— На одной из последних программ «Политклуб Виталия Портникова» вы говорили, что сейчас не время для жесткой внутриполитической борьбы — необходимо сосредоточиться на том, чтобы осенью подписать Соглашение об ассоциации с ЕС. Ваши прогнозы?
— У меня такое впечатление, что оппозиция зомбирована. Вопрос — кем и насколько глубоко. Если общественное мнение будет направлено на их критику, возможно, ради рейтингов, они начнут действовать иначе.
До мая мы должны продемонстрировать ЕС ощутимый прогресс по 11 пунктам. По крайней мере, до этого времени как власть, так и оппозиционеры должны инициировать необходимые изменения к законодательству. Евросоюз пошел на огромные уступки: сократил количество пунктов, закрыл глаза на политрепрессии, даже не требует полного выполнения всех требований — нужно просто продемонстрировать прогресс. Однако оппозиция не приняла это во внимание. Возникает вопрос: что это за оппозиция и откуда она управляется?
Когда был реальный реванш Партии регионов, политологи заметили, что она быстрее приведет нас в Европу, чем оппозиционеры. Причина в экономической природе интеграции: ПР — это промысловики, и им нужны скидки на газ, ведь это влияет на себестоимость их продукции, а оранжевые, то есть «Батьківщина» — импортеры: им все равно, какая цена на газ, больше того, им выгоднее, когда цена более высокая. Впрочем, Партия регионов зажата в тисках своего электората, которому они много лет подряд накидывали пророссийский тезис.
РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ И ЭЛЕКТРОННОЕ УПРАВЛЕНИЕ — НЕСОВМЕСТИМЫ
— Они стали заложниками предыдущей риторики. Поэтому здесь возникает главный вопрос: способна ли Партия регионов эволюционировать?
— Безусловно, способна. Например, я помню Владислава Лукьянова на эфирах 3—4 года тому назад. Он тогда и сегодня — разница огромная.
— Как вы думаете, Партия регионов прошла точку «невозврата» в диалоге с той частью общества, которая не может принять ни Харьковские соглашения, ни закон о языках?
— Этой точкой «невозврата» будет ноябрь этого года. Если власть подпишет Соглашение, то она уже будет вынуждена объяснять своему электорату, почему Янукович и ПР подписали ассоциацию с ЕС. Но я уверен, что если Соглашение таки подпишут, то регионалы найдут метод — как объяснить это своему избирателю. Почему? Потому что их избиратель послушный.
— Это преимущество?
— Вообще, за годы независимости это первый раз, когда власти имеет всю полноту власти по всем вертикалям и горизонталям. При желании, они могли бы здесь сделать все что угодно, в том числе, экономическое чудо. Но власть, к сожалению, сконцентрировалась на политической мести.
— ...нужно вовремя остановиться.
— Надо остановиться. Относительно экономического чуда. Оно не может возникнуть мгновенно. Японское «чудо» готовили 30 лет, южнокорейское — 25. В настоящее время динамика значительно выше, но некоторое время все равно необходимо. В настоящее время товар поступает в любую точку Земного шара благодаря самолетам, в частности украинской «Мрії», за 20 часов, а деньги — за 15 минут. Существенно выше также и научная динамика. В целом для комплекса системных реформ нужно максимум 3—5 лет.
Для ограничения аппетитов, снижения уровня коррупции существует метод компьютерной программы. Корпоративное управление значительно эффективнее государственного именно потому, что первое формируется на основе результата с активным внедрением компьютерного управления.
— Об электронном правительстве в Украине говорят уже лет пять уж точно.
— Говорят, но не делают. Ручное управление и электронное управление — несовместимы. Власть может прийти к этому, когда почувствует реальную опасность потери власти и собственности. Сейчас же они считают себя чуть ли не богами.
— Свидетельствует ли решение парламента Крыма о возвращении известных охотничьих угодий «Кедр» в собственность лесного хозяйства о попытке ограничения аппетитов?
— Если эти угодья принадлежали россиянам, то это легко объяснить. ПР еще ничего не продала восточным соседям, даже отобрала у них кое-что. Это обусловлено тем, о чем я уже говорил, — природой экономического интереса.
