Как правило, накануне прихода настоящих хозяев все предприятия
оказываются перед угрозой банкротства. Далее, потенциальный хозяин или
директор, или сторонний инвестор, или же госструктура, приступает к аккумуляции
«долей участия в собственности», что на обычном языке называется скупкой
контрольного пакета акций. В случае успеха (часто обеспеченного операциями
сомнительного свойства) предприятия в последующем обычно восстанавливают
прибыльную работу, находят ресурсы и на погашение старых долгов, и на капиталовложения.
Впрочем, к такому результату у нас пока приходят редко.
В большинстве же случаев украинские предприятия вовлекаются
в изматывающую борьбу за передел собственности, и им так и не удается миновать
второй постприватизационный этап. Более того, нередко после таких разборок
некогда перспективные производства оказываются на грани физического существования,
когда наилучшим выходом для них является изменение профиля использования
земельного участка под ними.
В новейшей экономической истории Украины не перечесть примеров,
когда благие намерения поиска стратегического инвестора, а попросту говоря
— эффективного собственника, хозяина, — обрекали предприятие на годы безвластия
и воровства как раз по причине неурегулированности процедуры такого поиска.
Только за последние полгода общественности поведали о скандалах на АО «Линос»,
АО «Росава», АО «Днепрошина», АО «Киевская Русь» и т.д. Попробуем разобраться,
почему мы имеем то, что имеем...
Фактически, т.е. в соответствии с действующим законом,
возможны несколько путей подбора новых «хозяев». Во-первых, это размещение
акций на сертификатном аукционе. Чем интересен этот способ? По единодушному
мнению причастных к нему лиц, главное преимущество сертификатных аукционов
— в возможности быстро и дешево получить контроль над интересующим объектом.
Однако тут в силу вступает неписаное правило: то, что приватизируется дешево,
будет приватизировано еще раз. И действительно, редко какой пакет акций,
приобретенный на сертификатном аукционе остается у его первого владельца.
Причем неважно, оказался ли он у инвестиционной компании, работников предприятия,
директора или у кого-то еще. Однако и здесь есть закономерность: чаще всего
пакеты акций сосредотачиваются у директоров или дружественных им компаний.
Пример — АО «Росава». Логика директора проста до неприличия.
Поскольку само предприятие выпускает вполне ликвидный товар — шины для
легковых автомобилей, а дирекция единолично распоряжается финансовыми и
материальными ресурсами, согласитесь, было бы как-то нерационально делегировать
право получения прибыли посторонним лицам. Следовательно, пока у дирекции
нет уверенности в сохранении прежних доходов, деньги от реализации продукции
попросту зависают у фирм-покупателей. Неплатежи провоцируют долги, долги
— банкротство, банкротство — снижение стоимости акций. В январе текущего
года акции АО «Росава» на внебиржевом рынке при номинале в 25 копеек стоили
80 копеек при продаже и 40 при покупке, летом их уже никто не покупал,
а цена продажи упала до 20 копеек.
Таким образом, порядком подешевевшая (кстати, и по причине
финансового кризиса, а не только из-за убыточной деятельности) собственность
снова готова к возврату в хозяйские руки. Для акционеров из трудового коллектива,
изнуренных многомесячными задержками зарплаты, предложение продать свои
акции по номиналу за деньги — предложение, от которого поистине трудно
отказаться. Впрочем, на этом история не заканчивается. Поскольку директор
вместе с трудовым коллективом распоряжаются всего 26% акций, а 74% — находятся
в руках государства, основная схватка за предприятие еще впереди. Как она
будет происходить? Способов, по всей видимости будет столько, сколько соискателей
на имущество будет у предприятия.
Поэтому здесь мы переходим ко второму варианту выборов
«хозяина» и снова сошлемся на пример АО «Росава». В марте 1998 г. был объявлен
коммерческий конкурс по продаже 43-процентного пакета акций этого общества.
$15 млн. должны были поделить между собой бюджет и АО. Но дележа не произошло.
По официальной информации, конкурс не состоялся по причине отсутствия спроса
на акции. По другой информации, полученной из источника в Фонде госимущества,
акциями интересовался покупатель из России, но он, очевидно, не подошел
дирекции АО, а посему был проигнорирован. Таким образом, коммерческий конкурс
(максимально подходящий для реализации интересов дирекции) был перенесен
по просьбе предприятия до 1 квартала будущего года. Поговаривают, что именно
к этой дате подоспеет надежный и одновременно желательный для АО покупатель
из-за рубежа. Таким образом, наша история, как говорится, приросла прецедентом:
ведь «выяснение отношений» дирекции АО с госчиновниками, уже однажды завершившееся
в пользу дирекции, несомненно повлияет и на выбор способов дальнейшей приватизации,
и на их результат.
