы не можем делать всего. Возьмите во внимание то, что у нас нет людей на зарплате. Это — волонтеры, работающие в свободное от работы время. А добиваться наказания — это еще дополнительная нагрузка. Если кто-то захочет, он просто может взять у нас на сайте все материалы и добиваться с ними наказания для преступников.
— То есть должна появиться еще одна общественная структура?
— Возможно. В принципе, можем заниматься своей работой, потому что существуют наши «Наші гроші». Если бы их не было, мы бы, скорее всего, даже не появились. Возможно, уже на базе нашей деятельности появится третья структура, которая будет добиваться тюрьмы для преступников.
— Были ли попытки давления на тебя или твоих коллег, чтобы вы свернули свою «деятельность»?
— Юридически и фактически мы уже не являемся решающим звеном в этой цепи. Мы, можно сказать, уже свою работу сделали — мы запустили маховик. Поэтому, если нас даже сейчас убрать, работа будет продолжать делаться. Мы уже показали нардепам, как можно реально работать. Они уже почувствовали вкус реальных побед. В действительности в настоящий момент народному депутату, который действительно хочет что-то изменить, очень трудно найти возможность. К нашей организации уже обращалось несколько нардепов с просьбой сотрудничать.
— И вы согласились?
— Во-первых, мы не всем доверяем. Да и не нуждается большинство из них в нашем сотрудничестве. У них есть помощники, у нас на сайте — типовые проекты обращений, описан алгоритм... Берите и работайте. Я уверен, что уже за несколько месяцев мы увидим много работы в сфере противодействия коррупции в государственных закупках, которая не будет иметь с Центром никакой связи. Маховик запущен, его уже не остановить. Относительно наших партнеров, то мы планируем привлечь еще двух народных депутатов, работу которых мы уважаем.
В действительности наша цель была показать для народных депутатов этот инструментарий. И они уже его увидели.
Конечно, пока нас было трое («День» писал, что инициатива создать Центр противодействия коррупции в Украине принадлежала трем молодым общественным деятелям — Виталию Шабунину, Александру Солонтаю и Михаилу Лебедю. — Ред.), могли быть проблемы. А сейчас у нас — семь юристов, семь студентов, несколько координаторов... Выходит, что нужно «убрать» как минимум восемнадцать человек, чтобы организация перестала работать.
Да и даже, если нас всех завтра не станет, документы останутся и они в свободном доступе в интернете. Мы преднамеренно прописали систему так, чтобы не было возможности их оттуда убрать, даже у нас самих.
— А ваши волонтеры легко ли соглашались на работу? Их не пугала «тендерная мафия»?
— Кстати, очень большая проблема найти хороших юристов. В Украине, к сожалению, адвокаты и юристы сейчас носители денег, то есть их цель — определенная состязательность «кому занести». Мои хорошие друзья два года назад положили начало Ассоциации христиан-юристов. Это люди, которые руководствуются христианские ценности, но служат этим ценностям в профессиональной сфере. Два года они активно работают, проводят семинары, учебы, помогают церквам, религиозным организациям во всех юридических вопросах. Я обратился к ним и они предоставили нам семь своих юристов. Это люди, которые горят работой, пишут в свободное от работы время, кто-то работает в международной корпорации, кто-то в органах власти... А наш Центр — это возможность реализовать и ценности и опыт. А студенты уже присоединились сами. Харьковская академия дала нескольких студентов, с ними легче, для них это хорошо, потому что они получают опыт. Во-первых, в таком молодом возрасте хочется что-то изменить, а это — конкретная работа.
— Ты заметил, что цель в том, чтобы оппозиционные депутаты наперегонки «хватали за руку» коррупционера. А провластные депутаты? Зависит ли борьба с коррупцией и злоупотреблениями во время тендерных закупок от политической «расцветки»?
— По логике вещей — не должна. Допустим, мы с тобой два провластных нардепа. Наша партия руководит страной. И мы с тобой узнаем, что член нашей партии, министр образования, крадет бюджетные деньги. Для нас было бы целью номер один отстоять репутацию партии и его публично выбросить из власти. Это вопрос нашего прохождения в Верховную Раду. Все очень просто. Поэтому при нормальной политической системе должны бы быть первыми в борьбе с коррупцией нардепы от большинства. К сожалению, в сегодняшних украинских реалиях так не будет, потому что действует не политическая логика, а финансово- клановая: как же я буду писать на своего министра, если он мне друг, товарищ, брат, кум, где-то в схемах мы с ним вместе принимаем участие...
Хотя есть нормальные люди. Скажем, во фракциях большинства есть несколько нардепов, без которых, например, антитабачное лоббирование не было бы таким эффективным, которые реально много помогают.
ПОРОШЕНКО ПОКАЖЕТ, КАК ОН БОРЕТСЯ С ТЕНДЕРНОЙ МАФИЕЙ, КОГДА ОБЪЯСНИТЕ ЗАКОННОСТЬ ПРЕДЕЛЬНЫХ ЦЕН
— В своих предложениях, адресованных Президенту, Петр Порошенко написал, что одним из ключевых заданий МЭРТ он видит обеспечение прозрачности в госзакупках.