— Экономический национализм, как говорят на западе Украины.
— Действительно, это — один из их принципов, который в настоящее время подхватила «Свобода».
— По этой политической силе много вопросов: как уличная партия они уже состоялись, как парламентская — есть сомнения. Не может быть патриотизма и национализма без культуры, образования и экономической программы.
— Если говорить о «Свободе», они тоже в тисках: с одной стороны, позиционируют себя как правая сила, а с другой — лозунги левые, социалистические. Это раздвоение личности. Также нужно обратить внимание на кадровый состав. Если он формируется из послушных молодых мальчиков, какой может быть конструктив? Ходить на митинги, выбивать двери, пилить забор перед камерами они могут и делают то, что от них ждет электорат. Также и Кличко избирали, чтобы он мог применить кулак. Но он этого не делает, не может сделать.
— У него мировая история, он не может пойти на такие рискованные жесты. Как вы думаете, что означают посылы Кличко, который говорит, что украинскую власть ожидают санкции от Европы?
— Думаю, подобные заявления работают на международный имидж Кличко. Он пытается продемонстрировать, что может общаться и с Меркель, и с Обамой и убедить мировых лидеров применить персональные санкции против украинских политиков. Правда, не знаю, насколько это реально.
ЕВРОПА УЖЕ РАСКУСИЛА МАНЕВРЫ КРЕМЛЯ
— Мы уже пропускали много выгодных шансов для сближения с Европой из-за внутренних ссор. Не так давно одно российское должностное лицо заявило, что Россия будет в ЕС раньше, чем Украина. И это связано не только с обходными газопроводами, но и с обходными политическими проектами. Что мы должны в этой конкуренции противопоставить?
— Насколько я понимаю, Европа уже раскусила маневры Кремля. Именно этим можно объяснить их лояльное отношение к Януковичу. Единственное требование — по крайней мере, заявить о прогрессе. Я думаю, что кипрская история является продолжением того, что немецкое руководство, наконец, поняло ошибочность своих излишне либеральных отношений с российской властью. Они подняли данные о том, где сохраняется наибольшее количество офшорных счетов самых богатых россиян, политического руководства страны... Германия одним выстрелом попала в двух зайцев. С одной стороны, продемонстрировали россиянам свои возможности, а с другой — это еще один элемент принуждения к финансовой дисциплине стран еврозоны. То, что позволяют себе страны южной Европы недопустимо для стран североевропейских. Эта грань между северной и южной Европой заключается в отношении к финансам. Если есть общая валюта, то должна существовать и общая монетарная и фискальная политика, которая поможет уберечь единую валюту. На мой взгляд, Германия просто вынуждена, как учитель, бить по рукам финансовой указкой плохих учеников: Грецию, Италию, Испанию, Португалию... Я восторгаюсь немцами.
— Возможно это — особенности национального характера? Без каких черт в украинском национальном характере не обойтись в проведении реформ?
— У украинцев есть поговорка: «Моя хата с краю — ничего не знаю». Многие говорят, что это плохо, но для экономики ничего лучшего быть не может. Что такое «Моя хата с краю — ничего не знаю»? Это — глубинное чувство частной собственности. Своя хата и двор, свой вишневый сад около хаты — чувство частной собственности, которое является основой рыночной экономики.
— В таких условиях у нас должен быть очень сильный средний класс, развито частное предпринимательство, но, к сожалению, его нет.
— Средний класс — это не предприниматели. Предпринимателей около 5% в обществе. В разных странах этот процент приблизительно одинаковый. Что такое средний класс? Это хорошо оплачиваемые наемные работники. Собственников 5%, а средний класс — это 70% населения страны. У нас нет 70 % собственников.
В чем проблема? В Украине базарная экономика. У нас все, кто были инженерами, врачами, учителями пошли на базар. И так получается, что они якобы являются мелкими предпринимателями, но не являются средним классом.
Вся хаотически сформированная экономическая система Украины противоречит национальному менталитету. Хотя это даже не система, а экономическая среда, которая работает не на основе украинского менталитета. В отличие от россиянина (коллективиста), украинец индивидуалист.