Но вернемся к упомянутой выше классификации. Итак, третий
вариант подбора хозяина актуален для ситуаций, когда предприятием заинтересовался
инвестор, близкий к центральному аппарату власти. Чего ожидать в таком
случае? Либо повторения попытки обменять акции на компенсационные сертификаты
(КС), либо проведения некоммерческого конкурса под инвестиционные обязательства.
Напомним, еще весной Президент подписал указ, в соответствии с которым
невостребованные КС передавались в управление государственным инвесткомпаниям
«Финпром» и «Госинвест». Затем Кабмин без огласки составил список из 93
предприятий, 25–процентные пакеты акций которых переходили под контроль
этих компаний. Чем бы закончилась эта операция, сказать трудно, ведь Верховная
Рада пока отказала правительству в праве менять сертификаты на акции. Но
в случае с «Росавой» сам факт намерений подключить к контролю над предприятием
третьих лиц, пусть и близких к властям, но неугодных дирекции, — умиротворению
явно не способствовал.
Впрочем, у правительства в запасе есть еще несколько путей
для восстановления контроля над так называемой бесхозной и почему-то убыточной
собственностью. Один из них — некоммерческий конкурс, для которого у «Росавы»
есть главное — $300 млн. бюджетного долга. Правда, здесь нельзя сбрасывать
со счетов влияние самого предприятия, которое, будучи пока вправе не платить
по своим долгам, может до бесконечности балансировать на бартере и неплатежах,
пропуская финансовые ресурсы мимо расчетных счетов АО. Примечательно, что
сложившийся в настоящее время диктат должника над кредитором совсем скоро
может быть окончен. Если вступит в силу указ Президента об ускоренной процедуре
банкротства, а налоговые органы наконец-то придумают, как распорядиться
налоговым залогом, приватизационное поле Украины сразу получит и нового
«национализатора», и новые правила «реприватизационной» игры.
Выиграют ли от этого приватизированные предприятия и, в
частности, АО «Росава»? Перейдет ли, наконец, контроль над предприятиями
в умелые и честные руки? Ясно одно, без хорошего и, особенно важно, постоянного
«хозяина» еще никому не удавалось вырулить в зону промышленного роста.
Вообще же, как утверждают эксперты, лучшим индикатором финансового здоровья
предприятия является ответ на вопрос — получают ли акционеры дивиденды.
Заметьте, не кто платит дивиденды, а есть они или нет. Если да, то можно
утверждать, что процесс концентрации собственности на предприятии закончен,
и оно вступило в относительно спокойный этап производственного восстановления.
Собственно, это и должен быть критерий оценки процедур отбора собственника.
Если же новоявленное акционерное общество не выплачивает проценты своим
собственникам, оно представляет интерес исключительно с точки зрения контроля
над его финансовыми потоками. И ничего с этим не поделать.
ЭКСПЕРТНАЯ ОЦЕНКА
Председатель Контрольной комиссии ВР по вопросам приватизации
Александр Рябченко:
— То, что украинский передел собственности имеет ряд, так
сказать, национальных особенностей — уже просто притча во языцех. Одна
из них — умелое использование руководителями своего положения и финансовых
возможностей ради того, чтобы их «родное» предприятие оставалось таким
же «родным» и после, например, акционирования. Примеров тому, как директорский
корпус скупал за наличные деньги акции у своих, сидящих без зарплаты, работников
— предостаточно. С другой стороны, если поиски инвестора действительно
оказались безрезультатными, а у предприятия, прошедшего акционирование,
фактически как не было реального хозяина, так его и нет, то возможен ли
иной вариант?
У нас, правда, умеют «не находить» инвестора, то есть изначально
его «отпугивать», например, солидными долгами перед бюджетом. Однако ради
чего-то это же делается. Не исключено, что директорский корпус, используя
всевозможные методы, в конечном итоге имеет нормальную цель — сконцентрировать
в своих, а не государственных, руках крупный пакет акций и как-то начинать
реально двигаться, налаживать менеджмент и проч. Другое дело, реальны ли
эти намерения. В инвестора, который придет и купит, верится с каждым днем
все меньше. Во-первых, экономическая ситуация заставляет желать лучшего.
Во-вторых, деятельность органов исполнительной власти, причастных к приватизации,
далека от совершенства. В результате, например, на коммерческих конкурсах,
не всегда, мягко говоря, побеждает тот, кто предложит больше за пакет акций,
зато никогда не проигрывал тот, «под которого» конкурс устраивался.
Естественно, если приватизационные «неувязки» есть, то
это кому-нибудь нужно. Некоторые, например, коммунисты и социалисты, используют
их в борьбе за национализацию. Они, словами народного депутата Наталии
Витренко, уже неоднократно требовали «прекращения этих игрищ и оглашения
моратория на приватизацию». Что тогда станется с частным инвестором да
и всеми рыночными реформами — догадаться нетрудно.
Яна МОЙСЕЕНКОВА, «День»
