Специалисты-аграрии знают, что ежегодная глубокая плужная обработка почвы — ресурсоемкий процесс. К тому же вспашка еще и наносит непоправимый вред почвенной микрофлоре, усиливая эрозионные процессы и деградацию плодородного слоя. Но в природе существует естественный плуг, за который платить не надо. Непаханное поле пронизано на 1—3 метра вглубь миллиардами капилляров, оставшихся после корней растений или образовавшихся в результате жизнедеятельности дождевых червей и других организмов. По этим тонким, но глубоким ходам землю насыщает влага. Зимой она замерзает и разрывает каналы. Так происходит природное рыхление.
Наблюдательные аграрии позаимствовали естественную технологию обработки земли. Перестали пахать (отсюда и название технологии — «No-Till» — «не пахать»), начали сеять прямо по пожнивным остаткам с минимальным нарушением структуры почвы. На бережное отношение земля откликнулась большим урожаем. Но положительный пример не стал заразителен: во многих хозяйствах по-прежнему пашут. Клыки плуга превращают плодородный слой в пыль, уносимую ветром.
На поле, принадлежащем корпорации «Агро-Союз», работающей по технологии «No- Till», группа фермеров обступила жатку — небольшую, аккуратную, как будто игрушечную. Земледелец Павел Доценко, один из руководителей фермерского хозяйства «ДИАН.Д», вспоминает, как в 1975-м в Мелитополе один фермер изобрел подобную машину. Тогда руководство области авторитетно заявило: жить идея не будет. А вот когда спустя 20 лет нам ее «из- за бугра» привезли, все почему- то заработало.
Но, как выяснилось, ресурсосберегающие технологии недешево обходятся крестьянам. «Мы вот вчетвером объединились в фермерское хозяйство, купили сеялку. А на трактор, который должен бежать 15 км в час («Кировец» еле-еле 5 км в час тянет), не хватило», — жалуется Доценко. «Мы как будто посреди океана в лодке без весел остались, — добавляет его брат Дмитрий Доценко. — Сейчас работаем с банками по поводу кредита. Но там нужен первый взнос 30% от стоимости техники, а при таких ценах на урожай не слишком-то разгонишься».
— Дмитрий Федорович, почему все же вы перешли на «No-Till»?
— По этой технологии мы значительно сэкономили на дизтопливе. В этом году у нас ушло всего лишь по 9 литров на гектар при общей площади хозяйства 1600 га. А это и посев «Кировцем», и подвоз «кразами», и обработка растений. По сто литров солярки в день заливали, а в целом все равно дешевле вышло.
— Размер инвестиций, наверное, был большой?
— Окупаемость однозначно будет. Это — единственный путь выживания сельского хозяйства, в том числе растениеводства. До тех пор, пока мы не осознаем логику существования почвы, почему она такая, в каком состоянии она сохраняет свое самое высокое плодородие, мы не добьемся успеха.
— Перейдем к насущным фермерским делам. Уделяют ли днепропетровские власти должное внимание проблемам фермеров? И нужно ли это внимание им: может, пусть лучше просто не мешают?
— Власть по-прежнему не видит фермера. Отношение такое: а, это ты, фермер, — и где ты взялся на мою голову! Ничего в последнее время не изменилось. Сама постановка вопроса в государстве неправильная. Никакой тебе благодарности за труд, не говоря уже о помощи. У новой власти то ли руки, то ли сознание не доходит до принятия кардинальных решений по развитию сельского хозяйства, и это очень плохо.
Получается, что в целом к фермерам предвзятое отношение, и не только со стороны власти. «Фермер» — есть в этом слове что-то такое, что не воспринимается народом. Все мы, земледельцы, требуем к себе большого внимания. Ведь мы работаем на успех, на продукт, на хлеб, который, между прочим, ест и наше правительство. Поэтому и называть нас нужно земледельцами. А то ведь «фермер» у некоторых где-то на подсознании ассоциируется с понятием «кулак»
— Так каких же все-таки действий ждут земледельцы от властей?