Что можно сделать в экономике? Каждый украинец должен стать не физическим лицом, а юридическим, даже в пределах предприятия, где есть наемный работник и работодатель. Это позволит получить высший уровень правовых отношений. Также в этом механизме должен быть заложен принцип оплаты труда от результата. Потому что, когда украинец будет понимать, что его зарплата будет зависеть от результата, он будет хотеть работать (от этого будет зависеть заработок).
— Как убедить пойти на такие шаги работодателей?
— Если они заинтересованы в повышении производительности работников, они должны идти на такие шаги. Поставьте заработную плату ваших рабочих в прямую зависимость от их производительности, от их выработки и увидите намного лучшую производительность труда.
— А вопрос сверхприбылей?
— Это и является вопросом сверхприбылей. Нужно использовать именно такую модель. Но здесь есть еще один вопрос. Даже у тех, кого мы называем олигархами, нет стопроцентного ощущения, что это их собственность навсегда. Они все равно хотя бы на один процент чувствуют себя «временщиками». А если мы «временщики», значит, нам нужно именно сейчас рвать. У них нет ощущения защищенности. Пример перепродажи «Криворожстали» очень плохой. Нужно было или все перепродавать, или ничего. А так это выборочная реприватизация. Для экономики страны вообще не имеет значения стоимость объекта. Имеет значение, сколько у этого субъекта ведения хозяйства рабочих мест, какая зарплата и сколько налогов он платит. Масса примеров в странах восточной Европы, когда предприятия продавались за доллар. Что с того, что у нас сегодня в государственной собственности находится «Нафтогаз» Украины, если мы — налогоплательщики — покрываем его убытки. Так же «Укрзалізниця», угольные шахты...
ЧЕЛОВЕК, С КОТОРЫМ НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ ОБ ЭКОНОМИКЕ, СЕГОДНЯ ВООБЩЕ НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ В ПОЛИТИКЕ
— Оппозиция когда-то обращалась к вам за консультациями относительно экономических программ?
— Я был советником двух премьер-министров: Тимошенко и Еханурова. Думал, что я уже зашел в коридоры власти и смогу воплотить свою трифункциональную модель экономики Украины. Мой проект пять месяцев гулял по всем отделам Кабмина. Стоило хотя бы кому-то высказать свои замечания — все, он сразу шел в корзину. То есть я понял, что снизу эту бюрократическую машину не сломать, ее можно сломать только сверху — с политического уровня. А это значит, что нужно быть избранным — главным образом убедить общество в этом. Какие должны быть аргументы?
Сегодня все плюются на программу Шустера, но все в пятницу дружно включают ее. И на основе того, кто кого «переплюет», наш избиратель делает выбор. У меня есть надежда, что те 25% избирателей, которые не пришли на последние выборы, начнут слушать аргументы. Нужно в первую очередь работать с мыслящим электоратом. Но здесь тоже — вопрос в том, чтобы эти голоса не распылились.
— Это можно понимать так, что вы будете заниматься политикой?
— Я так понял, когда был советником двух премьеров, что снизу это не пробьешь, надо — сверху. А это уже политический уровень. Здесь два пути: либо ты идешь к кому-то из существующих политических сил, либо ты пробуешь что-то новое. Я пробовал идти к существующим, которых я считал, демократическим силам (помогал им насколько это возможно в 2004—2005 гг). Реакция была такая: и где ты был раньше..., но, знаешь, сейчас у нас выборы, давай позже. А выборы у нас чуть ли не каждые 2—3 года. Получается, у нас никогда нет времени и места, чтобы сделать настоящие изменения. Здесь нужна некая критическая масса общественных, политических деятелей, которые объединились бы в новую силу, новое качество. Такая сила на основе содержания должна предлагать не очередную идеологему, что делают все нынешние партии, а актуальные экономические модели. На политическом уровне должна быть конкуренция экономических моделей.
К примеру, идут дебаты между кандидатами в президенты США. Берется «по косточкам» каждый вопрос предвыборной программы кандидата. Обама говорит: «Я буду делать это». Чейни: «Я — это...».
— С кем бы в Украине вы хотели провести дебаты?
— Для начала — со всеми оппозиционными лидерами.
— А каждый ли из них является тем человеком, с которым можно говорить об экономике?