— То, что он говорит, очень хорошо, но пусть нам даст реальный документ. Поэтому мы к нему обращаемся: «Товарищ Порошенко, у нас есть много кейсов (мы перечислим, дадим документы), где нам говорят о каких-то «предельных ценах», что непосредственно нарушает украинское законодательство. Пожалуйста, дайте официальное разъяснение: это законно или нет». Через десять дней мы будем иметь ответ, и этот ответ покажет нам истинные интересы и планы в сто раз лучше, чем сто его эфиров, интервью, заявлений... На одном листе будет написано: «это законно», или «это незаконно».
— И что будет, если что он напишет вам, что это незаконно?
— Это очень важно. Это будет означать, что если нам кто-то теперь отпишет о предельных суммах, мы будем писать прокурору, ссылаясь на конкретный документ. Вот, смотрите, есть официальное разъяснение Минэкономики о том, что это незаконно, то есть они нарушают конкретный документ в настоящий момент. Не логику закона, как мы пишем, а данный конкретный документ. Это сокращает для прокурора возможность «отмазаться». Поэтому мы сейчас увидим, насколько Порошенко последователен в том, что он говорит.
— Вы верите в то, что можно абсолютно «под корень» убрать все эти злоупотребления в госзакупках?
— У нас не такая цель «под самый корень», а хотя бы там, где это очевидно. Чтобы, например, не покупали сахар по 30 гривен (сейчас есть несколько тендеров), чтобы хоть так нагло не делали. В Украине за два года закрыли 640 школ. Большинство этих школ требовали один-два миллиона гривен в год бюджетного финансирования, и они бы дальше существовали. Только тем крымским тендером, который я приводил в пример, можно было спасти от закрытия пять школ.
На самом деле государственная политика заключается не в языке или геостратегических дискуссиях. Она — в распоряжении налогами. Все остальное от лукавого. Поэтому когда кто-то приезжает в регион и говорит: «Вот, мы русский язык сделаем»... «Памятник Бандере поставим»... Это — бред. Нужно спрашивать конкретно: что вы будете делать в сфере тендеров? Сколько денег пойдет на эту конкретную школу, на детский садик, больницу, дорогу и тому подобное? Где вы их будете брать? Спрашивать нужно о деньгах...
ИЗ БЮДЖЕТА УКРАДУТ, КАК МИНИМУМ, 70 МЛРД ГРИВЕН, ЕСЛИ ВРУ ПРОГОЛОСУЕТ ЗАКОНОПРОЕКТ № 9634
— Законодательного поля хватает для вашей работы или все-таки вы имеете предложения относительно усовершенствования сейчас действующих законов?
— Конечно, в Украине можно улучшить нормативное поле. Его всегда можно и нужно улучшать. Но и того, что есть, достаточно, чтобы не красть, а тот, кто украл, чтобы был наказан. Вопрос в людях, которые сидят на должностях и просто не выполняют определенные нормы закона. Не в законах вопрос, а в людях, которые их выполняют. Очевидно, не нужно покупать что-то вдвое дороже, чем оно стоит на базаре. Очевидно, мотивация делать это — украсть бюджетные деньги. Для любого стража порядка должен быть виден в этих действиях состав преступления. Ну, как еще должно быть прописано в законе, чтобы был наказан тот, кто потратил вдвое больше на то, что стоит вдвое меньше?! Никак.
В настоящий момент в парламенте пытаются «ухудшить» законодательное поле в тендерных вопросах. Хотят принять законопроект №9634, предусматривающий сужение публичности в закупках, которые осуществляют государственные предприятия. И если сейчас выведут из-под тендеров госучреждения, то фактически из 360-ти миллиардов 250 уйдут в тень, и нельзя увидеть, что украли и где украли, такой себе «дерибан по-тихому»
— Какие масштабы «злоупотреблений» вы прогнозируете от тендера «под одеялом»?
— Минимум 70 миллиардов украдут, это я просто гарантирую. Судить об этом можно хотя бы исходя из того, над какими делами в настоящий момент работает Центр. А 70 миллиардов — это два бюджета образования и шесть бюджетов здравоохранения. У нас уже завтра можно было бы увеличить зарплату учителям вдвое, только бы не крали.
— А как эту проблему решают наши соседи — поляки, россияне?
— В России фактически то же, что и у нас. Практики поляков я, к сожалению, досконально не знаю.
Первое и единственное, на мой взгляд, что можно и нужно сейчас сделать, кстати, не потратив ни копейки, — переделать сайт «Вестника госзакупок». Сейчас он специально так сделан, что там разобраться было просто невозможно. Первое — поменять сайт. Второе — понять, кто является бенефициарием даже в украинских фирмах. Это можно сделать, но с большим количеством проблем. А вы повесьте всю «родословную» в интернете. Чего вы боитесь?
— Какая ключевая причина сегодня мешает бороться с коррупцией в Украине?
— Безнаказанность. Люди не боятся ответственности. В конвенции ООН по борьбе с коррупцией один из ключевых принципов — это то, что коррупция должна быть наказана, а ущерб, который она нанесла, должен быть компенсирован за счет коррупционера. То есть он как минимум должен отдать то, что украл, плюс к этому — быть наказанным либо штрафом, либо тюремным заключением, или как минимум лишением права занимать какие-либо должности. В Украине ничего из этого не работает. Наибольшее, что угрожает тому, кто украл у нашего государства, это — откупиться. Это превратилось в бизнес. На местном уровне — ходят деньги. А на наивысшем — политические связи и договоренности.