— В первую очередь, справедливого к себе отношения. Не тому давать больше льгот и дотаций, кто ближе к «корыту», кто нардеп или его советник, а всем по заслугам. Ведь сегодняшние дотации — чистой воды издевательство. Это лазейка для нечестных чиновников. Во-вторых, государство, чтобы поставить в равные условия всех землепользователей, должно гарантировать ценообразование. Низкие цены — это еще большее глумление, чем дотации. Дизтопливо дорогое. Мне вчера звонит один трейдер: «Третий класс зерно есть? — Есть. — По 250 гривен. — Чтобы ты на эти деньги купил налыгач (часть воловьей упряжки — Авт. ) и повесился на нем».
Кукуруза лежит у меня, 400 тонн. Подвози, говорит, я ее по 250 гривен возьму. Пусть она пропадет пропадом. Я ее в Киев отвезу и возле Кабмина брошу. Пусть там решают, что с ней делать. Где же гарантии, где цены, где субсидии? Жулики их забирают. Да и одними дотациями ситуацию не изменишь.
— Но ведь не все обещания пустые. Например, государство обещало компенсировать банкам часть процентов по кредитам...
— В этом направлении лед тронулся. Хорошо, что хватило ума объединить усилия власти и земледельцев. Я же подвергаю риску не только себя, но и всю семью. Если я «прогорю», мне один выход — на лыжи и через кордон. Потому что заберут все, и того не хватит. А где же гарантии? Ради чего я рискую, для кого стараюсь вырастить урожай, чтобы земля не гуляла?
В этом году мы засеяли 680 га, которые пустовали. Там бурьян стоял выше человеческого роста. Теперь соя растет на радость, а может, и на зависть всем. А сеяли по непаханному, по убранной кукурузе. Она где недокошенная стояла, где горела. Поле кривое было: то яма, то канава. Люди мимо шли, за голову хватались. Ужас, мол, да и только. А теперь соя как соя, хорошая растет. Хотя риск был огромный.
— Какие должны быть цены на агропродукцию, чтобы земледельцы были рентабельными?
— Достаточными, чтобы окупать затраты. Фермеру должно оставаться если не на штаны, то хотя бы на обувь. Сегодня нас тянут в Европу, призывают: давайте ориентироваться на мировые цены. Естественно, интеграции не избежать. Мы — центр Европы. Мы всегда были всесоюзной, мировой житницей. Но к этому надо готовиться постепенно.
— Вступление в ВТО связано с квотами на выращивание сельхозпродукции, ограничением дотирования сельского хозяйства, штрафами за перепроизводство. Не пугает ли это все аграриев?
— Я по этому поводу расскажу анекдот «с бородой». Спрашивают как-то голову колхоза, что такое СПИД. Он думал-думал и говорит: это болезнь столетия, но от нее не будем страдать мы и Япония. Почему? Просто мы живем в XX веке, а Япония в XXII.
Так вот и эта проблема нас пока не касается. Мы должны соответствовать уровню Европы, если туда идем. Пока в Украине только одна ферма, сертифицированная по европейским стандартам. Вот и стоим одной ногой в Европе, а другой, простите за грубость, в навозе. Вступлению в ВТО должна предшествовать серьезная работа на уровне правительства и Президента.
— Как вы считаете, земля должна продаваться? Между прочим, иностранные инвесторы все время говорят, что без рынка земли не начнет расти и стоимость сельхозпродукции.
— Безусловно, рынок земли нужен, но сегодня мы к нему не готовы. Люди из-за нищеты отдадут землю за бесценок. Как можно говорить о Европе, когда мы голые, босые, драные. Когда под пиджаком рубашки нет, есть только бабочка и манжеты. Когда законы не работают, национального производителя не защищают. Вот возродим плодородие почвы, сделаем продукцию конкурентоспособной — тогда и о рынке земли поговорим. Все должно вызреть, всему свое время.