— Человек, с которым нельзя говорить об экономике, сегодня вообще не должен быть в политике. У Украины первая проблема — экономическая, вторая — экономическая, третья — экономическая... Поднимите социологию. Что сегодня важно для украинца? Какими страхами он живет? Минимум 12 позиций связаны с карманом. Первая — цены, вторая — заработная плата, третья — жилье, четвертая — лечение, пятая — отправить детей в школу, шестая — отправить детей на отдых... Только с 13-й позиции начинается «язык», «дружба или не дружба с Россией», «НАТО — stop или go». Но наши политики ничего не могут предложить по первым 12 позициям, потому начинают спекулировать на других.
— Есть Виктор Пинзеник, который сотрудничает с Виталием Кличко...
— Известна практика пребывания этого человека на наивысших должностях со всеми возможными и невозможными полномочиями в экономической сфере. И где результат?
— А Владимир Лановой?
— Его команда УДАР очень жестко «кинула». Он год готовил Кличко все экономические тексты, а затем его...
— Это не производит хорошего впечатления. А если бы вы оценили экономические команды оппозиционных сил?
— У «Свободы» — 0, у Кличко есть люди с опытом, в «Батьківщині» — Арсений Яценюк. Но, по-моему, Арсений Петрович занимал все возможные должности, кроме президента и премьер-министра. И тоже есть «результаты».
— А что вы можете сказать об экономической команде партии власти?
— Экономика — это не командная игра. Это — большой теннис. Нет продуктивных коллективных идей. Если идею формирует так называемый мозговой штурм, то начинаются компромиссы.
— Первый вице-премьер-министр Сергей Арбузов — автор Программы активизации экономики Украины, министр финансов Юрий Колобов — соратник Арбузова по НБУ, министр экономики Игорь Прасолов — из команды НБУ... Что вы скажете об этой экономической команде власти?
— Есть определенная логика экономической политики. Первый элемент — экономическая стратегия, я ее называю «экономической моделью». У Японии есть своя модель, у послевоенной Германии — своя, у посткоммунистической Польши — своя... Под реализацию этой стратегии разрабатываются годичные, двухгодичные или трехгодичные программы, которые поэтапно эту модель реализуют. И уже для обеспечения этих программ принимается государственный бюджет. То есть цепочка такова: модель — программа — бюджет. У нас экономическая политика начинается с бюджета и на нем же заканчивается.
— Вот есть правительственная Программа активизации экономики. Что вы можете сказать о ней?
— Как можно принимать программу на 2013 год, когда уже принят бюджет? Для государственного казначейства нет понятия «программы». Оно руководствуется законом о государственном бюджете Украины, а потому не будет делать ничего, кроме того, что расписано в государственном бюджете.
Во-вторых, программа — на два года. Что в экономике можно сделать за два года? Для глубоких системных реформ — это очень сжатый срок.
В этой программе нет даже намека на системные реформы. Чтобы провести системные изменения, нам нужен новый Налоговый кодекс, новый Бюджетный кодекс, Монетарный кодекс, которого нет. Национальный банк сегодня не имеет рамок для деятельности: захотелось — отпустили гривню, захотелось — держат; захотелось — кредитная ставка 30%, захотелось — 15%; захотелось — увеличили денежную массу на 30%, захотелось — увеличили на 6%. Что это за политика такая? Как должен инвестор реагировать, когда он не понимает логику власти?
— Роль определенного «надзирателя» для НБУ сегодня выполняет МВФ.
— Это — перевод стрелок. Наша власть, когда что-то более-менее стабильно, молчит, что это благодаря МВФ, а если немного что-то не так — виноваты в МВФ. Но как только трясет, бегут в МВФ. Причем независимо от политической окраски. Вспомните, как Азаров критиковал сотрудничество с Фондом правительство Тимошенко. А теперь кто первый туда бежит с протянутой рукой?
НЕ ТРЕБУЯ ОТ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОДЕРЖАНИЯ, МЫ ИГРАЕМ ПО ИХ СПЕКУЛЯТИВНЫМ ПРАВИЛАМ
— Кстати, как по вашим прогнозам, закончатся переговоры по программе stand-by с миссией МВФ, которая сейчас работает в Украине?
— Это не суть важно. Пока мы будем рассчитывать на внешние факторы, наша экономика не будет развиваться.
Что нам дадут деньги МВФ? На определенный короткий период времени залатать финансовую дыру, которая называется выплатой государственного долга. В 2013 году у нас — пик выплат по государственному долгу. Чтобы пережить, нам нужные деньги МВФ. А дальше что? Придет 2014 или 2015 год, и мы опять побежим к МВФ? Сумма государственного долга растет. Она же не списывается.
— Есть ли у украинской экономики потенциал для самолечения?
— Да. Нужно стать на логику экономической политики: стратегия-программа-бюджет. Какую модель экономического развития предлагает Партия регионов? Коммунисты? «Батьківщина»? «УДАР»? «Свобода»? И это должны быть не лозунги, а реальные параметры, расчеты, цифры.
Не требуя от политических сил экономического содержания, мы играем по их спекулятивным правилам.
Нам нужно поднять на более высокий уровень критерии оценивания политиков. И начать с оценки их предыдущей деятельности. Если в политическом прошлом у них негативные результаты, то как минимум мы должны не голосовать за этих людей.
— Люди учатся на ошибках.
— Нет. Ошибки могут быть, но если 22 года — только ошибки.
— Когда, по вашему мнению, за эти 22 года у нас было самое широкое окно возможностей?
— Даже сейчас окно возможностей для украинской экономики чрезвычайно широкое, потому что у нас есть ресурсы всех видов: природные, трудовые, интеллектуальные, научные. Главное наше богатство — это наше «know how», что с английского переводится как «знаю как». Мы знаем, как производить все: от иголки до ракеты. Но у нас нет конвейеров, которые наши знания превращали бы в готовые потребительские товары и услуги. Мы пользуемся чужими товарами. Украинская экономика из года в год в физическом измерении меньше производит и больше импортирует.
В 1991 году мы были развитой индустриальной страной. Это — четвертый экономический уклад. За 22 года мы вернулись на третий уклад, ресурсный: добыча и первичная, максимум вторичная, переработка сырья и продажа. Это — тот наш пресловутий экспорт, который мы имеем за счет девальвации гривни.
Когда объясняют, что нужно обесценивать национальную валюту, чтобы поддержать национального экспортера, я отвечаю: а вы посмотрите, каков наш экспорт. Трубы, рельсы, арматура, металлический лист — примитивный металлопрокат, «химия» в мешках и зерно. Поддерживать такой экспорт я не согласен. Если бы это были автомобили, корабли, самолеты и пусть даже одежда, так это стоит поддерживать, но не курсом гривни.
Есть два подхода в курсовой политике. Один, тот которым руководствуется Украина все годы независимости, — в интересах экспортеров нужно девальвировать свою денежную единицу. Я сторонник другого так называемого немецкого подхода. После второй мировой войны, когда появилась дойчмарка, Аденауэр сказал: наша стратегия — на укрепление национальной валюты. Это был четкий сигнал немецким производителям, чтобы они не рассчитывали, что ради них, вопреки интересам каждого немца, власть будет девальвировать дойчмарку. Поэтому они должны работать над снижением себестоимости продукции и повышением ее качества, быть конкурентоспособными, не рассчитывать на демпинговые цены.
Возьмите любой товарный рынок, немецкая продукция самая качественная, самая надежная на всех рынках. Весь мир трясет от разных кризисов. А для немецкой экономики любой кризис — это супер, потому что их товары выигрывают конкуренцию.
А у нас за 16 лет существования гривня девальвировала почти в шесть раз. И какая наша отрасль стала самой конкурентоспособной в мире? Зато в 2008 году самый больший обвал дали именно те, ради которых мы девальвировали гривню: металлургия — «минус» 35%, химия — «минус» 45%, и связанное с ними строительство — «минус» 52%.
И так у нас все 22 года. Так, как была сделана приватизация, — ошибка, ваучеризация — ошибка, валютная политика — ошибка.
— Как вы думаете, это сознательная политика власти или, все же, от незнания?
— Трудно назвать первопричину. У нас все еще проходит период перераспределения советского капитала. А такие процессы характеризуются как раз хаосом. Но собственно именно государство должно упорядочить этот хаос. Что произошло практически во всех странах Восточной Европы. Мы все вместе выходили из одинаковых условий. Почему у них есть результат, а мы, живя на десять порядков на лучших ресурсах, ездим на заработки в Польшу, Чехию, а с недавних пор — и в Прибалтику, и даже Беларусь? Не белорусы к нам ездят, а мы к ним, на их колхозы, фабрики, комбинаты. Направление трудовой миграции — это наиболее объективный критерий экономического развития.
А то, что мы имеем, это следствие отсутствия экономической модели. Оттуда — ноги. Не из бюджета, не от того даст МВФ деньги, или нет, не от цены на российский газ. Это — не уровень дискуссии. Особенно политической.
— Как вы считаете та цена, на российский газ, которую сегодня платит Украина, для нашей экономики полезная или вредная?
— Чрезвычайно полезная. Я бы хотел, чтобы Россия нам выставила цену 1000 долларов. Потому что тогда это однозначно заставит наших промысловиков требовать у власти, которую они ставят, работать на диверсификацию источников снабжения, на снижение энергозатрат, на массовое внедрение возобновляемых источников энергий. А во-вторых, это, наконец-то, направит внутреннее развитие Украины.
Высокая цена на импортный газ — это сигнал того, что нужно изменять путь развития страны в экономике и политике.
— Вы считаете, что те, кому этот сигнал адресован, уже расшифровали его?
— Да, наконец-то именно промысловики, являющиеся телом партии власти, поняли, что более низкую цену за газ нельзя достичь, не отдав какую-то свою собственность Российской Федерации. И это вынуждает их (впервые за историю Украины, этого не делала ни одна предыдущая власть) начать реальные проекты по диверсификации, увеличению собственной добычи. Это — следствие прямого промышленно-экономического интереса тех, кто в настоящий момент формирует власть.
Сколько раз Янукович вел переговоры с Азербайджаном. Туркменистаном. Никогда не было такого количества переговоров раньше. По-видимому, большинство заметило, что после таких визитов Украину мгновенно накрыла огромная сеть автозаправочных станций SOСAR. Скоро в Украине это будет наибольшая сеть.
— И это заслуга Тимошенко, за которую она сидит.
— Это можно так перевернуть. Этот урок соглашений 2009 года побуждал к ускорению понимания украинской экономической и политической элитой того, что есть потребность руководствоваться стратегией собственной энергетической безопасности, а не рассчитывать на хорошие персональные отношения с руководителем, который сидит в Кремле. Есть природа экономического интереса, и именно она все определяет. Понемногу, это становится доминантой в политике нашей власти. Но есть негативная сторона — они слишком много времен, усилий и внимания сосредоточили на политической мести. Если бы не это, наши экономические отношения с Европой были бы уже на другом рынке.
ВСЕ НАШИ ЛАТИФУНДИСТЫ ОТДАЮТ ПРЕДПОЧТЕНИЕ ИТИ ПУТЕМ РЕШЕНИЯ СВОИХ ВОПРОСОВ ЛИЧНЫМ УЧАСТИЕМ ВО ВЛАСТИ
— Как вы относитесь к такому понятию как налоговые льготы? В каких условиях они являются оправданными? На примере ситуации, которая сегодня сложилась в агросфере, когда власть собирается отменить фиксированный налог для сельского хозяйства, а аграрии пишут письма и приводят расчеты, какой сокрушительный удар это нанесет отрасли. Как вы это прокомментируете?
— Практика аграрных отношений развитых стран ставит в зависимость работу аграрных предприятий от единицы выработанной продукции. То есть субсидирование агросектора есть, но в расчете на единицу выращенной продукции.
Наш аграрный сектор является элементом той тенденции, которую демонстрирует украинская экономика: все меньше производит, и больше импортирует. Исключение — курятина, масло. Вся молочная группа, овощная, фруктовая, говядина, свинина — огромный провал в объемах производства.
Во все годы к аграриям власть относилась по остаточному принципу. И для этого есть политическая причина. Как ни странно, украинские аграрии не имеют своей более-менее весомой политической силы, которая присутствовала бы как целевой аграрный организм во власти. Нет мощной аграрной партии в Украине. Они-то есть по названию (крестьянские, аграрные), но они никогда ничего серьезного не завоевывали в политике. Все наши новые латифундисты предпочитают идти путем решения своих вопросов формой личного участия во власти. Нет договоренностей, что они, например, объединяются в единую мощную политическую силу и сами заходят во власть, чтобы отстаивать интересы всей аграрной отрасли. На политическом уровне аграрии не имеют своего лобби. Даже при распределении бюджета аграрному сектору — по остаточному принципу, в отличие от тех же промысловиков.
— Кстати, о распределении средств. Как вы прокомментируете ситуацию с формированием государственного и местных бюджетов, которая действует в Украине (подробнее — в материале «Дня» «Срочно нужно... Магдебургское право» от 7 декабря 2012 года)? Чем это опасно для экономики?
— Когда в Украине говорят об административной реформе, то подменяют понятия, выдавая за реформу перекраивание территорий. Хотя в действительности суть сводится к одному вопросу — изменению структуры бюджетной системы. Сегодня 80% средств страны распоряжается Кабмин, и только 20% остается для местных бюджетов всех уровней: областных, районных, городских и поселковых. Это — гиперцентрализация. С такими темпами скоро мы дойдем до стопроцентной централизации. Премьер-министр будет указывать на наименьшие расходы в селе. Эта тенденция формировалась в Украине на протяжении всех лет независимости всеми политическими силами, которые были при власти, независимо от цвета их идеологии.
Одной из причин того, что советская экономика не развивалась называют ее централизованность. Так вот, в СССР межбюджетное соотношение между центральным и местными бюджетами составляло в 1990 году 52% на 48%. 52% — это был центральный бюджет, которым распоряжались в Москве, а 48% оставалось местным бюджетам советских республик. Выходило, что работает вся страна, а половиной заработка распоряжаются министры в Москве.
И вот в независимой Украине за 22 года, якобы, перехода на рыночную экономику, вместо децентрализации, мы увеличили межбюджетное соотношение в интересах центра в четыре раза.
Я специально искал подобные ситуации в экономической истории — какой диктатор забирал на себя 80% бюджета страны. Не нашел!
— Ваша программа спасения экономики Украины?
— В своей книге «Як підняти українську економіку» я написал о трех функциях экономики. Любая экономика любой страны работает на их взаимодействии. Первая функция — производство продукта или услуги. Вторая — продажа этого товара или услуги. И третья — это распределение вырученных денег. Произвел, продал, распределил.
А в Украине (использую тавтологию), каждая из трех функций не выполняет свои функции. Нужно взять лупу, чтобы найти украинский товар на торговых площадках...
— А представьте, как чувствует себя сегодня наш производитель, который производит действительно качественный товар. Мы имеем огромные проблемы из-за разрушенных сетей продажи, деформированных вкусов, дезориентации общества. Между нами и нашими потребителями, которые хотят иметь качественный продукт, — огромная стена, которую нужно преодолеть, — ментально, информационно, экономическими инструментами.
— Это — следствие отсутствия взаимодействия между функциями экономики. Возьмем, к примеру, наше ВВП. Есть два подхода к подсчету ВВП. Товарный — объем произведенного продукта множат на средний индикатор цены. И денежный — денежную массу множат на скорость ее оборота. В развитых странах каждая купюра в среднем делает семь-восемь изменений владельцев. В Украине в наилучшие времена было три. Наша экономика не просто замедлена — она заторможена.
В ПОЛИТИКЕ ВСЕ НУЖНО НАЧИНАТЬ С ЧИСТОГО ЛИСТА
Я мучился в национально-демократических кругах 17 лет. Никто не хочет слушать. За эти 17 лет национал-демократический лагерь уже наформировал где-то 60—70 партий. Я не могу их привести к общему знаменателю. Я так понимаю, надо сделать как «Свобода» — с чистого листа. Когда они еще не были парламентской силой, их все призывали объединяться, но Тягнибок всегда отказывался. Сегодня «Свобода» в парламенте, а все, кто без конца говорили, — давайте объединимся, после каждого такого разговора создавали еще одну партию.
